Почерк палача - Николай Леонов

— Он застрелил двух людей, — ответил Станислав. — Мы это докажем, — но голос звучал не очень уверенно.

— Расскажи свою сказку в прокуратуре. Гойда умрет от смеха. Ты соберешь горстку косвенных доказательств, не более. На чем ты будешь колоть своего бывшего сослуживца? Борис Вагин опытный оперативник. Как ты с ним станешь разговаривать? Вы что, оба помолодели и поглупели на четверть века? Вы чем занимаетесь? Напомню, ваше задание — обнаружить захоронение и задержать группу циничных убийц. Я бы выбросил в корзину бумажку, которую вы мне сегодня принесли. Но если убийца существует и принял заказ на Гурова... Убийце мы доказать ничего не можем, но разыскать его, объяснить словами — большего мы не имеем, — мол, нам все известно, мы тебя, подонок, застрелим на последней стадии подготовки. Застрелим без следствия и суда. Права такого мы не имеем, но сделаем. Мне надоело, что за моим лучшим сотрудником и другом постоянно охотятся. Так пусть в уголовной среде узнают: мы люди, но способны и на беспредел. Я хочу, чтобы они забыли, Лева, о твоем существовании. Раз вы кашу заварили, мы данный икс вычислим, предъявить ничего не сможем, но угрозу ликвидируем. А сейчас отправляйтесь выполнять основное задание. Как? Я не знаю. Господин полковник Гуров, мы вас любим, налогоплательщики за ваши мозги платят деньги, извольте расстараться. Я вас, друзья, больше не задерживаю.

Когда офицеры уже выходили из кабинета, генерал добавил:

— Стас, я тебе запрещаю шастать в кабинет руководства. Понял?

Гуров уже вышел, а Станислав развернулся на пороге, щелкнул каблуками:

— Так точно, Петр Николаевич! Понял! — И вышел.

Генерал покачал головой и по-домашнему тихо произнес:

— Бедные ребята. И за что я их так, словно сам могу лучше?

Робер еще вчера отослал нужную телеграмму, а сегодня на электричке приехал в Кратово, спустился с платформы и увидел Бориса Вагина, который брел по тропинке с двумя дачниками. Робер их обогнал, свернул на какую-то улочку, на заборе красовалась жестяная табличка, но буквы облезли. Рецидивист укоротил шаг, Вагин поравнялся с ним, сухо сказал:

— Привет!

— Большой? — угрюмый на вид Робер не терял чувство юмора.

— Сроки вышли, — зло сказал Вагин.

— А кто в России их соблюдал? — Робер сорвал травинку, сунул в рот. — Дела — хуже некуда, Борис. Ментовка трехнулась, они твоего Гурова куда-то убрали. Он дома не живет, машины его не видно, думаю, возят на служебной. Меня ищут, аж пупки оборвали.

— А ты радуешься? — Вагин глянул зло. — Ты, случаем, не Кощей Бессмертный?

— А мне чего? Полкаш мне жить не мешает, а твои глупые угрозы — пустая болтовня для малолеток. — Робер перестал бутафорить, заговорил серьезно: — Борис, ты битый опер. Да, с пацанами я обосрался, винюсь. Но я за собой подтер. Разыскивают меня, а не тебя. Но я их имел — пусть хоть раком встанут, если и найдут, так предъявить им мне все одно нечего. Живу по чужой ксиве. Таких в Москве сейчас многие тысячи. Тебя я не знаю, в глаза никогда не видел. Ну, отсижу малость, сколько прокурор ментам дозволит. Из Москвы мне все одно убираться, на черный день немного есть, а там уж жизнь решит.

Вагин потускнел и признался:

— Дело — дерьмо. Да и сам Гуров не много решает. У меня надежда была: придет новый старший, начнет все сызнова, куда его понесет — неизвестно. Может, он и отцепится от нас. Оно и разумно, у нас больше искать нечего. — Он взглянул на напарника с надеждой. — Неужто мы с тобой ничего не стоим? Раз Гуров спрятался, значит, боится, видно, тоже простой человек. Искать его бесполезно, тогда, может, как-нибудь вытащим на себя?

— Стой! — Робер даже остановился. — Году в восьмидесятом не мог я никак одного прокурорского достать. Знаешь, как потом все просто сложилось? Склеили мы ему маляву от супруги, она под охраной жила. Так он, законник гребаный, по зову супружницы как заяц прискакал. Слабы мы, мужики, к женскому полу, защитников из себя корчим.

— Я уж думал. — Вагин махнул рукой. — Жена у него актриска, сейчас в Америке, когда возвернется, неведомо.

— В Америке? Далеко. А может, чем дальше, тем лучше?

— Не понял? — удивился Вагин.

— Он дома не живет, дамочка дозвониться не может, черт-те о чем думает. Ревность, Борис, страшное дело и большая сила.

В кабинете Гурова и Крячко, естественно, ничего не изменилось. Хозяева занимали свои места, Котов и Нестеренко сидели за ничейным столом.

— Не знаю, где вычитал, но сейчас мне вспомнилось выражение “мозговая атака”, — задумчиво произнес Гуров. — Если группа творческих людей заходит в своей работе в тупик, они собираются вместе, и каждый вносит свое предложение, не боясь выглядеть перед коллегами смешным.

— Что-нибудь произошло? — спросил Котов.

Гуров и Станислав сообразили, что оперативники не слышали слов генерала, и подумали, что и слава богу. Гуров на мгновение замялся и объяснил:

— Петр Николаевич мною крайне недоволен. И говорил он на данную тему гораздо дольше и конкретнее. Генерал напомнил, что старший группы полковник Гуров и что у нас не профсоюз, не кружок кройки и шитья. Наша задача — найти захоронение, задержать группу особо опасных преступников, меньше заниматься самодеятельностью. Убийцу, которому якобы сделан заказ, если он и существует, будет устанавливать и задерживать контрразведка. Мы же обязаны заниматься своим основным делом.

— А наблюдение за тобой. Лев Иванович? А трупы в “Москвиче”? — спросил Котов.

— Я, как старший группы, получил задание, если хотите, приказ. Я обязан приказ выполнить, остальное меня не касается.

— Не верю! — категорически заявил Котов. — Петр Николаевич не мог сказать: пусть тебя убивают, руководство не интересует.

— Генерал так не говорил. Все, давайте прекратим дискуссию на данную тему и займемся своим основным делом. Где захоронены или просто лежат тела убитых? Прошу, господа офицеры, не стесняйтесь, — Гуров сделал рукой жест, словно приглашал к столу.

Оперативники пожимали плечами, молчали.

— Пригнали на профилактику новый “мерс”. Хозяин начал выламываться, может, кого из механиков оскорбил, — начал неуверенно Станислав. — Рабочий класс оскорбился и железкой ударил по лбу. Человек и убивать не хотел, но попал не по лбу, а в висок. Труп. Что делать? Мастер и говорит: мол, грузите дохляка в багажник и отгоните тачку к чертовой матери. Ни “мерса”, ни этого мудака мы никогда в жизни не видели. Так убили первого.

— Отлично, Станислав, продолжай, — сказал Гуров.

— Упаковали труп, документы все забрали, двое сели в машину и уехали. Хороша машина, сумасшедших денег стоит, жаль бросать.

— Возможно, какой-нибудь гаишник остановил, — добавил Котов. — Нет доверенности. Ребята в рабочих комбинезонах, руки черные, явно не угонщики, еще четвертак сунули, объяснили, что хозяин просил пригнать, обещал хорошо заплатить, инспектор махнул жезлом, поехали. Теперь машину с трупом бросать нельзя, тотчас найдут. Один из работяг и говорит: мол, давай жмурика в лес отвезем и выкинем.

— Интересно, — согласился Гуров. — Ситуация жизненная. Труп нашли, среди пропавших без вести не значился. Начальник отделения человек занятой, дежурный не опохмелился, озверел. Вы, мужики, с ума съехали, мертвяков в отделение привозить? Да у него сеченая рана на виске, требуется регистрировать. Дело возбуждать, “висяк” мокрый на отделение вешать, закопайте его где-нибудь и забудьте.

— А что? — Нестеренко пожал плечами. — Все натурально.

Валентин Нестеренко, отличный розыскник, полковник в отставке, честный и смелый человек, не обладал аналитическим склад ом ума. Он знал нравы и жизнь в милиции, хорошо разбирался в психологии преступников, и только. Это много для сыщика, но недостаточно для того, чтобы объединить все происшедшие события и прийти к логическому выводу. Гуров видел множество нестыковок, противоречий, даже глупостей в предложенной истории. Он мог на них указать и отмести версию как нереальную, но делать этого не стал. Если разнести вывод Нестеренко, можно отбить охоту у оперативников самостоятельно думать и высказывать свои соображения; мол, существует старший группы, анализ происходящего — это его работа. Избитая истина: добыть крупицу золота можно лишь одним способом — перекопав огромное количество пустой породы.

— Для начала совсем неплохо, такая история достаточно жизненна, могла и произойти. Но риск, страх разоблачения отбили бы охоту у исполнителей продолжать в том же духе. Однако нам известно, что первое, возможно случайное, убийство толкнуло людей продолжать кровавое дело. Кто еще хочет высказаться? Можно и по второму разу, и по десятому. — Наступила пауза.

Котов, как самый хитрый, взял со стола графин и отправился в туалет за водой.

— Попробуем зайти с другой стороны и раздробить вопрос на части. — Гуров улыбнулся Станиславу. — Сколько человек в группе?