Кактус Нострадамуса - Логунова Елена в «Эксмо»

Елена Логунова

Кактус Нострадамуса

Суббота

Контора носила гордое и загадочное имя «Принц Пресс».

Роза подумала, что такое название не помешало бы сопроводить иллюстрацией для тех, кто не знает, что это издательство. Запросто ведь можно подумать, что «Принц Пресс» – это пыточная камера для августейших особ!

Воображая зажатую в гигантских тисках фигурку в камзоле с кружевами и штанишках с гульфиком, она склонила голову к плечу, и с ее мокрых волос на линолеум звучно капнуло.

– Еж мое ж! – своеобразно выругалась Роза и торопливо вытерла волосы дизайнерским войлочным шарфом, превратившимся в безобразную тряпку.

Второго марта стояла теплынь, а в ночь на третье выпал снег, и теперь модное Розино обмундирование разительно не соответствовало погоде. Ноги в бархатных балетках промокли насквозь, бежевые лосины ниже колен стали цвета сырого песка, и в целом выдержанная в благородных серо-коричневых тонах фигура Розы неприятно напоминала раскисшего пряничного человечка.

При одном взгляде на отсыревшую Розу понимающим людям открывалась позорная альтернатива: либо барышня дурочка из тех, которые летом носят угги на меху, а зимой – пластмассовую каску на босу голову, либо безнравственная девица, которая не ночевала дома.

Правдой было второе, отчего Розины страдания от холода дополнялись муками совести.

– Девушка в твоем непростом положении должна особенно заботиться о своей репутации! – часто внушала ей мама, к счастью оставшаяся на родине.

Розино непростое положение заключалось в сочетании ряда факторов, изрядно осложняющих ее продвижение по карьерной лестнице.

Во-первых, имя: Роза Салаватовна Курдынбабаева! Никакой иллюстрации не надо, чтобы понять, что ее родословное древо уходит корнями в казахские степи.

Отчество свое Роза при знакомствах опускала, родительскую фамилию страстно мечтала поскорее сменить на мужнину, но даже имя ее постоянно вызывало вопросы. Вернее, один вопрос: а как будет полностью? Почему-то мало кто верил, что Роза – это и есть полное имя, и она наловчилась придумывать варианты. Некоторые были очень даже ничего, тем не менее девушке по имени Роза Курдынбабаева в столице казачьего края жилось непросто. Сакраментальное «Понаехали тут!» она слышала нередко.

Трагическая правда – и это был фактор номер два – заключалась в том, что Роза действительно «понаехала», хотя и вовсе не с Востока, наоборот, с Запада – из Киева.

По маминой линии она была украинкой и унаследовала от родительницы цвет волос и глаз. Однако казахский папа тоже внес свой весомый вклад, так что дочь у них с хохлушкой-мамой получилась незабываемой красоты: русоволосая, скуластая, с оливковой кожей, прямыми черными шнурочками бровей и голубыми раскосыми глазами. Узнав, что она коренная киевлянка, однокурсники в институте культуры хохотали, как сумасшедшие, и наконец-то закрыли затяжной спор о том, было ли в Киевской Руси монголо-татарское иго.

Третий фактор был самым серьезным: Роза имела украинское гражданство, и после окончания института должна была покинуть Россию, но до сих пор не покинула.

Вообще-то красивой голубоглазой девушке с безупречным русским языком не так уж сложно оказалось жить на нелегальном положении, однако Розу угнетало состояние практически бесправного работника. Зарплату ей выдавали нерегулярно и в конвертике, соцпакетом вообще не обеспечивали, а нагружали будь здоров. К примеру, кого еще Бориска-Барбариска экстренным командирским звонком выдернул бы из постели в выходной день?

Тут Роза вспомнила, что Барбариска пообещал ей за сверхурочную работу премию, и решительно потянула на себя дверь с табличкой «Принц Пресс».

Августейшая дверь оказала сопротивление.

Роза рванула сильнее.

Дверь негодующе затряслась.

– Толкайте! – донеслось изнутри.

– Еж мое ж! – повторила Роза, сожалея, что теперь на нее будут смотреть как на идиотку.

Как на глупую мокрую курицу!

Она была самолюбивой девушкой со стойким славянским характером и амбициями Чингисхана.

Мысленно гикнув, Роза Курдынбабаева толкнула дверь и ворвалась в просторное помещение со множеством столов, из которых занят был только один.

За ним в окружении бумажных россыпей восседала немолодая особа, неуловимо похожая на кактус. Она вся состояла из разновеликих шаров и шариков, налепленных один на другой не вертикально, как у снежной бабы, а в хаотичном порядке. Круглые плечи, кулачки, грудки, щечки, ушки, гулька на макушке, шишковатый нос, очки-колесики… И все это было блекло-серым, местами даже с зеленцой, а недобрые глаза царапнули гостью как иголки.

– Добрый день! – мужественно сказала Роза, одернув свой кургузый пиджачок.

– Здравствуйте. Вы от Бориса? – сухо откликнулась тетка, похожая на кактус.

Судя по тону, она не разделяла восторга, который самовлюбленный Барбариска испытывал по отношению к самому себе.

Роза приободрилась. Она и сама считала, что парню негоже культивировать внешность куклы Барби, даже если парень он только в том смысле, что гей и постоянно вращается в артистических кругах.

Собственно, именно Роза окрестила пресс-директора концертного зала Борю Тронина Барбариской, и кличка закрепилась не хуже, чем нарощенные ресницы.

– От Тронина, да, – подтвердила Роза, нагло шлепая к столу дамы-кактуса.

За ней потянулась предательская цепочка мокрых следов.

– Я Роза, – представилась она, без приглашения опускаясь на стул.

– Лидия Александровна, – неохотно представилась тетя-кактус и не удержалась от вопроса: – Роза, а как полностью?

– Розалита, – не задумываясь, выдала девица Курдынбабаева бразильский вариант – просто потому, что он хорошо сочетался с теткиными кактусами.

– Вот, Розалита, держите.

Роза взяла протянутую ей тетрадь:

– А что это?

– Вы не знаете? – Тетя-кактус неприязненно посмотрела на нее поверх очков. – Странно. Борис сказал мне, что пришлет специалиста со знанием китайского.

Роза покраснела.

Знание китайского – это была легенда, призванная увеличить ее потенциальную ценность в глазах работодателя.

Концертный зал «Казак-холл» принимал на гастроли популярных исполнителей и коллективы со всего света. Заполняя анкету, Роза указала, что в совершенстве знает русский и украинский языки, уверенно владеет английским, понимает казахский и читает по-китайски. При этом ее единственный опыт разбора китайских иероглифов сводился к переводу аутентичного кулинарного рецепта, выполненного с помощью соответствующей программы в Интернете в прошлом году. Так она научилась готовить неплохую утку по-пекински, которой, кстати, угощала коллег на свой день рождения в сентябре. А Барбариска, стало быть, решил, что она действительно спец по китайскому!

– Конечно, я специалист, – подтвердила она, чтобы не терять лицо, и открыла тетрадку. – Ну-ка…

Написано, слава богу, было по-русски! Роза обрадовалась и с выражением прочитала вслух:

– Хидрый большой серый волк придуривал в чучело у ретизов и хотел поймать милых заяцов! Ряд милых заяцов тянули с мамой и не ожидались с волком. Мама боротилась за защиту детей. После поймки маленький заяц волку пел, танцевал, играл гитар. Волк забыл первональную задачу, мама и ребяты били волка, он головокружил и был вязан веревкой.

Тут она определенно почувствовала, что тоже начинает головокружить и повторила:

– Что это?!

– Это либретто детского танца «Туциянмэй» в исполнении маленьких звезд Гуандунского маоминского тренировочного лагеря имени Мэйуцзяини, – без запинки выговорила тетя-кактус, и Роза почувствовала к ней великое уважение. – «Артисты исполняют точко и прекраско, стиль танца радостный и юморческий», во всяком случае, так написано в буклете.

– Юморческий – это да, – согласилась Роза, листая тетрадь.

Маленькие звезды Гуандунского маоминского тренировочного лагеря имени Мэйуцзяини явно трудились не покладая ног: толстая общая тетрадь была почти вся заполнена душевным описанием их интересных и загадочных танцев.

– А почему написано от руки?

– Полагаю, у переводчика в Китае не было на клавиатуре русских букв, – пожала плечами тетя-кактус. – Вот, возьмите оригинальный буклет на китайском.

– Спасибо, – Роза кисло улыбнулась.

Как она справится с переводом, если текст не в электронном виде, а на бумаге?!

– Отредактированную версию ждем от вас к концу недели, иначе мы не успеем напечатать либретто до начала гастрольного тура, – тетя-кактус уткнулась в свои бумаги и потеряла к Розе всякий интерес.

– Отлично, договорились, – держа удар, сказала Роза и пошлепала на выход.

В лифте по дороге вниз она несколько раз хлопнула себя китайским буклетом по лбу, потом сжала зубы и процедила сквозь них:

– Ничего, ничего, я как-нибудь справлюсь.

Сдаваться Роза не собиралась – к тому не было никаких генетических предпосылось. Ни азиатские, ни европейские предки ее в малодушии замечены не были.