Горький берег солёного моря (СИ) - Крылова Татьяна Петровна

Когда дверь в гостиную открылась, граф вздрогнул, выпрямился и уже собрался сдержанно поздравить Олега с предстоящим торжеством. Однако на пороге комнаты появилась сама невеста, невольно опередившая названого сына, занятого делами поместья. Девушка была одета просто, скромно, на лице ее отчетливо читалось удивление, вызванное появлением Лаврентия Анатольевича.

— Ах, Анечка! — сбрасывая все напускное, бросился к ней старый граф. Взяв ее руки в свои, Лаврентий Анатольевич позволил паре слезинок намочить уголки глаз и продолжил: — Как я рад, моя дорогая! Вы представить себе не можете, сколько радости доставили мне своим согласием!

Молодая княгиня заметно смутилась, ища предлог вырваться из рук графа. Но Анна и сама прекрасно понимала, что Лаврентий Анатольевич не отпустит ее.

— Но хорошо ли вы подумали? Вы понимаете, что Мелентий — тот еще бездельник. Потребуется немало терпения, чтобы жить с ним под одной крышей.

— Ваше сиятельство, я…

— Нет, нет. Не подумайте, что я отговариваю вас! Не поймите меня неправильно: счастье старика так велико, что если вы передумаете до свадьбы, мое сердце не выдержит подобного!

— Вы можете не сомневаться, Лаврентий Анатольевич. Намерения мои не изменятся, — поспешила заверить графа Анна.

Облегченно вздохнув, но продолжая все еще удерживать ее руки в своих и широко улыбаясь, Лаврентий Анатольевич увлек девушку за собой и вынудил сесть на диван.

— Ах, как я счастлив! Как я рад. Анечка, вы и представить себе не можете! Ведь я и не надеялся, что Мелентий когда-нибудь образумится. Если бы не вы…

Дверь в гостиную вновь открылась и вошел князь Олег. Взглянув на присутствующих, он едва заметно вскинул бровь, но тут же одолел свое удивление. Поздоровался с графом, после чего спросил:

— И что же такого учудил опять Мелентий?

Лаврентий Анатольевич вскочил на ноги:

— Как?! Ты не знаешь, Олег? Он женится!

— Вот как? Что ж… Это приятная новость. Я прошу вас передать ему мои поздравления. А кто невеста?

Граф сделал шаг в сторону, с легким поклоном указывая на Анну, продолжавшую сидеть на диване. Девушка отвернулась от окна, но даже в полутьме гостиной без труда можно было разглядеть румянец на ее щеках.

— Анна? — на всякий случай, уточнил Олег.

— Да! — подтвердил Лаврентий Анатольевич.

Брови князя вновь взлетели вверх, и в этот раз он не счел нужным возвращать их на место.

* * *

Князь Олег не имел ничего против свадьбы друга и названной матери. И хотя заниматься организацией торжества у него желания не было, он счел необходимым сделать это вместо родителей Анны. Трофиму Георгиевичу и Дарье Емельяновне организовывать свадьбу было бы не слишком удобно. Да и не желал князь видеть родственников из купцов в своем доме раньше, чем требовалось.

Граф Лаврентий Анатольевич предложил взять на себя большую часть предстоящих расходов: с него и банкет, и экипаж. Олегу показалось, что он с трудом отвоевал у будущего родственника право приобрести платье для невесты! А еще молодому князю совсем не казалось, что старый граф проводит с Анной куда больше времени, чем его сын, и куда больше, чем Мелентий, интересуется увлечениями и делами княгини. Нет, Лаврентий Анатольевич никоим образом не посягал на руку и сердце девушки. Но и не скрывал того, что ему приятно называть Анну Трофимовну своей будущей дочерью. Дочерью, которую он совсем отчаялся обрести после смерти жены, ссоры с Василием и по причине дурного поведения Мелентия.

Анна много времени проводила в доме будущего мужа. За пару недель она привыкла к своему будущему жилищу настолько, что уже чувствовала себя там вполне комфортно и даже не стеснялась отдавать указания слугам.

Слуг в усадьбе графа было меньше, чем в доме князя Олега: конюх, повар, экономка, дворецкий и две девушки-горничных. Но этих людей вполне хватало, чтобы обслуживать скромную (по меркам окрестных обитателей) усадьбу и удовлетворять не слишком изысканные запросы ее обитателей.

Усадьба, ныне принадлежащая графу Лаврентию Анатольевичу, была выстроена больше ста лет назад в стиле барокко. Когда Анна смотрела на нее, она никак не могла отделаться от впечатления, что смотрит на один из столичных дворцов. Но, конечно, небольшой домик был гораздо уютнее и приятнее, чем столичные хоромы. Особенно милым казалось девушке то, что тенистый парк окружал здание почти со всех сторон, а не примыкал к одному из флигелей, как в усадьбе князя Олега.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А как чудесно смотрелось нежно голубое здание на фоне белоснежного снега!

— Ты светишься от счастья, — услышала Анна голос Мелентия и с неохотой отвернулась от окна кареты, в которое и смотрела на усадьбу.

— Разве может быть иначе в день нашей свадьбы, муж мой? — отозвалась девушка.

Губы молодого графа растянулись в блаженной улыбке. Взяв руку супруги в свою, Мелентий крепко сжал ее в знак благодарности, поднес ладонь к губам и запечатлел на ней крепкий поцелуй.

На пороге усадьбы молодых уже ждали граф Лаврентий Анатольевич и князь Олег. Экономка Марфа Ивановна держала поднос с караваем. Из-за ее плеча виднелась голова Трофима Георгиевича.

— Папа! — невольно вырвалось у Анны.

Девушка почувствовала, как Мелентий сильнее сжал ее руку. В знак благодарности теперь она поднесла его ладонь к губам и поцеловала: лучшего подарка на свадьбу девушка не могла и желать.

Когда карета остановилась перед крыльцом, собравшиеся громко закричали, приветствуя новобрачных. Широко улыбаясь, под эти крики из кареты появился Мелентий. Он протянул руку Анне, помогая спуститься, и уже вдвоем они поднялись на верхнюю ступень.

— Ах, душенька моя! — воскликнула экономка, пуская слезинку от счастья. — Как же ты хороша! И день сегодня под стать тебе. И пусть вся ваша жизнь такой же чудесной будет!

Марфа Ивановна вытянула вперед руки, предлагая молодым каравай. Анна и Мелентий приняли его с благодарностью.

После этого все вместе прошли в дом, где в столовой уже дожидались своего часа праздничные яства. Мелентий сам помог Анне снять шубку и осторожно снял с головы меховую шапку. Когда девушка пришла к гостям, все смогли оценить ее белое атласное платье, украшенное искусным шитьем и замысловатую прическу, призванную отвлечь внимание от отсутствия фаты — наряд для невесты выбирался под строгим контролем князя Олега.

А потом был банкет, танцы, непринужденные разговоры и поздравления, поздравления, поздравления…

Молодая графиня с трудом смогла дождаться того мига, когда сможет отлучиться на пару минут и уделить чуть больше внимания самому важному из всех гостей.

— Папа! — девушка кинулась в объятия купца и ее хрустальные слезы тут же затерялись в его окладистой бороде.

— Доченька моя… Моя малышка… — только и смог произнести Трофим Георгиевич, чувствуя, что горло перехватывает спазм.

Так они и простояли несколько минут, пока купец не взял себя в руки и не отстранил Анну, чтобы иметь возможность рассмотреть ее саму и ее наряд.

— Хороша! Очень хороша! И от счастья светишься. Ах, Анечка, как я рад, что все в твоей жизни, наконец, сложилось.

— Спасибо.

— Матушка тебе тоже свои поздравления передавала. Сама приехать не смогла: Марина со дня на день родить должна.

— Я за нее так рада!

— Она за тебя тоже! — рассмеялся Трофим Георгиевич.

Они удалились в гостиную, надеясь, что невесту скоро не хватятся. Шторы на окнах уже были задернуты, горели свечи, в углу потрескивали дрова в камине. Расположившись в уютных креслах, отец и дочь разговаривали о всякой ерунде, вспоминали дом и прежнее время, когда дела у Трофима Георгиевича шли не настолько хорошо, как сейчас. Когда Дарья Емельяновна все время ругалась и бранила Анну за ее склад ума…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А от него так и не было писем? — вдруг спросила девушка.

Вопрос застал Трофима Георгиевича врасплох, и он просто не успел придумать ничего другого, как только сказать правду:

— Нет. Ни тебе, ни отцу не писал.