Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через полчаса, получив благословение кошачьей хозяйки, мы с подругой отправились расклеивать свеженькие объявления. Действовали слаженно — успели приобрести соответствующий опыт с год назад, когда вели поиск другого кота — тетушкиного Вольки[7].
Несколько объявлений прилепили в разных закоулках сложносоставного двора, по одному в каждой проходной арке. Во все парадные попасть не смогли, не зная кода, но три или четыре все-таки украсили пафосным портретом Бегемотика. Выдвинулись на улицу — и тут же нашли благодарного зрителя.
— Неужто? Кот Федоскин пропал? — живо заинтересовалась какая-то бабулька.
Не из тех железных леди, которых перестала выпускать мировая сталелитейная промышленность. Классическая деревенская бабка в платочке.
— Родионовна, — сказала мне Ирка одними губами.
Я кивнула подруге, а заговорила с бабкой. Оценила каламбур:
— Кот Федоскин — это хорошо. Почти как Кот Матроскин.
— Не хватает дяди Федора и Шарика, — засмеялась Ирка.
— Ну, дяди Федора им теперича завсегда не хватать будет, царство небесное товарищу генералу. — Бабка мелко перекрестилась и сделала постное лицо.
Ирка осеклась.
— А что насчет Шарика, так Галина поджарая, длинная и вечно злая, как собака. — Бабка перестала изображать праведницу, вредненько захихикала и погрозила пальцем Ирке. — А я тебя помню. Ты тут шныряла, когда у Федоскиных чегось покрали.
— После того, — поправила подруга. — И ничего у них не покрали.
— А чегось тогда полиция приезжала? И тогда, и нонче?
Она вперилась в подругу, но та сделала каменное лицо. Бабкин взгляд соскользнул с беломраморных черт на призывно трепещущее объявление на столбе, и Родионовна заинтересовалась другим:
— А вознаграждение-то приличное? За такого котяру приличное нужно. Я его видела, он на подоконниках сиживал. Здоровый, как чемодан! Морда — во! — Она надула щеки и дополнительно увеличила их ковшиками ладоней. — Ну, ежели вознаграждение приличное, пойду искать Кота Федоскина…
Будто готовясь к трудной работе, Родионовна закатала рукава, подсмыкнула юбку, затянула узел платочка под подбородком и, накренясь вперед, как идущий поперек волны кораблик, вдвинулась в подворотню.
Ирка дала ей отойти, пробежалась следом, глянула во двор, вернулась ко мне и возмущенно сообщила:
— Представь, она там срывает наши объявления!
— Не дает возникнуть конкуренции, — кивнула я. — Значит, действительно будет искать кота, это хорошо. У нас с тобой еще два десятка листов, мы их расклеим по соседним дворам, по всем Родионовна вряд ли потащится.
Мы пошли бродить по улицам и дворам. У знакомого грузинского ресторанчика Ирка остановилась:
— О! А давай тут повесим! Место популярное, мимо много народу ходит. Надо налепить бумажку на стекло, только не снаружи, а изнутри.
Не дожидаясь ответа, подруга вошла в заведение.
Обеденное время давно закончилось, ужинать было рано, и ресторанчик пустовал. Только за одним столиком в центре зала сидел немолодой брюнет и что-то говорил размеренно кивающему официанту. Увидев нас, он жестом отправил парня в длинном фартуке нам навстречу, и Ирка с места в карьер изложила нашу скромную просьбу.
— Вы что, какой кот, животные — это антисанитария, у нас пищевое производство, — залопотал официант, толком не выслушав и не поняв, чего мы хотим.
При этом он опасливо оглядывался на брюнета, тот это заметил и тоже подошел к нам. Ирка повторила нашу просьбу, настойчиво демонстрируя объявление с портретом Бегемотика.
— Какой зверь! Пантера пардус цискавказика! — восхитился брюнет.
— Ой. Ктой? — в заразительной манере Родионовны уточнила Ирка.
— Хищное млекопитающее из семейства кошачьих, подвид леопарда, обитающий на Кавказе, — обстоятельно объяснил брюнет.
— Леопарды пятнистые! — заспорила с ним подруга. — Я знаю, у меня шубка была…
— Кавказская пантера черная, — заверил брюнет. — Я знаю, сам видел! Большая редкость. Как по-настоящему красивая женщина. — Он окинул мою подругу мгновенно воспламенившимся взором и осторожно вынул из ее ослабевшей руки бумажный лист. — Можно? — Не глядя, он передал объявление за плечо — официанту. — Мальчик, возьми, наклей, как просили.
Парень послушно пошел к стеклянной двери.
— Дам ему скотч, — пробормотала я и отошла, почувствовав себя третьей лишней.
В четыре руки мы с мальчиком прилепили объявление.
— А это кто? — тихо спросила я, кивнув на брюнета.
— Совладелец, — тоже понизив голос, ответил официант. — Где-то в Грузии живет, иногда приезжает. Рецепты новые привозит, вино, продукты аутентичные…
— Уфф! — прибежала раскрасневшаяся Ирка. — Еле вырвалась! Давайте, говорит, знакомиться, есть, пить, гулять, такая красивая женщина в таком красивом городе — совпадение, знак, судьба, никак нельзя пренебрегать!
— Что ж ты пренебрегла? — съязвила я.
— Эй, эй! Ты меня знаешь — я порядочная! — Ирка оглянулась, улыбнулась, послала приближающемуся брюнету воздушный поцелуй и тут же пала грудью на дверь, вынуждая ту открыться. — Уходим, уходим, нам это сейчас совершенно некстати.
Мы вывалились на улицу и тут же вильнули за угол, уходя от возможной погони: у напористого брюнета был вид человека, готового к решительным действиям. Я бы не сильно удивилась, услышав позади ржание и приближающийся стук подков, но обошлось. Видимо, пылкий кавказец все-таки не на коне в Петербург приезжал.
Мы сделали круг по дворам, периодически наклеивая то там, то сям свои объявления, снова вышли на Гагаринскую и опять встретились с Родионовной. Чуть не столкнулись: бабка рысила поперечным курсом.
— Что за ворье пошло бестолковое? — бросила она нам на ходу, словно продолжая разговор. — У Федоскиных вообще ничего не покрали, у Сусличихи одну накидку меховую…
— Что за мех? Натуральный? Песец, норка, соболь, леопард? — Про меха Ирке всегда интересно.
Она нежно любит шубы, но ей редко доводится в них покрасоваться. В нашем родном Краснодаре лучший мех — не более чем элитный корм для моли. В теплом южном городе шубы обречены томиться в шкафах, только и мечтая, чтобы их кто-нибудь украл и умчал в далекие холодные края.
— Да прям, натуральный песец! — притормозив, хохотнула бабка. — Искусственный чебурашка! Это ж накидка на кресло была. Хотя, конечно, и ее тоже жаль. А я говорила Суслихе: не пускай квартирантов, за ними глаз да глаз, а ты ж на даче живешь, сама присматривать не сможешь, а эта твоя Абита — для дураков набитых…
— Авито? — подсказала Ирка.
— Говито! — гаркнула Родионовна и неожиданно ускорилась, отдалившись от нас в один момент. Уже с расстояния в пару метров она укорила: — Чегось пристали, делать мне нечего, лясы с вами точить! — и утекла в подворотню.
— Кто такая Суслиха? — подумала я вслух. — И почему покража ее накидки упоминается в одном контексте с вторжением к Федоскиным? Это связано?
Мелькнула какая-то мысль, но я не успела ее поймать — отвлеклась на Ирку.
Та вдруг хлопнула себя ладонью по лбу и простонала:
— Бли-и-и-ин! В объявлении же указаны телефоны! Получается, я оставила брюнету свой номер!
— Три номера, — успокоила я. — И первым стоит федоскинский, вторым —
