Герцеговина Флор - Виталий Павлов

И опять Люда.

Она встречала меня каждый раз, хотя я этого не любил. Ни проводов, ни встреч. Сам улетел, сам вернулся, будто вышел покурить. Покурил — вернулся, и никто не заметил, что я выходил.

Но она встречала меня. Ребята шли мимо. Все опять шутили, и опять все одинаково. Команда, ничего не поделаешь. Она не слышала. Рассматривала ссадины на моем лице. Говорила, что борьба — это все-таки варварство. Потом мы ехали к ней. На троллейбусе. Чтобы подольше быть в пути. Чтобы с каждой остановкой понимать яснее, как долго мы не виделись.

Почему я опять вспомнил о Люде?

Потому что самолет — из прошлого.

Илюша смотрел на город. Мы приземлялись. Нас никто не встречал. Мне это понравилось. Город я знал. Когда-то был здесь на сборах. Жил целый месяц. Один, в спортивной гостинице. Один из нашей команды в сборной республики. Мы готовились к первенству Союза. В моем весе нас было двое. И на сборах, и на соревнованиях. Я болтался по этому городу один.

Пальто, шапка и тренировочные штаны. Все остальные собирались в номере моего соперника. Играли в триньку, покуривали, в общем, слегка нарушали режим. Просто так. Для бравады, от нечего делать. Мол, у нас дисциплина, но мы сильнее ее. Когда мы встречались на ковре, все, кто играл в карты, болели за моего соперника.

Почти все.

А за кого болею сейчас я? За себя в спортивных тренировочных штанах, бродившего по этому городу и не знавшего, что здесь есть ресторан «Столичный», или за себя сегодняшнего, входящего в этот ресторан?

Мы поднимались в зал.

- Для них — мы работаем в кабаке — шепнул мне Илик, когда мы подходили к эстраде, — для солидности.

Знакомство прошло в теплой и дружеской обстановке.

- А как бы нам увидеть Славика? — спросил Илюша, одним взглядом оценив общую стоимость стоящей на сцене аппаратуры.

- Он в каптерке, а вы от кого?

Процедура обмена верительными грамотами.

- А, я врубился! — ударник протянул нам руку умирающего лебедя. — Гоша, — представился он. — А Славик малость закирял, но к одиннадцати отойдет. Вы пока поужинайте, а мы слабаем пару шлягеров для толпы. — Мы сели за столик, и вышколенный официант тут же поставил перед нами тарелки с котлетами по-киевски. Зазвучала музыка, и посетители бросились в центр зала, как спринтеры к финишной ленточке.

В перерыве нас пригласили посмотреть на Славика. Он спал, положив голову на стул, оставив остальные части тела на полу.

- До одиннадцати точно отойдет! — успокоил нас Гоша, видя, как червь сомнения вползает в наши души.

Мы в тот момент действительно не были уверены, что Славик сможет вести переговоры на высшем уровне.

Где лабаете? — спросил нас низенький толстяк с подковой усов и такой же подковой на голове, лежащей вокруг красной лысины.

— В кабаке!

- В каком?

- В «Астории», — отвечали мы, как договорились.

— Как с наваром? — озабоченно, как будто врачсправляется о здоровье пациента, спросил Гоша.

- Растет, — на всякий случай сказал я.

- Сколько в среднем? — поинтересовался обладатель подков.

— Красненькую в день имеем, — небрежно бросил Илик.

Славик заворочался во Сне.

А Илик для убедительности протянул один из не зашитых в своеобразный патронташ, червонцев. Перед отъездом мама Илюши зашила все наши деньги в потайной пояс.

- Сохраннее будут, — сказал Илик, демонстрируя мне патронташ в туалете аэропорта.

Часть денег была оставлена в кармане, на текущие расходы.

- Для нас чего-нибудь слабайте. Из Цепеллинов.

- Пошли! — скомандовал Гоша, принимая деньги. — А то народ уже мается, песни поет.

Действительно, несколько женских голосов выводили какую-то мелодию. Гоша включил аппаратуру, цокнул языком перед микрофоном, проверяя работу ревербератора, и представил нас публике по первому разряду. Оркестр заиграл «Лестницу в небо». Мы ловили на себе любопытные взгляды завсегдатаев и фарцовщиков. Прочие «тащились» у эстрады.

Славик, как и было обещано, появился около одиннадцати. Ресторан прыгал под что-то разухабистое. Мы готовились к торговой операции. В голове почему-то засело: формула — деньги — товар — деньги, лучше формулы — товар — деньги — товар. Потому что в первой больше денег.

Чья-то старая шутка.

- А воздушок здесь идет, — глубокомысленно процедил Илюша, глядя на танцующих.

- Сквозит, что ли? — не понял я.

- Да, деньгами сквозит. А с ними дышится легко, как кислородом.

- А тебе приходилось Дышать кислородом?

- Мне всякое приходилось…

Тем временем владелец товара подошел к оркестру, что-то спросил, а Гоша указал на нас, владельцев денег. Владелец товара кивнул и нетвердой походкой двинулся к нам.

- Я — Славик, — сказал он, добравшись до нашего стола.

Мы оторвались от котлет.

После церемонии знакомства высокие договаривающиеся стороны перешли к делу.

- Значит, так. Вам нужна фирма? То, что у меня фирма — зуб на холодец! Цена смешная — две и пять десятых. Если вас устраивает, то моей ведьме скажете,

что берете за две и три. Оставшиеся две сотни отстегнете мне у такси, после погрузки. О’кеу?

- О’кеу! Но хотелось бы взглянуть на товар…

^ А это ваше право. Поехали!

Дома нас встречала «ведьма» Славика.

- Вот, мамочка, приехали ребята за «Фендором».

- За «Фендором»? — жена изменилась прямо на глазах.

Загудела в соседней комнате ступа, удлинились ногти, заострились подбородок и нос, зашуршала метла, загорелись разноцветные глаза.

- Начинаются манцы, — шепнул Илюша.

Я постучал по дереву, взялся за черное, сплюнул три раза через левое плечо.

- И за сколько ты отдаешь наше сокровище, ирод? — два золотых клыка блеснули в углах ее рта.

- Ну, мамочка, ты же знаешь, — за две и три.

Успокоились ступа с метлой, укоротились ногти, поугасли глазки.

- Ну, если за две и три…

Славик выкатил аппарат. Теперь уже наши глаза светились адским пламенем. Исследовав каждый винтик и убедившись, что это точно фирма, мы попросили разрешение покинуть помещение. Якобы для переговоров. На самом деле, оставшись вдвоем в темном коридоре, мы стали извлекать из «патронташа» пачки денег. Трещали суровые нитки, Илик перегрызал их зубами. Наконец все было кончено. Формула «деньги — товар — деньги» начала работать. Капитал переходил из одних рук в другие. Наличные считала ведьма. И с каждой отложенной десяткой сглаживались подбородок и нос, блеск глаз становился другим, только их цвет оставался по-прежнему разным.

Еще через несколько минут все было кончено. Мы грузили вожделенный аппарат в машину.

— Видите, с кем жить приходится, — сказал Славик, получая обещанные две сотни у такси, и зацокал на своих копытцах к дому.

Снова аэропорт.

Только здесь нас в лицо не узнают. Нам сразу не повезло. Билетов не было. Илик лег спать, положив голову на усилитель, а я встал у кассы, не сводя преданных глаз с кассира. Я чувствовал, как у меня растет щетина. Хотелось побриться. Надежды на то, что мы когда-нибудь покинем этот «гостеприимный» аэропорт, не было. Мы вышли из зала. Я вспомнил, что существует темнеющее небо, люди, которым никуда не надо лететь. Деревья.

Я постучал по дереву.

Странно, что после такой ночи и дня я не спал в самолете. Илюша уснул на полуслове. Начал что-то говорить мне и отключился. Невидимое солнце догорало где-то под фюзеляжем. Я думал.

Почему за эти полгода я так привязался к Илюше? Почему мы сидим сейчас рядом в самолете?

Совсем недавно он показал мне щенка боксера. Принес в ладони. Тогда я подумал, что они очень похожи друг на друга.

Как отец и сын.

Круглые вращающиеся глаза, крупные морщины, нос. Всё.

- Как тебе нравится, Вовик? Нет, чтобы жениться, привести в дом хорошую девочку! Так он притащил собаку. Мало у нас беспорядка — будет еще! — жаловалась мне мама Илика — Сусанна, а его папа, как две капли воды похожий на взрослого щенка той же породы, смотрел на меня немигающим взглядом.

Собаку назвали Джимом.

- Я тебя прошу. Ты можешь сказать, что мы хотим нянчить внуков, а не пса?! — не унималась мама.

Илик жил с родителями в стареньком доме, неизвестно как торчащем до сих пор в самом центре нашего города. Жильцы утверждали, что ровно с того дня, как они вселились в этот дом, городские власти обещали его снести. Квартира — две длинные комнаты — постоянно находилась в таком состоянии, что создавалось впечатление: здесь только что был обыск. Половину большой комнаты занимал кабинетный рояль гениального брата Илюши, который учился в Москве. Мы полным составом выгружали этот бесценный инструмент из товарного вагона московского поезда. По словам Илика, таких инструментов в мире осталось всего пять или шесть, он точно не помнил. Поэтому выгрузкой руководила мама Сусанна. Конечно, проще было пригласить профессиональных грузчиков, но в семье Илюши знали, что такое деньги и как и на чем их нужно экономить. Мы старались, как могли, зная, что если кто-то из нас хотя бы неосторожно поставит, уж не говоря о том, что уронит, драгоценный инструмент, то всему наступит крах. Брат не простит Илику этого и запретит иметь с нами дело как с не справившимися с обязанностями уродами.