Суер - Юрий Коваль

- Узнаешь? - спросил старпом.

- Похож, - признался Веслоухов, разглядывая остров, к которому мы приближались. - Он самый, неразгрызаемый. И переваривался-то с трудом. Как встал колом в брюхе - и ни в какую! Если б не медузий кисель - ни за что бы не переварить! Вы знаете, господин старший помощник, не советую к нему приближаться. Опасно. Поглядите издали - и хорош.

Мы и не приближались, но тайное течение влекло и влекло нас к острову, закручивало, заворачивало, оборачивало вокруг скалы, на которой сидел Некто с черными крыльями.

Крылья были пока сложены и глаза прикрыты, но в щелочке-то между век, что это там мелькало? А?

- Кто же это? Кто? - расспрашивали матросы.

- Ясно кто - Демон, - рассказывал Веслоухов, недаром проглотивший герб.

- А Кратия-то где же?

- А Кратия - это все, вокруг него которое. На скале Демон, а вокруг Кратия. Такие уж дела.

Мы оглядели Кратию и остались ею крайне неудовлетворены. Что же это, в сущности, была за Кратия? Прямо скажу, неприглядная картина: обломки камней,

обглоданные кости верблюдов,

пустые бутыли, щепки,

опилки,

объядки,

объютки обутки,

рваные каблуки и черт знает еще какие осколки неизвестно чего.

- Вы знаете, кэп, что мне кажется? - с дрожью в голосе сказал Кацман.

- Слушаю, лоцман.

- Мне кажется, что он это все сожрал.

- Не может быть, - сказал Суер. - На вид вполне приличный Демон, интеллигентный.

- Сожрал, сожрал! Точно сожрал! Заметьте: судно сделалось неуправляемым. Это он своими магнетическими силами притягивает нас, как паук в паутину. И сожрет, поверьте! Видите там, на берегу, обломки парусов и обрывки фрегатов? Сожрет, кэп!

- Что же вы предлагаете?

- Немедленно подсунуть ему что-нибудь.

- Подсунуть?

- Ну да, что-нибудь вроде Чугайлы или мадам Френкель. Вдруг заинтересуется?

- Вряд ли, - сказал капитан. - Можно, конечно, попробовать. Позовите боцмана.

Чугайло явился наверх на этот раз в двух подтяжках, чисто побритый, хотя и на босу ногу. Вообще после того, как из-за него чуть бой не разгорелся, боцман сделался более строг и подтянут.

- Слушаю, сэр, - сказал он.

- Э, господин боцман, - протянул Суер, не зная, как, собственно, приступить к делу. - Э-э... как вы себя чувствуете?

- Извините, сэр... ЧТО? - изумился боцман.

- Э... - тянул Суер. - Самочувствие ваше... в последнее время... как?

- Э... - отвечал боцман, совершенно потрясенный. - Э... Моя?

- Твоя, черт подери, твоя! - сказал старпом, выручая капитана из неловкого положения. - Совсем, что ли, дурак! Сэр капитан интересуется состоянием твоего здоровья, а ты мычишь, как бык. Отвечай, как себя чувствуешь? Ну? Что молчишь?

- А-а... - понял боцман. - Ага... Это вы насчет рому, так я его не пил, я потом нашел пустую бутылку на полуюте.

- Извините, сэр, - сказал Кацман. - Кажется, мы позвали боцмана для определенных целей приманки, а вовсе не для идиотских объяснений по поводу рома.

- Да-да, - вспомнил капитан, - я помню, помню насчет приманки... но все-таки какого еще рому?!

- Капитанкубинского, сэр! Пустая бутылка! Каталась по палубе во время качки, сэр! Я ее поймал, думал, для записок пригодится.

- Записок?! Каких?

- О нашей возможной гибели, сэр.

- Капитан, - сказал лоцман, - ей-богу, сейчас не время выслушивать тупые предположения. Мы на краю пропасти... вот-вот, действительно, пиши записки! Нас несет на скалы!

- Подождите, лоцман, - сказал Суер-Выер. - Где бутылка?

- Всегда при мне, сэр, - и боцман достал из кармана пустую бутылку.

Капитан взял бутылку и принялся рассматривать этикетку, на которой было написано:

Ром КАПИТАНКУБИНСКИЙ (Лианозово)

- Извините, сэр, - тронул его за рукав лоцман, - мы ведь позвали боцмана специально... Помните? - И он указал бровями наверх, туда, где по-прежнему сидел черный Некто со сложенными крыльями в перьях.

- Да-да, - припомнил капитан, изучая этикетку, - сейчас-сейчас, две минуты...

- Сожрет же всех, сэр, - шепнул лоцман.

- Ну точно, - сказал капитан. - Из моих личных запасов. Видите, там в уголочке карандашом написано "СВ", я так пометил все свои бутылки. Интересно, кто же это мог быть?

- Не могу знать! - гаркнул боцман, потом понизил голос и прошептал тихо-тихо-тихо, но я-то все слышал, нюх у меня такой: - А вообще-то догадываюсь, сэр. От них сильно пахнет ромовым перегаром-с, - и боцман указал на меня.

Нет, он, конечно, не ткнул пальцем, попробовал бы он пальцем ткнуть, но указал всем телом и особенно полосками на тельняшке.

- Он? - шепотом удивился капитан. - Не может быть!

- Разит, сэр, - развел руками боцман. - Запах! Ромовый перегар!

- Капитан! - снова встрял Кацман. - Ей-богу, ей-богу, не тяните! Видите, как он нахохлился? Заклюет, задерет, поверьте! Гляньте, какие когти.

- Погодите, Кацман, - раздражился капитан, - пока что не до него, вы что, не видите? Я делом занят. А тот пускай пока посидит, какого еще хрена?

- Сэр, - настаивал лоцман, - поверьте...

- Я занят! - членораздельно сказал капитан. - Приходите позже.

В сильном раздражении капитан прошелся по палубе, вдруг остановился против меня.

- Дыхни.

- Извините, сэр, - сказал я, слегка отодвигаясь. - Дыхнуть мне несложно, но думается, что лоцман прав. Этот черный с крыльями дыхнуть нам может скоро и не позволить, надо бы принять меры некоторой безопасности...

Демон мрачно молчал, только подрагивали его веки. Вдруг он приподнял крылья, полузакрыл полнебесной сферы, расправил, протряс и снова сложил на спине.

Размах его внушительного пера, кажется, подействовал на капитана. Он слегка пригнул голову, но тут же выпрямился и сказал, подойдя ко мне вплотную:

- С лоцманом пили?

И тут Демон взревел, заклекотал, его страшные когти с такой силой вонзились в скалу, что камни затрещали и посыпались вниз лавиной. Он снова махнул крыльями, из-под которых вылетели громы и молнии и вонзились в мрачные воды океана. Грубые бараны волн белели в кромешной тьме под крыльями страшного тирана, они рокотали, рокотали и - ураганный порыв потряс вдруг весь фрегат и сам остров Демонкратию. Перекрывая гром бури, капитан кричал:

- Вдвоем! Без меня!

- Уерррр! - зарычал Демон, открывая наконец страшные ночные очи. Ыеррр!

Он захлопал очами быстро-быстро-быстро, сбивая со зрачков молочную пелену, и заквохтал вдруг, как тетерев, приглядываясь к нам и нашему фрегату: хто-хто-хто-хто-хто?

- Авр! - ахнул он, начиная соображать. - Авр Ыор-гиевич! А это Уеррр-Ыеррр!

В ужасе схватился он крыльями за лоб, потер его - не бердит*** ли? махнул ими и вранулся*** прямо с места в поднебесье.

- Уерр-Ыеррр! - орал он, улетая. - Авр! Авр! Уеррр-Ыеррр!

Море утихло.

- Улетел, - сказал старпом. - Что будем делать, капитан? Дело в названии острова. Демона больше нет, только Кратия осталась.

- Ну и пусть себе. Пусть так и будет: ОСТРОВ КРАИИ. А если кто захочет изменить название, пусть тащит на скалу, чего хочет.

Как выяснилось позже, сэр Суер-Выер оказался прав. Наверх на скалу всякое таскали, но все это никак не удерживась, скатывалось в океан, по которому "Лавр Георгиевич" и продолжал свое беспримерное плаванье.

Глава LXV. Кусок поросятины

С самого начала остров Кратий вызывал во мне неприязнь. Слишком уж он был натуральным, подлинным и довольно широкораспространенным.

И этот постыдный Демон, сидящий на скале, и Кратия, которая валялась вокруг, все это почему-то причиняло мне жгучий стыд, подавленность, озабоченность неведомо чем.

Да и ром, который мы вправду выпили с лоцманом в минуту душевной невзгоды, забыв на секунду собственную гордость, не добавлял радости и счастья, и я, в конечном счете, впал в глубочайший сплин.

- Остров проехали, - успокаивал я груду своих мыслей. - Ром тоже давно позади. Но успокоение не приходило. Мысли шевелились, как куча червей, насаженных на навозный крючок.

Впившись пальцами в надбровные свои дуги, я сидел в каюте, раскачиваясь на стуле, осознавал гулбину * своего падения. Да, со мной и раньше бывало так: идешь, идешь над пропастью, вдрюг * - бах! - рюмка ромы * - и в обрыв. И летишь, летишь...

Стыд сосал и душил меня,

жег, грыз,

терзал, глушил,

истязал,

пожирал,

давил,

пил

и сплевывал.

Зашел Суер.

- Сорвался, значит, - печально сказал он. - Бывает. Ты на меня тоже не сердись. Голова кругом: Демон, Кацман орет, Чугайло с бутылкой... я и накричал... нервы тоже...

Зашел и Кацман:

- Да ничего особенного! Ну выпили бутылку! Чего тут стыдиться? Из капитанских запасов? Ну и что? Отдадим! Ты же помнишь, капитан в этот момент траву косил, которая вокруг бизани выросла, мы и решили не отвлекать! А стюард Мак-Кингсли? Он-то из каких запасов пьет? Чем мы хуже?

Лоцман был прав, но я все равно не мог жить. Не хотелось пить и путешествовать. Стыд был во мне, надо мной " и передо мной. Каким же он был? Большой и рыхлый,

он был похож на кусок розовой поросятины, на куриную кожу в пупырышках, на вялое,