Собиратель автографов - Зэди Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Китти, письма Ей. Сначала это были обычные послания Собирателя. Письма фана с просьбами об автографе. С вложенными конвертами, на которых был надписан его, Алекса, адрес. Кое-что интересное о нем самом и фотка, двенадцать на четырнадцать, самой Китти.
Например, в пятнадцать лет он отправил такое письмо:
Алекс Ли Тандем
17А Гумбольдт-авеню
Маунтджой Лондон 23
Уважаемая мисс Александер!
Я Ваш самый горячий поклонник. Не видел никого красивее, чем Вы в фильме «Девушка из Пекина». Сам я страстный собиратель автографов, наполовину китаец и большой любитель кино, поэтому Ваша подпись стала бы гордостью моей коллекции. Я отношусь к тому сорту людей, для которых автограф — это исторический документ, и полагаю, что коллекции любого музея кино без такого автографа были бы неполны. Надеюсь и молюсь, чтобы Вы улучили свободную минутку, дабы подписать для меня эту Вашу фотографию и отослать ее обратно мне во вложенном конверте с моим адресом.
Остаюсь Вашим почитателем, Алекс Ли Тандем
P. S. Может, ты уже горишь в аду, Краузер.
Макс Краузер был президентом АОКА (Американского общества Китти Александер) и злым гением Алекса. Именно Краузера, и никого больше, Алекс считал ответственным за то, что не мог узнать настоящего адреса Китти. Именно Краузер посылал ему унизительные бумажонки-отписки, начинающиеся с гнусной фразы: «Благодарим за ваш интерес». Краузер встал иерихонской стеной между Алексом и его целью — жалко только, не было под рукой трубы, чтобы разрушить эту стену.
Автографа из Нью-Йорка не было, и по прошествии некоторого времени Алекс совсем отчаялся. Через несколько месяцев после своего семнадцатилетия он сменил тактику. Решил, что всевозможные «Книги собирателя автографов» вводят его в заблуждение, когда советуют рассказывать поинтереснее о себе самом, представляться кем-то более значимым, чем простой фан, мальчишка-хвастунишка (именно так!)… демонстрировать исключительный интерес к знаменитости («Приключения собирателя», № 197).
Для него-то Китти была единственной-разъединственной. И однажды он написал ей коротенькое, из трех строк, письмо, содержавшее такую фразу: «Отныне я собираюсь рассказывать Вам о Вас». Именно этим он готов был заняться и сейчас. То есть тем самым, чему посвятил десять лет, отправив сотни и сотни писем и ни на одно из них не получив нужного ответа.
Дорогая Китти!
Она ходила по магазину и морщилась от того, каким молоденьким был сопровождающий ее мальчик. У него даже на костяшках пальцев не было морщин. «И почему он не в школе?» — подумала она.
С любовью, Алекс Ли Тандем
Дорогая Китти!
Сидя на скамейке в парке, она смотрит на человека вдвое ее старше, словно скорчившегося от боли. Она встревожилась: как ему помочь, что ей следует сделать? Но принимать скоропалительные решения ей не пришлось. Он просто наклонился за монетой. У нее отлегло от сердца. Ей вспомнилось старое буддистское присловье: не делай абы чего, сиди на месте!
С любовью, Алекс Ли Тандем
Дорогая Китти!
Сидя в автобусе, позади молодого человека, она поймала себя на том, что загляделась на его шею. Желание прикоснуться к ней было почти непреодолимым! Он даже почесался, словно чувствуя ее взгляд.
С любовью, Алекс Ли Тандем
Дорогая Китти!
Как-то она оказалась в районе, где было много магазинов секонд-хенд. Зайдя в булочную, она не могла сдержать улыбки при мысли, что все вокруг одеты во что-то ношеное-переношеное.
С любовью, Алекс Ли Тандем
По прошествии нескольких лет Алекс заметил, что некоторые из таких писем он сочиняет на одном дыхании, а другие чуть ли не вымучивает. На этот раз, оказавшись перед дразняще белым экраном, он никак не мог взять в толк, чем ее отблагодарить. Даже опустился на корточки рядом с сумкой, достал из нее автограф Китти и поставил его у дисплея. После этого нужные слова нашлись сами собой.
Дорогая Китти!
Как-то на семейном празднике ей сказали (кто-то, кого она ненавидит), что она кладет ногу на ногу, как это делал ее отец. Она взорвалась от негодования, но, глянув вниз, поняла, что так оно и есть. Секундой позже она вспоминала, как еще совсем маленькой играла с ботинком отца в лошадь и всадника. Улыбнувшись, она покачала своим собственным ботинком вверх-вниз.
С любовью и признательностью,
Алекс Ли Тандем
(Ваш самый горячий поклонник)
3Закончив письмо, Алекс нажал на кнопку, и из чудо-короба полилась музыка. Сопровождаемая стрекотом. И вжик-вжиканьем сидирома. И еще какими-то его шебуршаниями. Через несколько секунд Алекс вошел в сеть. То есть соединился с миром! Алекс задышал глубже. Когда-нибудь он возьмет свое! С помощью этого волшебного короба. Узнает обо всем на свете — от древнего Вавилона до нынешней Эстонии. Научится делать бомбы. Однажды. А пока надо сходить в свой уголок этого мира, в воображаемый зал аукциона, где он ежедневно проверяет, не купили ли какой-нибудь из выставленных им на продажу автографов. Сегодня вечером перед ним стояла та же задача — и он самым серьезным образом настроился ее решить. Помимо всего прочего это его реальный бизнес, кусок хлеба с маслом. И не соблазнить его этой по-мультяшному угловатой красотке, то снимающей, то надевающей свое бикини в углу его дисплея.
— Послушай, пять минут осталось, — пожаловался он Грейс.
Она согласно кивнула и мурлыкнула.
Алекс кликнул мышкой. Открылось окошко. Грейс провела лапой по нижней части списка: лесбиянки, куклы, пожилые, беременные, инвалидки, неутомимые, связанные-скрученные. Бедный Алекс! Ему хотелось только посмотреть на молодых мужчину и женщину — обнаженных, слившихся воедино. В конце списка он увидел что-то вроде бы подходящее. Расстегнул все пуговицы и стал ждать. Грейс посмотрела на него презрительно. Она этого не одобряла. Он тоже не одобрял, но что ему еще оставалось? Жил один… Мускулы его правой руки напряглись в преддверии действа. «Ну же», — прошептал он, и красивая самочка причудливо изогнулась на кровати. Другая притянула к себе странного толстяка и раздвинула ноги.
«О-о-о! — закричала через некоторое время женщина. — О-о, мой хороший!»
— У-у, — выдохнул вслед за ними Алекс. — О, да-а… У-ух.
Через шесть минут все было кончено. Секундой позже сцену заняли другие герои. И одно напрочь лишенное волос животное долбило другое такое же прямо в открытую рану. Потом и это закончилось, словно его и не было. Салфетки в мусорку; Грейс на место, сигарету в зубы. Пора приниматься за работу.
На сайте аукциона Алекс в два счета поднял цены на выставленные им самим на продажу автографы и коршуном накинулся на Микки Кэрролла, настоящего лилипутика из фильма тридцать девятого года. Он намеревался продать его автограф жене Рубинфайна, Ребекке, которая в последнее время западала на несчастных, так или иначе остановившихся в развитии. У нее появился благотворительный зуд. Благодаря ее жалостливости поле деятельности Алекса заметно расширилось. Когда она собирала деньги для глухонемых, он втюхал ей три письма Хелен Келлер[52]. Когда прониклась жалостью к коренным жителям Америки, избавился от одной своей весьма дорогой реликвии. А после смерти ее отца неплохо разгрузил «Юдаику» — чего только не продал Ребекке: автографы израильских политиков, еврейских юмористов, открытки с синагогами, актерами, изобретателями. И за все это Рубинфайн рассчитывался налом. Что ж, иногда работа доставляла Алексу истинное наслаждение, стоило немного пошевелить мозгами.
— Остаешься за меня, — приказал он Грейс перед тем, как отлучиться в ванную. — Смотри в оба! — А вернувшись, обнаружил, что под кошачьим присмотром были успешно проданы Дик Пауэлл, Кэрол Ломбард и Гари Купер. По тысяче фунтов за лот. Возникла проблема.
Как-то все слишком легко получается. Конечно, он был не прочь заработать. А соотношение затраченных усилий, времени и вырученных денег по любому автографу оставалось одним и тем же. И какая еще профессия позволяет играючи делать такие хорошие бабки? И он давно уже вышел за рамки любимой его поколением дилеммы: быть голодным, но счастливым и заниматься творчеством либо быть богатым, но жить уныло и просиживать штаны в какой-нибудь конторе.
Алекс выбрал третий путь, не такой заезженный и по сути сводившийся к тому, чтобы оставлять побоку всякую гениальность, потому что в этом мире гениям живется несладко. Им всегда перекрывают кислород. Будь они, гении, нужны миру, Алекс тут же кликнул бы мышкой по иконке файла МОЯКНИГА. doc и начал работать. Не ел бы, не пил, а только писал свое «Еврейство и гойство». Но нет же. Миру нужно, чтобы он отвечал на эти вспыхивающие на экране монитора сообщения, посылаемые разными эмоциональными недоносками. Так он и делал. Уверял некоего Джеффа Шайнстейна из Гобокена, штат Нью-Джерси, что его Мата Хари уже отправлена по почте. Успокаивал доставалу Джима Стрива из Саут-Бенда, штат Индиана, в который раз объясняя ему, что его Джина Лоллобриджида — подлинная. Заключил джентльменское соглашение с техасцем Джимом Эггертоном: Вероника Лейк и Вивека Линдфорс в обмен на Джин Симмонс, Алена Делона и кого-то из сериала «Лэсси».
