Жанна д’Арк. «Кто любит меня, за мной!» - Наталья Павлищева

С Толботом и Фастольфом встретились у Патэ.

Об этом сражении солдаты говорили, что оно выиграно одним только именем Девы. Действительно, так сложилось, что сама Жанна при Патэ в бой не вступила, однако годонов деморализовало понимание, что с французами их Дева.

Но перед сражением годоны так не думали. Их армия растянулась вдоль Луары, от Божанси до Жанвиля. Возглавляли войско широко известные и очень опытные Толбот и Джон Фастольф, доставивший столько огорчений французам у Орлеана в «день селедок». Французская армия подтягивалась постепенно, впереди шли примерно две тысячи солдат, но в резерве оставалось еще около десяти. Было решено дать сражение, несмотря на столь серьезное противостояние. С Девой полутора тысячам французов было не страшно против пяти тысяч закаленных боями годонов. Ну и что, что с ними Толбот и сам Фастольф?! Зато у них Дева!

Кажется, это чувствовали и сами годоны. Больше всего англичане жалели, что тогда, на мосту между Сен-Антуаном и Турелью, не выпустили пяток стрел, чтобы навсегда лишить Францию этой ведьмы, из-за которой у доблестных англичан уже которую неделю все шло прахом. Конечно, чем, как не ведьминскими стараниями, можно объяснить захват Турели или сдачу Божанси? Ее не брали ни стрелы, ни снаряды, она смело бросалась в атаку со своим знаменем, и это знамя тоже не могли ни сбить, ни захватить! Толботу не хотелось признаваться, но теперь одно появление на поле боя тоненькой фигуры в белых латах со знаменем вместо меча деморализовало его солдат куда больше, чем вид закованных в латы сотен рыцарей.

Но Толбот не собирался подчиняться этой дьявольской воле, в то, что Дева дана французам самим Господом, он, конечно, не верил. Расположив войско на большой поляне вблизи Патэ, полководец приказал срочно окапываться, чтобы встретить французов так же, как сделал это когда-то под Орлеаном в «день селедок». Но на сей раз Дюнуа, де Буссак и Потон Ксентрайль не дали себя обмануть, их разведка вовремя донесла, что годоны окапываются. Нападение было стремительным, врыть заградительные копья для защиты от коней годоны просто не успели, их смяли налетевшие, как ураган, всадники французов. Толбот попал в плен, а знаменитый, неукротимый Фастольф развернул коня и… удрал вместе со своим окружением, бросив войско на произвол судьбы!

Завидев бегство своих военачальников, годоны со всех ног кинулись кто куда. Оставалось только догонять и брать в плен. Или убивать, если все же сопротивлялись. Ла Гир, припомнив «день селедок», отвел душу, его ругань пугала годонов не меньше меча. Капитан убил бы Фастольфа, если бы догнал, но прославленный военачальник удирал слишком быстро…

Жанне участвовать в бою не пришлось, во-первых, все произошло так быстро, что не успели опомниться не только годоны, но, похоже, и сами французы. Во-вторых, теперь рядом был не Жиль, громивший годонов вместе с остальными, а прекрасный герцог, которому совсем не хотелось ни размахивать мечом самому, ни подвергать опасности Деву, которая пока была нужна.

Разгром оказался полнейшим, удрать удалось немногим, а из известных военачальников, пожалуй, только Фастольфу, которому в его стране не простили столь позорного поведения, лишив всех титулов и наград. Но в тот миг жизнь для непобедимого Фастольфа была куда дороже любых орденов.

Чуть больше полутора тысяч французов наголову разгромили пять тысяч годонов, взяв в плен цвет их армии! В честь этого звонили колокола во всех церквях Франции, теперь в Деву поверили и многие из тех, кто сомневался.

Английской армии на территории Франции практически не существовало, и теперь французам ничто не мешало идти на север и на запад, освобождая один город за другим. Только встал вопрос: куда?

Для Жанны этот вопрос не стоял, она должна короновать дофина Карла в Реймсе, значит, только на Реймс!

А вот барон де Ре говорил странные вещи, он советовал… не торопиться с походом на Реймс! Не знай Жанна Жиля как безумно смелого и опытного капитана, пожалуй, заподозрила бы в нежелании воевать вообще. Но знамена с черными крестами на золотом фоне, под которыми сражались нанятые бароном всадники во главе с самим де Ре, бывали впереди других во многих важных сражениях. Почему же теперь барон осторожничает? Куда, как не на Реймс, должна идти Жанна, если ее задача короновать дофина Карла?

– Жанна, я помню, что Голоса велели тебе короновать дофина в Реймсе. Но ведь они не сказали, когда это надо сделать? Разве архангел Михаил называл тебе сроки?

– Это нужно сделать как можно скорее.

– Почему?

– Потому что, став королем, дофин сам изгонит годонов.

– Ты так думаешь?

Жиль смотрел на нее и не мог решиться сказать главного. Жанна, видно, поняла сама:

– Барон, скажите честно, почему вы не хотите идти на Реймс?

– Дофин никуда не пойдет, став королем, и никого не станет изгонять. Ему не нужна вся Франция, достаточно только Реймса и юга. И епископу де Шартру тоже нужен только Реймс.

– Значит, тем более нужно идти в Реймс!

– Но стоит Карлу получить корону в Реймсе, а де Шартру его епископство, ты станешь им не нужна!

Глаза Жанны довольно заблестели:

– Это же хорошо! Они отпустят меня домой в Домреми!

– Никто тебя никуда не отпустит, потому что твой уход будет означать роспуск армии. Из нее уйдут все, кто пошел воевать за Девой, пойми это! И годоны вернутся даже туда, откуда были изгнаны!

Она явно растерялась, никогда не задумывалась над тем, что будет с армией после ее ухода. Казалось, стоит только освободить Орлеан и короновать дофина, остальное разрешится само по себе.

– Что же делать?

– Нужно освобождать Париж, весь Иль де Франс, Нормандию, Пикардию, чтобы годонам больше не было места! И только потом идти на Реймс, ведь там бургундцы!

– Но и в Париже бургундцы.

– Париж – столица.

Разговор начинал ходить по кругу, Жиль понимал, что девочка очень устала, что ее силы надорваны, ей очень хочется домой, но он прекрасно понимал, что будет так, как он сказал. Карлу действительно нужна лишь коронация в Реймсе, тогда все пребывание во Франции маленького Генриха Английского становилось незаконным, как и притязания на трон сына другой сестры – Мишеля Бургундского. Епископу Реньо де Шартру тоже достаточно одного Реймса, он, короновавший короля, останется на посту до конца жизни, будет иметь хороший доход и в меру сил наставлениями поддерживать короля… на расстоянии.

Но Карл не станет защищать север и северо-запад страны, он вернется за Луару, где будет недосягаем, оставив большую часть Франции добычей англичан. И через некоторое время они пойдут в новый поход из Кале по всей французской земле. К чему тогда и начинать всю нынешнюю кампанию? Не многие, как барон, считали, что годонов надо бить до самого Кале и даже Английского канала, пусть сидят на своем острове! Большинство капитанов удовольствовалось бы изгнанием захватчиков только из Парижа. Другие, как Ла Гир, напротив, были готовы захватить заодно и сам остров, чтобы показать годонам, как обижать достойных французов в «день селедок»!

Но как все это объяснить чистой девочке, для которой понятие предательства просто непостижимо? Как внушить, что ее просто предадут, стоит выполнить обещанное?

Жиль де Ре вздохнул:

– Скажи, что ты должна делать, как только выполнишь свою миссию, что об этом говорят Голоса?

Девушка задумалась:

– Не знаю… вернуться домой…

– Голоса тебе это обещали?

– Нет, но я их просила.

– Попроси еще раз, и пусть точно ответят, что делать, договорились? Это очень важно.

Закивала, похоже, она и сама задумывалась иногда над будущим. Странно, мудрая, когда дело касалось добрых и честных поступков, когда нужно было не жалеть себя ради других, ради цели, она становилась совершенно беспомощной, как только надо схитрить или спастись. Или если сталкивалась с предательством, нечестностью, обманом…

Снова барон размышлял: не для того ли придан ей на все это время? Получалось, так.

Наверняка в тот день Жанна долго стояла на коленях и молилась, молился и сам Жиль де Ре, прося объяснить, что же должен делать, как уберечь, спасти от чужой лжи Деву. В конце концов он решил положиться на волю Господню, как будет, так и будет. Не может же одна девушка, даже святая, спасти целый народ, если сам народ этого не захочет! Нельзя спасать насильно.

Но даже после молитв спокойствие не приходило, она не знала, на что решиться. Слишком многое довелось испытать чистой душе деревенской девочки после ухода из дома, слишком многое увидеть и осознать… Нет, ее не покинула уверенность в своем предназначении, не охватили сомнения, стоило ли все это делать, Жанна твердо знала, что обязательно коронует дофина в Реймсе. Но она уже поняла, что не все в жизни так просто и понятно, как казалось в Домреми, что даже Божьей воле есть много противников или просто не верящих в нее людей. Либо эти люди до сих пор не поверили в саму Деву.