Комбат - Александр Тамоников

Юрий забрал сумку. Они медленно пошли к контрольно-пропускному пункту.

Екатерина, взглянув в глаза мужа, спросила:

– У вас учения?

Скрывать правду не имело смысла. Катюша все равно узнает, что батальон перебросят в Чечню. Уж лучше она узнает от него, чем от других, которые наверняка распишут в таких красках, что жене станет плохо. Поэтому он ответил:

– Нет, Катенька, на этот раз не учения. Батальон готовят к отправке в Чечню.

– В Чечню! Но там же… там же бандиты. Боевики.

– Поэтому-то нас и отправляют туда, дабы навести порядок.

– Это же война, Юра?

– Ну, слишком преувеличивать опасность не следует. То, что показывают по телевизору и пишут в газетах, еще ничего не означает. Показать и написать одно и то же можно по-разному. Обстановка прояснится на месте, и только там станет ясно, что нам предстоит делать. Но ты не волнуйся. Не нас одних перебрасывают на Кавказ. Туда стягивают много войск. Дудаевцы не смогут долго противостоять регулярной армии, силы неравны. А значит, родная, наведем порядок в мятежной республике и вернемся.

Катя остановилась, тихо спросила:

– А если тебя убьют?

– Меня не убьют! Я вернусь. И выбрось плохие мысли из головы. Считай, что я уезжаю на длительные учения.

– А ты мог бы отказаться?

– Как это отказаться? От чего?

– От Чечни.

– Но я же офицер!

– Ты и останешься офицером. Только не поедешь в Чечню.

– Ну, во-первых, как я в глаза своим друзьям, солдатам посмотрю после того, как подам рапорт об отказе от командировки? Ты хочешь, чтобы меня презирали? Во-вторых, кто поедет вместо меня? И примет мой взвод? Молодой лейтенант, который с личным составом не знаком и которому потребуется много времени, чтобы войти в коллектив и полноценно командовать людьми? И в-третьих, если я откажусь, то меня не только презирать будут, меня вышвырнут из армии – и правильно, кстати, сделают. Трус недостоин носить офицерские погоны.

– Но ведь можно жить и на гражданке, Юра?

– Как? Как жить после того, как предашь тех, кто надеялся на тебя, кто не сомневался в тебе? Нет, Катюша, извини, этого не будет. И как тебе подобное могло прийти в голову? Разве я дал повод считать себя подлецом?

Екатерина прижалась к мужу:

– Прости меня! Ты самый сильный, самый лучший. Я так люблю тебя. И не хочу потерять. Господи, ну почему, как только подарил счастье, ты отнимаешь его у нас!

– Катенька! Никто ни у кого не отнимает. Все будет хорошо. Выполним задачу, вернемся. Ты только жди. Да, это трудно, труднее, чем воевать, но ты же тоже сильная, и тебе есть и еще о ком думать, кроме меня…

– Конечно, я буду ждать. В этом не сомневайся. Но я не хочу, чтобы ты ехал в эту Чечню!

На ее глазах выступили слезы.

– Ну что ты, родная, не надо. Не расстраивайся. Не надо плакать.

– Извини!

Катя вытерла слезы. Из-за дома вышел Лихолетов. Поздоровался с женой друга:

– Привет, Катюш! А что такая невеселая? Узнала, что в Чечню мужа отправляют? Так не его одного. Меня тоже. И Раневича, и всех остальных офицеров. Я вот супруге сказал, она ничего. Что поделать, раз муж военный? Раньше надо было думать, за кого замуж выходишь. Так что не волнуйся. Стрельцов у нас везунчик. Кто-кто, а уж он обязательно вернется. Да мы все вернемся. Подумаешь, какую-то банду придушить! Придушим, не успеют свое «Аллах акбар» крикнуть.

Екатерина улыбнулась и тут заметила две бутылки под полевой курткой Лихолетова:

– А что у тебя за пазухой? Водка?

– Лекарство, Катюша! Настойка для успокоения нервов. У нас их потрепать в полку желающих много наберется. Вот и приходится иногда принимать микстуру. Но я пойду, не буду мешать вам.

Стрельцов кивнул:

– Иди, Сережа! На поверке встретимся.

Стрельцов и Катя гуляли по городку до половины десятого. Катя не хотела уходить, но взводному надо было в часть. Он проводил жену до остановки, посадил на автобус и вернулся в батальон, где его ждал Лихолетов.

– Ну ты чего? Никак расстаться с женой не мог?

– Представь себе, не мог. Не прогонять же ее было…

– Да, тяжело ей придется. Ждать тоже надо уметь. Но ничего, все со временем устаканится, и мы обязательно погуляем на дне рождения твоего сына.

Стрельцов улыбнулся:

– Почему сына? А если родится дочь?

– Ну, тогда на дне рождения дочери. Большой разницы не вижу.

– Ты возьми сумку к себе, Серега! Там продукты. Ужин остывший. Перекусим после поверки, а то что-то жрать хочется.

– А я бы стакан залудил. С преогромным удовольствием.

– Успеешь! Ты сколько водки взял?

– Три пузыря!

– Не много?

– В самый раз! Гротов подойдет, на троих три поллитровки самое то. Хуже нет, когда недобор получается. Берешь еще, пьешь, а потом врубаешься, что все, перебор. И на автопилот. До кровати.

– Ладно! Пора бы и строиться.

И, словно услышав старшего лейтенанта, дежурный по 7-й роте, расположенной на первом этаже трехэтажной казармы, прокричал:

– Внимание, рота, выходи строиться на вечернюю прогулку!

Ему вторили дежурные по 8-й и 9-й ротам. Но сегодня обошлись без прогулки.

Комбат объявил общебатальонное построение, на котором довел до всего личного состава поставленную командованием задачу. Объявил о мероприятиях завтрашнего дня, о смотре техники и строевом смотре. Предупредил о мерах предосторожности при обращении с оружием. После чего объявил отбой.

Офицеры развели подчиненных по подразделениям, проконтролировали отбой. В 22.3 °Cтрельцов прошел в каптерку 7-й роты, там его уже ждали Лихолетов и Гротов. Они накрывали стол, выставляя закуску из сумки, принесенной Екатериной.

– Больше никого не будет? – спросил Стрельцов.

– Нет, – ответил Лихолетов. – Ротного и его зама комбат отпустил домой, старшина отказался. Митрин у нас болеет поутру с похмелья страшно. А у него дел много. И хотел выпить, но отказался. Так что втроем посидим. И тихо!

Старший лейтенант Гротов, самый молодой из офицеров, усмехнулся:

– Если получится тихо. Что-то я не помню, когда пьянки заканчивались спокойно.

Лихолетов повысил голос:

– Сегодня она закончится тихо. А если ты, молодой да горячий, поднимешь шум, то я успокою. Как старший товарищ, по-дружески!

– Понял! Ну что, закусон готов, открываем пузырь?

– Сходи сначала посмотри, что в роте, у дежурного узнай, где комбат, замполит. Давай. И предупреди сержанта, чтобы знак подал в случае шухера, понял?

– Понял!

Гротов вышел из каптерки, обошел подразделение. Дежурный сообщил, что комбат вместе с женой находятся у себя в кабинете. Заместители недавно проверили несение службы внутренним нарядом и также прошли в штаб, зампотех – в техническую часть. Старший лейтенант проинструктировал дежурного, чтобы передал сигнал в каптерку, если кто-нибудь из начальства вновь решит проверить роту. Сержант улыбнулся:

– Передам, товарищ старший лейтенант. А вы что, бухать будете?

– Чего?!! Какое бухалово, одурел? В картишки перекинемся. И вообще, что за вопросы? Оборзел ты, сержант!

– Не беспокойтесь, у нас пацаны с понятием. Отдыхайте спокойно.

Гротов вернулся в каптерку. Открыл бутылку, разлил водку по кружкам. Офицеры выпили. Первая пустая бутылка легла в мусорное ведро. Перекусив, закурили, открыв форточку. За разговорами о предстоящей командировке время пролетело быстро. Три бутылки усидели до двух часов. В три разошлись, каждый в свое подразделение.

А в 6.00 дежурные объявили подъем и построение личного состава на утреннюю физическую зарядку. После завтрака офицеры развели личный состав по местам проведения подготовительных мероприятий по плану действий батальона. В 15.00 командир полка с заместителями провели смотр техники, а в 17.00 прошел строевой смотр. В 18.0 °Cеребрянников вызвал к себе Голубятникова. Комбат задержался в штабе полка недолго и, вернувшись в батальон, объявил совещание офицеров и прапорщиков. Находящийся на казарменном положении командный состав собрался в течение десяти минут в зале совещаний. Подполковник Голубятников обратился к подчиненным:

– Поставленная нам задача выполнена. Командир полка остался доволен и состоянием техники, и состоянием личного состава. В ближайшее время будет проведена переброска батальона на Кавказ. Но не завтра. А посему завтра с утра проводим занятия по ведению боевых действий в городских условиях. Понятно, что в город нас никто не выпустит людей пугать, поэтому занятия проводим на территории полка. Я понимаю, что многим из вас хотелось бы провести время перед вылетом с семьями, но занятия важнее. Конечно, за несколько часов отработать задачи в полном объеме нереально и не получится, но кое-какие навыки солдаты все же получат. Сейчас для нас каждая минута подготовки на вес золота. Если кто-то думает, что в Чечне мы легко и быстро разберемся с бандформированиями Дудаева, то советую: не обольщайтесь и не питайте иллюзий. Схватка предстоит серьезная. И от того, насколько мы будем к ней готовы, зависят и наши жизни, и жизни наших подчиненных. Поэтому и проводим занятия, а проститься с семьями я предоставлю вам время. При условии, естественно, что оно, это время, будет предоставлено мне. Но судя по тому, что в штабе полка еще вовсю идет работа, вылета в район действий ранее 1 декабря ждать не приходится. Я уточню планы командования, и если мои расчеты окажутся верными, то вечер завтрашнего дня многие проведут с семьями. Какие ко мне будут вопросы?