Вирус ненависти - Алюшина Татьяна Александровна

— Это самый непродуктивный вопрос на земле: «За что?» Люди так любят его задавать, заранее снимая с себя ответственность, дескать, если кто-то за что-то наказывает, то наказывающий и виноват в твоих страданиях. А ведь большая часть страданий дана не «за что», а «для чего»!

— То есть если человек страдает, то он страдает для чего-то?

— В большинстве случаев именно так! Тяжелая болезнь, экстремальная ситуация, несчастный случай — все это возможность пересмотреть свою жизнь и понять, что ты делаешь такого, что привело тебя к этому состоянию. И поменять, иногда кардинально, свою жизнь, увидеть неправильность своих поступков, своих мыслей, своих глубоких страхов, и рискнуть жить по-другому!

— А если человек жил праведно, я имею в виду, что он добрый, отзывчивый, любящий, заповедей не нарушал, в общем и целом замечательный, и вдруг у него обнаруживают рак? Так он неправильно жил?

— Может, и неправильно. Мы видим только внешнее поведение, только то, что человек демонстрирует окружающим, а что он думал всю жизнь, с какими мыслями жил, знает только он, да и то не всегда. Очень часто человек обманывает самого себя. Может, ему хотелось пить, гулять, драться, а он сдерживал и жестко контролировал свои поступки, что и привело к такой тяжелой болезни.

— Так что, лучше было бы, если б он был пьяницей и дебоширом?

— Я не знаю. Говорят же, что пути Господни неисповедимы, но точно знаю, что в большинстве случаев в своих болезнях и неустроенности жизни виноваты мы сами, наши мысли. Ведь даже ученые установили и доказали, какие наши негативные мысли отвечают за ту или иную болезнь! Так что, как оказалось, в этом нет ничего мистического — мы сами в ответе за свои мысли, за свою жизнь.

— Получается, что все сейчас со мной происходящее — результат моего неправильного мышления? — спросила Тина.

Ей было интересно, и она чувствовала, что ответ где-то рядом, только надо сделать небольшое усилие и поймешь нечто важное, нечто такое, что укажет ей на «злодея».

— Скорее всего… — Мария Захаровна задумалась, глотнула чая, посмотрела, улыбнувшись, на Тину. — Я думаю, что в твоей ситуации смешалось сразу несколько факторов. Во-первых, как правило, человек чего больше боится, то и получает. Вот ты боишься любви, той степени открытости, откровенности, которая возникает у любящих людей, и сейчас тебя преследует именно это, но с противоположным знаком. Ненависть полный антипод любви. Вот чего ты боишься больше всего?

Тина задумалась.

Мария Захаровна была права — человек очень умело обманывает себя, пряча мысли, которые его пугают и в которых он не хочет признаваться в первую очередь самому себе. Сделать над собой волевое усилие и честно признаться самому себе очень сложно, тем более произнести это вслух.

Она прикрыла глаза, откинулась на спинку стула и прислушалась к ощущениям, положившись на интуицию, понимая, что, от какой мысли ей станет больнее всего и она скажет себе: «Нет-нет, это не так», там и есть истина.

Мария Захаровна молчала, давая ей возможность разобраться.

— Я думаю, что больше всего боюсь, что меня не воспримут, не оценят такой, какая я есть, со всеми моими мыслями, умом, жизненными принципами. Не разглядят, как не принимали, не понимали и отвергали в детстве, обращая внимание только на внешнее.

— Умница! — поддержала ее Мария Захаровна. — За такое признание, а главное, за твою смелость стоит выпить! — Она наклонилась к Тине через стол и заговорщицким шепотом предложила: — Давай наливочки тяпнем?

Тина рассмеялась.

— А давайте тяпнем!

Мария Захаровна подошла к старинному буфету и из нижнего отделения достала бутылочку наливки.

— Прячу от детей и внуков, — пояснила она. — Они мне не разрешают, боятся за мое здоровье, а я посмеиваюсь. Чего бояться? Мне уже восемьдесят, чувствую я себя прекрасно, и мне вряд ли что-то уже сможет повредить. Иногда балую себя рюмочкой!

Наливка была замечательная — тягучая, с терпким смородиновым вкусом.

— Ты умница! — повторила Мария Захаровна еще раз. — Умница вдвойне, во-первых, ты призналась самой себе в своих страхах, а это уже победа, а во-вторых, ты обозначила мотивацию твоего врага.

— Это как? — задала идиотский вопрос Тина.

— Очень просто! Ты его знаешь и даже подумать на этого человека не можешь, следовательно, обращаешь на него мало внимания, не интересуешься его настоящей сущностью — все то, чего ты сама боишься. Верно?

— Получается, что он мне не интересен как личность?

— Именно! Но теперь уж он привлек твое внимание?

— Более чем! — согласилась Тина. — Я о нем день и ночь думаю!

— Значит, этот некто очень хочет, чтобы ты его оценила по достоинству, он устал притворяться, и ты получила все свои страхи, пусть в перевернутой форме, но, по сути, это одно и то же. Ты боялась любить — получила жгучую ненависть. Ты боялась быть непонятой, неоцененной — получила крик о том, что сама кого-то не поняла и не оценила. Он хочет показать тебе, что он умнее, сильнее, и наказать за невнимание.

— О господи! Да он просто больной! — сказала Тина, чувствуя, как страх маленькой, холодной змейкой опять заползает в нее.

— Возможно, даже скорее всего, но в данной ситуации тебе не стоит об этом думать, потому что от этого ты будешь сильнее бояться. А бояться тебе сейчас никак нельзя!

— Да! — Тина постаралась прогнать маленькую змейку из груди. — Бояться мне нельзя! Значит, все это для того, чтобы я увидела свои страхи?

— Не только. Мне кажется, что это еще и испытание.

— Мария Захаровна, вы меня совсем запутали! Давайте-ка еще тяпнем!

— Давай, детка!

Они чокнулись рюмочками и выпили наливки.

— Тина, может, ты есть хочешь? Ты же с работы.

— Нет-нет, — отказалась она, — я не голодная. Вы лучше объясните, мне страшно интересно!

У Тины возникло ощущение, что Мария Захаровна невероятным образом очищает истину от всего наносного, лишнего, того, что мешает рассмотреть и понять главное. Она хотела запомнить весь разговор, все слова как можно подробнее, а потом она его не один раз прокрутит в голове и все поймет про себя саму, и про свою жизнь, и про таинственного «злодея».

— Когда человек готов к глобальным переменам, — объясняла Мария Захаровна, — Бог посылает ему испытание как проверку, действительно ли ты готов принять некую награду: любовь, деньги, детей — для всех по-разному. А если человек не выдерживает, отступает от себя самого, поддается соблазну, то его лишают награды. Но испытания всегда даются по силам, больше, чем человек может вынести, ему никогда не дадут.

— Получается, если ты слабый, то и испытания так себе, легонькие, а если сильный, то на полную катушку! По-моему, это несправедливо.

Мария Захаровна улыбнулась Тининому возмущению.

— Ты же не дашь маленькому ребенку тащить сумку в десять килограммов, даже если в ней лежат сладости и подарки для него же. Да, на долю сильных личностей выпадают тяжелейшие жизненные испытания, но и награды они получают великие!

— Хорошо, и какой тест я должна пройти? На что меня испытывают?

— Ты должна перестать бояться жизни! Перестать бояться любви, предательства и этого человека! Тебе надо преодолеть свои страхи!

— И когда я справлюсь с этими страхами, что, стану счастливой и больше нечего бояться?

— Детка, — вздохнула Мария Захаровна, — в человеке так много всяких страхов, комплексов, справляешься с одним, вылезают следующие, которые были спрятаны в тебе еще глубже. Это и есть вечная работа над собой!

— Звучит невесело.

— Ничего подобного! Это трудно, но очень интересно! Любое преодоление себя — это все-таки победа!

— Ну ладно, этот человек преследует меня, а Лешке-то за что, он-то при чем?

— Так ты будешь разбираться в его проблемах или решать свои? — хитро прищурившись, спросила Мария Захаровна.

— Решать свои! — ответила Тина. — Но получается, что из-за моих проблем достается ему.

Мария Захаровна покачала головой и вздохнула: