Следы на песке - Джанин Мейнард

Он, уже переодевшись ко сну, сидел в постели и работал с ноутбуком, внося требуемые для завтрашних съемок поправки в сценарий.

Донна нерешительно остановилась рядом, думая, как лучше начать разговор.

Почувствовав ее присутствие, Антуан оторвал взгляд от монитора и спросил:

— Что-то случилось?

— Нет… То есть да…

Она глубоко вдохнула и решительно произнесла:

— Мне необходимо кое о чем рассказать тебе.

Антуан закрыл ноутбук, отложил его в сторону и с подчеркнуто внимательным видом приготовился слушать.

— Дело в том, что я сегодня была у врача… — начала Донна, но ее прервал не на шутку встревоженный голос Антуана:

— Ты заболела? Почему не сказала мне об этом?

— Пожалуйста, не перебивай меня, — взмолилась Донна. — Мне и так трудно говорить…

Она еще раз лихорадочно вдохнула и выдохнула.

— Как уже сказала, я была в клинике. Последние дни мне нездоровилось, и у меня возникли кое-какие подозрения. Врач осмотрел меня и подтвердил, что я… я беременна.

Антуан некоторое время молча смотрел на нее, а затем его лицо осветилось счастливой улыбкой. Он выскочил из постели, подхватил Донну на руки и закружил по комнате с радостными криками:

— Господи, у нас будет ребенок! У меня будет ребенок! Я стану отцом!

Неожиданно Антуан остановился, опустил Донну на ноги и, обняв за плечи, заглянул ей в лицо.

— Милая, знаешь, что ты сделала? Ты только что подарила мне огромное счастье. Оно настолько большое, что я боюсь умереть от избытка самых восхитительных чувств, переполняющих меня.

Услышав это, Донна вздрогнула, покраснев, отвела взгляд в сторону и очень тихо проговорила:

— Это еще не все, Антуан. Дело в том, что отец ребенка… не ты.

Последние слова она произнесла почти неслышно, но для него они прозвучали подобно грому.

— Это ведь его ребенок? — после некоторой паузы спросил Антуан. — Сэма?

Донна молча кивнула и с поникшим видом села на край кровати, нервно накручивая на руку пояс своего халата.

— Он знает об этом? — снова спросил Антуан, и желваки на его скулах заиграли от гнева.

Она отрицательно качнула головой, все еще не решаясь посмотреть ему в глаза. Никогда еще Донна не чувствовала себя настолько несчастной, как теперь.

Антуан судорожно вздохнул, сжал кулаки, повернулся на пятках и медленно вышел из спальни. По лестнице барабанной дробью рассыпались его торопливые шаги.

Первым желанием Донны было кинуться за ним следом, умолять, просить, делать все, что угодно, но любым способом вернуть его назад. Однако что-то остановило ее. Вскоре снизу донесся резкий хлопок входной двери… и наступила тишина.

Донна окинула взглядом пустую спальню и вдруг, точно подкошенная, упала на кровать, сгребая подушки в кучу, и затряслась в рыданиях.

Вот и все! Антуан ушел. Он не смог простить ей предательства. Донна лишилась единственного человека, который любил ее не за то, что она — Донна Диксон, кинозвезда, а просто потому, что ему нравилось засыпать и просыпаться рядом с ней, нравилось слушать ее голос и смех.

— Почему? — шептала она сквозь жалобные всхлипы искусанными в кровь губами. — Почему в моей жизни все так запутанно? Сколько бед уже выпало на мою долю, и не видно им конца. А может, ну ее, такую судьбу? Чем так мучиться, не лучше ли сразу покончить со всем, одним махом?

Рывком сев в постели, Донна убрала прилипшие к щекам пряди волос и бросила взгляд на дверь ванной комнаты, словно решаясь на что-то.

Затем встала, торопливо прошла туда и, открыв стенной шкафчик над раковиной, достала пузырек со снотворным и взвесила на руке.

Сколько там? Почти полный. В любом случае для того, что она задумала, капсул должно хватить. Теперь надо все это чем-то запить.

Шлепая босыми ногами по деревянным лакированным ступеням, Донна спустилась вниз, заглянула в кухню, зажгла свет и осмотрелась. Аккуратные ряды отполированных до блеска кастрюль, разнообразные баночки специй с надписями, сделанными от руки по-мексикански, на полу ни крошки — во владениях Марии царил безукоризненный порядок.

— Поищем здесь, — пробормотала Донна, открывая дверцы ближайшего шкафа.

Ей повезло сразу же, на нижней полке она обнаружила то, что хотела: начатую бутылку виски, которую Мария держала для пропитки домашних бисквитов. Схватив ее, а заодно и большой бокал, Донна вновь поднялась в спальню.

Здесь она принялась разламывать капсулы, ссыпая содержащийся в них порошок в бокал. После того как снотворного, на ее взгляд, набралось достаточно, Донна залила его виски и слегка взболтала, давая раствориться.

Когда все было готово, она набрала ванну теплой воды и, раздевшись, забралась в нее с бокалом в руке. Мутноватая жидкость, которую ей предстояло выпить, сильно отдавала алкоголем. Донна задержала дыхание и влила ее в себя до последней капли, а потом откинулась на спину и стала ждать…

В голове не переставая крутилось: так вот как это бывает? Очень просто. Немного усилий, и тебя нет. Маленькое решение больших проблем.

Постепенно сознание стало затуманиваться легкой дымкой, она начала густеть, сворачиваться в плотный кокон… и Донну вырвало…

Плохо! Ей очень плохо. Голая, она лежит на гладком кафеле пола и исторгает из себя вонючую жижу, а Антуан обнимает ее за плечи и приговаривает:

— Ну еще, малышка, еще… Давай сюда всю эту отраву. Что ты такое задумала? Я ни за что не отпущу тебя. Как ты могла так поступить со мной! Ну же, еще…

Донна плачет. Беззвучно. Со звуком больно, это требует сил, а их у нее как раз сейчас и нет. Просто слезы ручейками сбегают по щекам и дальше.

Она видит склонившегося над ней Антуана, его глаза полны глубокой скорби и сострадания. Он поднимает ее на руки, несет в спальню, укладывает в постель, уходит, возвращается с влажным полотенцем, тщательно вытирает всю с ног до головы, заворачивает в пушистый плед и баюкает, словно дитя. Донна засыпает…

Где-то в доме открыто окно. Сквозняк. Из-за него скрипит дверь. Она испуганно вздрагивает и открывает глаза.

В комнате светло. Это отдернуты шторы, и лунный свет заливает все внутреннее пространство. Рядом спит Антуан. Донна приподнимается на локте и заглядывает ему в лицо.

Какой усталый, измученный у него вид. В уголках рта притаились две грустные складочки, на губах печальная улыбка и еще две морщины, пересекающие высокий лоб. Все равно красив!

Она хочет поцеловать его, но боится разбудить, поэтому устраивается поудобнее, точно кошка, и вновь засыпает…