Приговор - Юрий Вахтин

  Митин после разговора с Виктором позвонил Ивану Егоровичу.

  - Иван Егорович, так же все сказал, три года не цена за жизнь. Писать жалобу просто нет смысла, надо привыкать к тому, что он будет отбывать срок. И еще, Иван Егорович, я говорил об отбытии срока при СИЗО, Виктор уже не так категоричен. Зачем ему эти этапы, какая разница, где пройдут эти три года. У него по 1/3 стройка народного хозяйства и по 1/2 условно досрочное по его статье. Сами к нему пойдете?.. Вот и поговорите. Я бы в СИЗО его навещал. Интересный, очень интересный он парень.

  Иван Егорович, услышав короткие гудки, тоже положил трубку. За пять дней он уже стал привыкать к мысли, что Виктор будет три года отбывать наказание. Иван Егорович с утра до позднего вечера был на заводе. Даже в воскресенье поехал на турбазу, взял лыжи, ушел один в лес. Дышал, любовался зимним великолепием хвойного леса. Громадные ели и елки, покрытые белой шапкой снега. День был тихий, солнечный, что даже в ушах звенело от тишины. Только редкие дроби дятлов нарушали этот величавый покой. Тук - тук - тук. С Еленой Владимировной он стал редко разговаривать. Жена еще раньше, до трагедии с Виктором, ударилась в религию. Лично ездила по деревням, собирала у старушек старые иконы. Она вместе с группой новых активистов собиралась отреставрировать старую деревянную полуразрушенную церквушку на окраине города. Читала религиозную литературу: и крестьянскую, и баптистов, и "Свидетелей Иеговы". Иван Егорович не вникал, пусть делает, что хочет. Каждый забывается в горе по-своему. Он теперь не секретарь райкома, и выговор, что его жена верующая, ему не грозит. Да и везде по стране возрождение религии стало открытым.

  "Может, и правильно это, - думал Иван Егорович. - Человек не может жить без веры. Если идеалы коммунизма рассыпались, надо во что-то верить. В Бога, в совесть, в человеколюбие".

  Сам он с утра на работе пытался до тонкостей вникнуть в производство в процессе работы строящегося предприятия - изучал чертежи, оборудование, технологию и очень удивился, когда во время очередного звонка из обкома Антипов его похвалил за усердие:

  - Молодец, Иван Егорович, учиться никогда не поздно!

  Значит, за ним здесь следят и все передают Антипову? Да, интересный завод: не только со своей службой безопасности, но и со своим КГБ. Здесь, наверное, знают все и всех, как и положено в стране социализма. Антипов сам два раза в неделю звонил Захарову. Иван Егорович начинал убеждаться в своих предположениях. Их подтвердил слух из Москвы, где заговорили об акционировании предприятий. Это первый шаг на пути к частной собственности на средства производства. Хозяевами будут люди, имеющие контрольный пакет акций. Хотя старый хозяйственник Захаров понимал, хозяин всегда один - директор. Но за его спиной будет кто-то стоять, кто это? Антипов или, может, сам Абрикосов?

   Меняется все медленно, но бесповоротно, в стране происходит революция, пусть без штурма Зимнего и гражданской войны, но это революция. И все государственное, народное постепенно снова становится частным и имеющим своих хозяев. Он, Иван Егорович, только директор со своим широким кругом полномочий, он просто исполняет чью-то волю, пока это воля государства, а там... Может, он и останется директором и будет как приказчик исполнять барские распоряжения. Тогда зачем нужно было семьдесят лет идти топить страну по колено в крови, чтобы вернуться назад? Может, этот путь, избранный тогда в далеком семнадцатом, был изначально ошибочным? Или за семьдесят лет комиссары в стране превращались из красных в черных? И говоря "наше государственное" они это понимают, как "мое"?

  Иван Егорович вспомнил уже ставший далеким тот зимний вечер в Охотничьем домике в январе 1985 года. Секретари обкомов и говорили тогда, как хозяева, "моя" область, "я думаю у себя в области". Да, пути неисповедимы, никогда не знаешь, где найдешь, что потеряешь.

  Звонила дочь Галина, дела у нее идут в гору. Еще одно кафе себе новое купила, сделала ночной клуб, как на Западе; и ресторан у нее, и салон красоты. Сколько у нее дохода, он никогда не задавал ей этот вопрос, и вообще, дочь после окончания института жила сама. Денег никогда не просила, теперь она купила себе трехкомнатную квартиру и взятые в долг деньги назад не взяла, ответила:

  - Виктор - мой брат. Это от меня.

  Живет только одна и на вопрос, когда он будет нянчить внуков, только рассмеялась в ответ:

  - Работай, Иван Егорович, тебе до пенсии еще далеко.

  Два дня назад Захаров ездил на силикатный завод. На стройке не хватало кирпича, темпы строительства опережали поставку стройматериалов. Силикатный завод и так более половины своей продукции отгружал на новую стройку, но и этого было мало. Захарову позвонил Антипов и предложил съездить к своему, как он сказал, "бывшему шефу".

  - Зарубин третий цех открыл, может, что еще сумеет отыскать для вас. Нет, на меня не ссылайся, - предупредил Антипов, - он все свои планы выполняет, я не могу его заставить. Но, может, что сверх плана сможет? Не мне тебя учить, Иван Егорович, ты тридцать лет управляющим работаешь. Можешь и приказывать, и просить. Здесь просить надо, приказать мы больше не можем. Удачи тебе, Захаров.

  Иван Егорович, подумав, поехал на завод без звонка. Кто он? Только коллега, директор. Захаров приехал в 10.00 утра. Охрана даже не пустила его без пропуска на территорию завода, хотя, как помнил Захаров, раньше и территории не было. Пропуск выписали в конторе. Зарубина в кабинете не было. Секретарша сообщила, что он в третьем цехе, когда придет, она не знает. Может, позвонить, вызвать? Захаров отказался, попросил кого-то из охраны проводить его до третьего цеха к директору, чтобы не искать долго самому. Ему выписали пропуск, но извинились, проводить некому, свободных людей на заводе просто нет. Охранник объяснил, как пройти. Ночью в третьем цехе произошла авария, лопнул трос при съемке продукции, пострадал человек, чудом остался жив. Сейчас он в больнице. Зарубин, все инженеры завода были у пресса, смотрели, спорили, выдвигали свои версии несчастного случая. Инженер по технике безопасности пытался даже обвинить самого рабочего:

  - Не досмотрел, не увидел, что трос расплелся, ослаб.

  Зарубин был на стороне пострадавшего, тут же приказал остановить и проверить все пресса завода под личную ответственность главного инженера и инженера по технике безопасности.

  - Лев Борисович, проверка займет несколько дней, нужно все детально изучить, да у нас и оборудования для тщательной проверки мех прочности нет, - пытался возразить главный инженер.

  - Вот видишь, а говорите, рабочий не усмотрел, - ответил директор, - вы когда трос получали, проводили проверку? Нет оборудования. Я мог договориться проверить на мехзаводе. Поверили сертификату. Вот видите, причем здесь рабочий, - доказывал разгоряченный Зарубин. - Продолжайте проверку на других прессах, через три часа все должно работать, - приказал Лев Борисович.

   Резко повернулся, чтобы уйти, и увидел Захарова. Даже после напряженных после аварии часов при виде Захарова Зарубин не сдержал улыбку:

  - Иван Егорович! Какими судьбами к нам в захолустье?

  - Не прибедняйся, Лев Борисович, вы в области основные, без вас нет ни заводов, ни квартир, - Захаров крепко пожал протянутую Зарубиным руку. - Я, наверно, не вовремя?

  - Почему, Иван Егорович, у нас ежедневно то одно, то другое. Чаще человеческий фактор. Вот новый трос получили, должным образом не проверили, поверили документам. Мало того троса этого километр, но его успели еще на трех прессах заменить. Теперь надо проверять этот участок, или вся партия брак. Все как обычно у нас, все хорошо только на бумаге, - Зарубин выговорился. - Пойдем, Иван Егорович в курилку, покурим, там и поговорим, - и объяснил: Я сам курильщик заядлый, но на заводе теперь курят только в отведенных местах. За нарушение пять процентов премии: хочешь - кури, хочешь - деньги зарабатывай.

  Зарубин явно перевозбудился, Иван Егорович это видел, ему хотелось выговориться и тут собеседник со стороны, то есть он, оказался кстати. Конечно, он прав - трос, полученный в таком количестве, необходимо тщательно проверять, но где это делают? Все работают по старинке, на авось, и только несчастный случай заставляет вспомнить слово "надо".

  Зарубин и Захаров пришли в курилку - угол, отгороженный стеклянной перегородкой. Вентилятор бесшумно циркулировал воздух, дыма совсем не было. Стол посередине, две удобные лавочки, на столе разложено домино. Видимо, здесь играли рабочие в обеденный перерыв. Все, как и обычно, на предприятиях, только в цехе Иван Егорович не увидел ни одного окурка. Значит, таблички "Не курить" висели не напрасно. Зарубин сел на одну из лавок, рукой пригласил сесть Ивана Егоровича напротив. Закурили.

  - Иван Егорович, конечно, не навестить старого товарища по работе приехал? - улыбнулся Зарубин.