Открытия, войны, странствия - Евгений Титаренко

— Корова…

Петька равнодушно глянул на противоположный берег. Корова стояла у самой воды и, отмахиваясь хвостом от мошкары, пила.

Друзья поднялись, чтобы уйти, но не успели.

Блеснув стальным наконечником, в стороне, через поляну, пролетело копье и вонзилось глубоко в кучу хвороста.

Следом за копьем, ошеломив своим видом чуточку даже растерявшихся Никиту и Петьку, с криком «Йэх-хо!» вылетел на поляну полуголый, рыжий, как пламя, индеец — Владька.

Одежду его нес в руках Колька тетки Татьянин.

Вокруг рыжей индейской головы торчали разноцветные перья. Голая грудь, спина, руки и ноги были расписаны красной и белой глиной в запутанные узоры. Вместо трусов вокруг бедер у индейца была повязана веревочка с нанизанными на нее лопухами.

Мишка ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом.

Колька тетки Татьянин с Владькиной одеждой в охапке остановился на почтительном расстоянии ото всех, как бы подчеркивая этим свой полный нейтралитет: попросили человека потаскать одежду — вот и все…

Владька выхватил копье из хвороста и, держа его на изготовку, оглянулся по сторонам, словно не замечая адмирал-генералиссимуса и вроде бы выискивая какую-то ускользнувшую от него добычу.

— Ха! — Быстро овладев собой, Петька соврал: — Копье и у нас есть!

Индеец хотел не обратить внимания на реплику, но повернулся к адмирал-генералиссимусу и сказал на русском языке:

— Это не копье, а дротик.

— У нас есть и копье и дротик, — заверил Никита. Петька торжествующе усмехнулся, хотя зависть и съедала его. Стрелы стрелами, а дротик — это оружие пострашнее, чем лук…

— Что-то мы не видели у вас дротиков, — резонно заметил Мишка.

Петька пожал плечами: мол, ты еще много чего не видел. И друзья спокойно зашагали прочь.

— Врут они! — крикнул Владька. — Ничего у них нет!

Индеец высказал такую жестокую правду, что не хватило совести доказывать обратное. И Петька зашагал с еще более непринужденным видом, даже головы не повернул.

Нужны ли воинам свистульки?

Слух о том, что беглецы, возвратившись домой, занимаются теперь какими-то загадочными прыжками, стрельбой, беганьем взад-вперед, облетел всю деревню.

И даже последняя мелюзга подходила к Петькиному дому, чтобы с часок позевать на зеленый с отчаянной надписью флаг.

Единственно, к чему не подготовился адмирал-генералиссимус, так это коч встрече со Светкой, которая в неизменном сопровождении именинника Димки-от-горш-ка-два-вершка и кучерявой Кравченко будто ждала на опушке, когда они выйдут из леса.

Адмирал-генералиссимус круто свернул вправо, чтобы уйти от встречи, но Светка догнала их.

— Мальчики, вы правда будете еще странствовать? Петька не ответил.

— Ну я же никому не скажу! — взмолилась желтоволосая.

— Не девчоночье это дело, — солидно отрезал весь закаленный длительной тренировкой начальник штаба.

— Подумаешь… — обиделась Светка, чуть отставая от них. — Я думала, вы хорошие…

— Надо нам! — огрызнулся Петька. Начальник штаба не снизошел до ответа. Светка опять догнала их.

— А Владика вы не видели?

— Там… — ткнул пальцем через плечо Никита.

— Он опять голый бегает?

— В перьях, — уточнил Никита.

— Ах!.. — сказала Светка и побежала домой жаловаться.

Никита прикинул в уме, что, с одной стороны, он как бы предал Владьку… Но, с другой стороны, — врать тоже нехорошо… И в конфликте с собственной порядочностью Никита минуты две погрустил. А Петька, злой, грустил даже дольше.

После обеда он разыскал в сарае плоский надломленный напильник, и друзья направились к дядьке косому Андрею в кузню.

Собственно говоря, домой они приходили именно за напильником, а не для того, чтобы поесть. Надо было срочно делать копье или дротик.

Но в кузнице возле дядьки Андрея вертелся Лешка, не поймешь даже, специально сюда подосланный или подошедший случайно.

Друзья вынуждены были сманеврировать.

Прямиком через лес, потом через кладбище — добрались до Курдюковской МТС.

В мастерских был перерыв, и один только слесарь Николай Павлович, сидя на ящике, вырезал свистульку из веточки тальника. Забавный народ — взрослые. Сидит человек рядом с токарным станком, рядом с точилом, рядом с наковальней, железа — сколько хочешь, а он свистульки делает.

— Здравствуйте, дядя Николай! — поздоровались путешественники.

— Здравствуйте, здравствуйте… — ответил Николай Павлович и пробежал мазутными пальцами по четырем круглым дырочкам, получилось: «Тур-лю-лю…» Спросил: — Хорошо?

— Ничего… — слицемерил Петька.

— Садись, научу делать.

— Да мы, дядь Николай… — попробовал было отвертеться Петька. Но слесарь удивился:

— Или не нравится?!

— Нет, нравится, — сразу согласился Петька.

— Нож есть? Петька достал ножик.

Никите слесарь нашел сапожный резак. Друзья с фальшивым воодушевлением на лицах взяли себе по ветке тальника.

— Это ж музыка, — сказал слесарь Николай Павлович. — Где нынче хорошую дудку услышишь?

И стал подробно объяснять приятелям, как правильно надрезать зеленую кожицу, как размять, чтобы не лопнула и чтобы снялась с ветки, на каком расстоянии друг от друга просверлить дырки…

Приятели с полчаса терпеливо мастерили свистульки. Мучались. Но когда сделали и опробовали — убедились, что свистульки получились у лих даже неплохие…

Только после этого Петька решился приступить к основному делу, по которому они прибыли в мастерские. Честно признался, что соврали про дротик; надо бы теперь сделать — нет наконечника…

Слесарь выслушал их без сочувствия, но потом смилостивился:

— Ладно, наконечник я вам сделаю… Только не врите в другой раз.

Никита схватился крутить точило.

Придав напильнику форму наконечника и отшлифовав его до блеска, Николай Павлович слегка сточил острые кромки, чтобы нельзя было резать, и чуточку закруглил носик.

Друзья не унывали. Это они уж сами подточат где-нибудь…

По дороге домой Никита вдруг быстро выхватил из кармана свистульку, так что Петька даже испугался.

Голова начальника штаба пухла от идей, и время от времени они выплескивались из общей неразберихи наружу.

Свистульки могли оказаться нужнее наконечника.

— Сигнализация! — сказал Никита. И свистнул: «Фью-и…» — тревога! «Фью-и-ить!» — все в порядке.

Через несколько минут они продумали сигнализацию до того, что говорить им и вовсе не нужно было.

Один свисток на первой дырке: «Тревога!»

Два свистка: «Молчи!»

Три: «Не подавай виду».

Четыре: «Идем!»

Один свисток на второй дырке: «Рыжий что-то замышляет!»

Два свистка: «Мишке надо дать по шее».

И так далее.

Всю дорогу до Белой Глины они разговаривали на дудках и до того отвыкли от человеческого языка, что при входе в деревню на вопрос опять подвернувшегося Мишки: «Куда ходили?..» — Никита сначала два раза свистнул на четвертой дырке: «Наше дело!», а уж потом разъяснил словами:

— На кудыкину.

А Петька просигналил: «Молчи!»

Никита кивнул, свистнул: «В штаб».. И добавил: «Мишке надо дать по шее».

«Рыжий что-то замышляет. Потом», — отсигналил Петька.

Мишка от удивления глаза выпучил. Это тебе не дротик: свистят люди, кивают головами будто помешанные… Переговариваются, а подслушивать — бесполезно.

Вынужденное перемирие

Никита, опробуя новый дротик, изо всей силы всадил его в старую, иссеченную топором колоду посреди Петькиного двора.

Вдруг, стукнувшись лбом о покосившуюся калитку, во двор ворвался Колька тетки Татьянин.

— Кино в Рагозинке! — захлебываясь, со слезами на глазах от быстрого бега, сообщил Колька. — «Чапаев»!

Петька даже побледнел.

— Врешь…

— Честное октябрятское! Чтоб мне провалиться! — заклялся Колька. — Уже собираются все!

Колька, видно, был рад случаю восстановить отношения с беглецами, принеся им заведомо необычную весть.

— Ладно… — овладев собой, заключил Петька.

— Граф Монте-Кристо будут… — невнятно произнес Никита.

Колька умчался.

И едва скрылся он за воротами, как дротик полетел на чердак, а следом за дротиком взлетели по лестнице Никита и Петька. Глянули в чердачное окошко. «Все верно!» У излучины Стерли, там, где остров делил ее на два узеньких рукава и рагозинский берег соединялся с белоглинским шаткими жердочными мостиками, собралось уже человек пятнадцать белоглинцев от самого дошкольного возраста и почти до комсомольского.

Петька вывернул свои карманы. Никита проделал то же самое. В Рагозинку следовало идти лишь в майках и штанах, если не хочешь лишиться ножичка, рогатки или еще чего…