Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна

- Если вот-вот сломается, достаточно немного надавить. Может, стукнуть его разок? Мальчишка-то вроде крепок, от пары тычков не сломается.

- Тебе лишь бы кулаками махать, Ганс! – возмутился еще один молодчик, на этот раз вполне приятный на вид и, шагнув к длинноносому, чуть приподнял подбородок, - Я за идею Альбрехта. Мальчика надо уломать, зачем сразу бить?

Последний из участников небольшого отряда, мужчина, по возрасту как будто соответствующий командиру, предпочел оставить свое мнение при себе и ограничился глубоким вздохом. Разговор в таком духе шел уже минут двадцать как, и смертельно ему наскучил.

Хотелось, в конце концов, разобраться с тем, что происходит. Хотелось вернуться в понятное и нормальное, хотелось вскинуть автомат и расстрелять врагов… но врагов рядом, как назло, не было.

Он тряхнул головой и, будучи человеком решительным, предпочитая действия словам, резко шагнул к несчастному темпору, хватая его за волосы и запрокидывая ему голову.

- Где твои дружки?! – рыкнул он, - Куда провалились, каким образом? – и, тряхнув перепуганного мальчишку, приказал, - Отвечай!

Райвен затрепетал, как лист на ветру и, пытаясь освободиться, слабо мотнул головой. Затем откровенно заплакал.

- Только не часы!.. – с трудом выдавил он, - Не трогайте часы, я… я не знаю… ничего не знаю, пустите, пустите меня!

Спастись он не мог. Отправить негодяев в их время или вернуть ребят обратно – тоже. Мысль о том, что рука немца, сжимающая его шевелюру, находится излишне близко к часам, внушала смертный ужас, заставляющий леденеть пальцы. Отчаяние мутило разум, придумать достойный ответ мальчик был не в состоянии, и только и мог, что просить, умолять жестоких людей отпустить его.

Человек, держащий его за волосы, криво, презрительно улыбнулся и несильно, но очень чувствительно ткнул его кулаком под ребра.

- Наш язык ты, стало быть, знаешь… - издевательски промурлыкал он и неожиданно презрительно сплюнул на пол рядом со стулом, - Умник, твою мать. Давай, говори, куда твои приятели подевались! Что это за чертовщина была, а?! Они как будто сквозь пол провалились!

Его соратники, очень заинтересованные ходом беседы, а также ответами мальчугана, окружили их полукругом, ожидая реакции последнего. Тот всхлипнул и, неловко дернувшись, затряс головой.

- Я… я это не нарочно, я не знаю!.. Не знаю, куда они… где сейчас… я не специально, я не хотел! Отпустите, отпустите, мне больно!

Мужчина неспешно выпустил его волосы и, оглянувшись на однополчан, пожал плечами.

- Как сказал бы Ганс - хрень какая-то, - доложил он, устремляя взгляд к командиру, - Мальчишка ведет себя так, будто это он их куда-то отправил. Только я что-то в это не верю.

Командир в раздумье покивал, пощипывая себя за кончик большого, мясистого носа, затем хмыкнул.

- Тресни его еще разок, да посильнее. Глядишь, мозги проснутся, придумает, что поубедительнее соврать.

…

Фридрих неожиданно дернулся и, согнувшись, ухватился за плечо рядом стоящего Марка. Тот, худощавый, тонкокостный, такого не ожидал и, сам немного склонившись, кое-как поддержал нового знакомого. Пашка, более крепкий, чем его приятель, торопливо пришел тому на помощь.

- Что случилось?

Немец покачал головой. Это он понимал плохо.

- Ка… кажется, Райвена кто-то ударил, - на миг задохнувшись, выдавил он и, потирая область солнечного сплетения, с трудом выпрямился, - Я это почувствовал. Мой бедный мальчик, неужели у кого-то поднялась рука на него? Он же совсем еще ребенок, ему не более тринадцати лет по меркам людей!

- Я думал, он постарше, - честно признался Марк и, тяжело вздохнув, огляделся, - Надо найти нить, на которой он сейчас находится, тогда, быть может, будем знать, что происходит. Ты, кстати, говорил, что в их хитросплетениях разбираешься.

Художник кашлянул и, рефлекторно коснувшись раны на виске, дрожащими пальцами поправил несколько прядей своих светлых волос, убирая их со лба. Лицо его было мрачно.

- Я разбираюсь, - процедил он, - Но на какой из нитей может быть мой сынок, не знаю. Не знаю, где были вы, какое это время, что там происходило…

- Две тысячи двадцатый год, - мигом вклинился Пашка, - Мы гуляли по лесу и пришли в эту идиотскую башню. Вольф, кстати, все твердил о каких-то двух звездах над ней, но самим нам их так и не довелось ни разу увидеть. Ну, что еще… Башня разрушена, на лестнице валяется всякий хлам, мы обитали в библиотеке, а немцы сидели в подвале. Исчерпывающе?

- Не вполне, - сварливо откликнулся Фридрих и, старательно отгоняя от себя болезненные ощущения, решительно поднырнул под одну из толстых «труб», образующих паутину времени, - Сюда. Если на Райвена кто-то напал… - он на секунду сжал губы и решительно мотнул головой, затем сдувая с глаз челку, - Я отправлюсь вместе с вами. Своего мальчика я в обиду не дам никому!

Пашка с Марком переглянулись и предпочли не отвечать. Искренняя и горячая привязанность Фридриха к Райвену была очевидна и, хоть и вызывала некоторое недоумение, все-таки в комментариях не нуждалась.

Немец продолжал уверенно шагать вперед по несуществующей поверхности, абсолютно не замечая раскинувшегося вокруг небытия, легко выбирая направление между нитей времени и, похоже, совершенно в них не путаясь. Его спутники поспевали следом, изредка переглядываясь, пытаясь уловить все временны́е промежутки, представленные на нитях, но почти ничего не успевая увидеть.

Неожиданно Марк остановился, словно налетев на стену.

- Стой! – окрик его заставил затормозить и Фридриха, и Пашку, и обоих, одинаково недоуменных, приблизиться. Немец нахмурился, вглядываясь в очередное живое изображение, перед которым замер парень и чуть склонил голову набок.

- Это Вольфганг, - негромко резюмировал он, - Только время не то, о котором вы говорили, это прошлое, годы войны. А вот девушку я вижу впервые…

- Это моя сестра, - голос Марка прозвучал заморожено; в серых глазах его отразилось нескрываемое волнение, - Но что, черт возьми, они творят?! Куда идут? Я вижу – кругом взрывы, а их понесло наверх по этой крутой лестнице – зачем??

Пашка глубоко вздохнул и, передернув плечами, сунул руки в одни из многочисленных карманов на своих штанах.

- Скажи-ка, Фридрих… - проникновенно начал он, - А нельзя ли тут как-нибудь динамики включить, ну или, на худой конец, громкость прибавить? Мы же ни черта не слышим, а хотелось бы в общих чертах понять… Марк, ты заметил? Они держатся за руки.

Брюнет досадливо отмахнулся – с его точки зрения, эта деталь была весьма незначительна.

- Должно быть, наконец-то нашли общий язык. Предлагаешь радоваться, что умрут они оба счастливыми?

Немец, усмехаясь, легко покачал головой и задумчиво накрутил на указательный палец один из своих вьющихся локонов.

- Я знаю Вольфа. Он бы не пошел без необходимости туда, где грозит опасность – он знает, что делает. Кстати, что до девушки… Вообще-то, у него была девушка. До войны.

- И что? – Пашка откровенно недоуменно заморгал, поворачиваясь к собеседнику. В синих глазах его отобразилось искреннее непонимание.

- Время до войны давно в прошлом, сейчас Вольфа можно считать… эээ… холостым. У Таты, по-моему, все шансы есть и, поверь мне, Фридрих, она у нас дама решительная и привыкла добиваться, чего хочет. Так что это у Вольфганга шансов нет… блин, в самом деле, что они творят?

Марк, который стоял, обхватив себя руками, будто бы снова мерз, и не отрывал взгляда от творящегося перед его глазами, неопределенно мотнул головой. Того, что делает сестра и ее новоявленный парень (а в последнем молодой человек не сомневался) он решительно не понимал и всецело не одобрял их поведения. В конечном итоге, красться по шатающейся от взрывов лестнице, при этом еще отчаянно пытаясь не попасть на глаза ни хозяевам замка, ни захватчикам можно было смело полагать затеей смертников. Отсутствие звука понять это не мешало и, пожалуй, сейчас парень даже был рад, что не слышит, как бабахают взрывы и как кричать испуганные хозяева. В этом случае на психику бы все это действовало значительно сильнее.