Убийство по расписанию - Алексей Макеев

– Гуров был сегодня здесь, – произнес наконец Альберт, уверенный, что за этим последует не очень приятная реакция напарника.

Однако в разговоре вновь повисла пауза, во время которой Лобанов, как ни в чем не бывало, продолжал сплевывать крупицы мелко раздробленной кожуры от ореха в пепельницу.

– Мне не удалось его выпроводить, – негромко сказал Доронин. – Он знает, как раскрутить собеседника на разговор. В общем, пришлось принять его в доме.

– Ты мне ничего не сказал об этом по телефону, – раздраженно бросил Лобанов.

– Это то, о чем я собирался с тобой поговорить. Кстати, имей в виду, что мне пришлось отмазать Щетинина. Он наломал дров. Короче, завтра же проведи по бумагам увольнение Щетинина месяц назад. Я его уволил за подозрение в краже и все такое...

– Сам проведи, Альберт. И не завтра, а уже сегодня. Хватит сидеть сиднем у себя в коттедже, по ресторанам всяким таскаться. Пора и делами заниматься. Не все же мне одному... Езжай в «Эдельвейс». – На этих словах Лобанов встал и, разминая шею, сделал несколько круговых движений головой. Прошел несколько шагов вперед и оказался у шахматного столика. – А это, я так понимаю, ваша партия в шахматы. Ну не мог же ты, в самом деле, сам вогнать себя в матовое положение. Ты не любишь острых углов...

– Очень остроумно, – прервал партнера Доронин. – Я же сказал, что он умеет перехватить инициативу. А что, по-твоему, я должен был делать? Не пускать его? Не играть в шахматы? Я должен был окопаться? Да? Ты же понимаешь, он серьезно взялся, я бы лишь выиграл время. И то несколько часов...

– Ты на удивление умен, Альберт, – съязвил собеседник. – И прав. Как всегда... Говоришь, как печатаешь.

– Хватит! – взорвался Доронин. – Ты сам-то что думаешь?

Лобанов помолчал.

– Думаю, что мы на грани, – сказал он после паузы. – А так... Тебе действительно нельзя было не открыть ему дверь, не вступать с ним в шахматные баталии... Согласен, Альберт. Полностью согласен.

Доронин опять начал, как час назад, ходить кругами по комнате. Он уже не слушал откровенные выпады Лобанова. Он, как это часто бывает с человеком в экстремальной ситуации, перестал суетиться, а начал искать выход, мысленно перебирая возможные варианты.

– Делать-то что? – после некоторого колебания задал все-таки вопрос Доронин, понимая, что тем самым окончательно утрачивает позицию лидера. – Поеду я в «Эдельвейс» – не вопрос. Ну а потом?

– Я вижу только один выход, – жестко отчеканил Лобанов, в упор глядя в лицо переставшему маячить из угла в угол Доронину. – Думаю, ты и сам его нашел, Альберт, без меня. Убрать Гурова. Этот легавый слишком активен, и напугать его нам не удалось. К тому же, я подозреваю, он уже многое знает из того, чего знать не должен был бы. Более того, я убежден, что он не остановится, а будет рыть дальше, и самые дурные из твоих предчувствий приобретают все больше шансов сбыться.

– Так убирай его, черт возьми!

– Не ори, Альберт. – Лобанов получил все, что хотел. Устный приказ был отдан. – Ладно. Мы все обсудили, сказать больше нечего. Проводи меня.

Мужчины друг за другом вышли на улицу. Лобанов пересек территорию и молча пошел к «Лексусу». Он даже ни разу не обернулся. Доронин не стал дожидаться, пока машина отъедет, а развернулся и энергично пошел к вольеру с собакой. Ноги глубоко проваливались в снег, приходилось неестественно высоко поднимать каждую после того, как он вынимал ее из образовавшейся лунки. Выпустив пса, Доронин вернулся к входной двери и пригласил щелчком пальцев собаку подойти поближе. С размаху, от души ладонью хлопнул пса по холке, а затем по плечу и груди. Огромный пес воспринял это, как и подобает. Как приглашение к любимой игре с хозяином. Пес рычал и пытался ухватить рукав куртки Доронина, а тот продолжать бить кобеля попеременно обеими руками по крупу. Тот разъярялся все больше. Это слегка сняло напряжение Альберта. Он поправил сбившуюся дубленку, заставил себя глубоко вдохнуть морозный воздух и пошел в дом.

Вторник. 15 часов 36 минут

Первым, что бросилось в глаза Кремневу, так это распахнутая настежь калитка. Металлическая створка с легким скрипом раскачивалась на ветру. Кремнев остановил машину, заглушил двигатель и поспешно выбрался из салона. На нем была теплая дутая куртка спортивного покроя с накинутым на голову капюшоном, черные джинсы и высокие шнурованные ботинки. Широкоскулое обветренное лицо украшала черная испанская бородка.

Константин подошел к калитке и замер. Падающий снег успел запорошить следы на дорожке, но кровь на заградительном столбике просматривалась превосходно. Кремнев провел пальцем по багровому потеку. Кровавый след был совсем свежим. Какого черта? Что тут произошло? Он ступил на участок и машинально прикрыл за собой калитку. Неторопливо ступая, Кремнев пристально смотрел себе под ноги, но ничего существенного больше не обнаружил. Снегопад сделал свое дело. Кремнев поднял глаза и буквально наткнулся взглядом на отсутствующее окно. Вместо одного из привычных иллюминаторов дома красовался надувшийся от ветра целлофан. Строительство загородного коттеджа Завладской так и осталось незавершенным в отношении внешней отделки, а потому по периметру дом был просто обит пенопластом. Теперь Кремнев видел, насколько тот изуродован пулевыми отверстиями. Юлю обстреляли. Но кто? Почему? Константин терялся в догадках. Первым неудержимым порывом было стремительно броситься в дом, взбежать на крыльцо, распахнуть дверь, и Кремнев уже даже сделал пару энергичных шагов в заданном направлении, но потом остановился. Мало ли что... Вместо этого он, крадучись, двинулся вокруг строения, желая осмотреть прилегающую территорию со всех сторон. Но за последние пару минут он не нашел для себя ничего нового. Дом был атакован неизвестными только с лицевой стороны. Ни следов выстрелов, ни крови...

Кремнев вернулся к крыльцу. Преодолел три гранитные ступеньки и замер непосредственно перед входной дверью. Плавно потянул ручку вниз, но дверь не поддалась. Она была заперта. Нахмурившись, Константин запустил руку в карман и вынул ключ. Легко вставил его в замочную скважину и дважды провернул. Вновь опустил ручку вниз, и на этот раз дверь дома гостеприимно открылась. Кремнев переступил порог. Прислушался. Ответом ему была абсолютна тишина. Мужчина поспешно разулся, сбросил с головы капюшон, расстегнул куртку и, не задерживаясь в холле, сразу прошел в гостиную. Здесь версия того, что на дом Завладской был совершен вооруженный налет, только подтвердилась. Разбитая посуда, осыпавшаяся со стен штукатурка, пробитый пулей воздухоочиститель... Кремнев нервно сглотнул. Рядом с камином на подаренном им Юле зеленом коврике валялась разбросанная одежда. Ее свитер, кожаные штаны, нижнее белье. Рядом лежал и роскошный махровый халат самого Кремнева, привезенный им к Завладской в позапрошлые выходные. Константин шагнул вперед, склонился и почти машинально подобрал с коврика женские трусики. С силой сжал их в кулаке, и на лице мужчины при этом гневно заходили желваки. Кровь у калитки, дыры от пуль в пенопласте, разбитое окно и все остальное мгновенно потеряло для Кремнева актуальность. Налет неизвестных как-то сам собой отошел на второй план. В глубине души шевельнулось нечто, напоминающее тупую щемящую боль. Червь ревности.

Кремнев отбросил трусики, как что-то скользкое и гадкое, свирепо хрустнул костяшками пальцев и быстро двинулся в направлении спальни.

Крячко сидел на кровати с отброшенным в сторону одеялом и курил, поставив пепельницу себе на колени, когда дверь в комнату с грохотом распахнулась. Юля лежала позади него без движения. То ли уснула, то ли отдыхала после всех тех безумств, которым они предавались со Станиславом последние полчаса. Дыхание Завладской было ровным и спокойным. Она парила на вершине блаженства. Крячко чувствовал себя героем и...

Юля вскочила как ошпаренная, словно ее подбросила с кровати какая-то потусторонняя сила. Поспешно завернувшись в одеяло и поджав под себя ноги, она испуганно уставилась на остановившегося в дверном проеме Кремнева. Этот нездоровый блеск в его глазах Завладская прекрасно знала. Ревности и агрессии этому человеку было не занимать. Юле уже приходилось сталкиваться с ним в таких ситуациях. Не столь откровенных, как сейчас, но достаточно двусмысленных.

– Мило, – разомкнул губы Константин. Он говорил спокойным низким голосом, и это только еще больше пугало Завладскую. – Очень мило. Ты сообщаешь мне по телефону, что у тебя серьезные неприятности, я приезжаю, вижу кровь, следы от пуль, мое беспокойство за тебя возрастает с каждой минутой, а в итоге... Оказывается, что ты тут просто развлекаешься с очередным хахалем, как последняя шлюха.

Крячко стремительно поднялся, готовый заступиться за оскорбленную даму, и тут же с растерянностью заметил, что у него под рукой нет никакой одежды. Халат он бросил в гостиной, а его собственное белье по-прежнему висело на просушке. Неловкая получалась ситуация.