Штормовое предупреждение - Летха

«Лично от тебя я такого не ожидал», — бегущей строкой читалось в порицающем ореховом взгляде, и Варвара внезапно ощутила себя студенткой-первокурсницей, которая впервые попробовала алкоголь на вечеринке университетских друзей и попалась за распеванием похабных частушек прямо под окном у декана.

— Мне очень стыдно, — тихо сказала она и удручённо посмотрела собеседнику в глаза. — Я хотел лишь проследить за братом, но ситуация вышла из-под контроля, — Варвара чинно опустила голову в вежливом поклоне. — Этот ученик подвёл учителя, и ему действительно жаль.

Лань Цижэнь отмахнулся, но взор его ощутимо потеплел, — он вообще относился к Варваре куда более благосклонно, чем к остальным ученикам, исключая, разве что, собственную родню, — Варвара заметила это с первого дня пребывания в Облачных Глубинах и изо всех сил старалась холить и лелеять чужое робкое доверие, а теперь испортила всё одним опрометчивым поступком.

— Я на Вас не злюсь, — негромко сказал учитель Лань, и Варвара удивлённо вскинула подбородок. — Должен бы, но не могу. Как не могу и оставить подобную дерзость без должного наказания. Надеюсь лишь, что двадцать ударов розгами смогут угомонить неуёмный нрав Вашего брата хотя бы на короткое время, — Лань Цижэнь поморщился, словно собственные слова оставили горький привкус тлена у него на языке, и взглянул на Варвару с мягким сочувствием.

— Вы не хуже меня знаете, что даже крайние меры вряд ли сработают, учитель, — приглушённо хмыкнула Варвара: Вэй Усянь в любой ситуации оставался Вэй Усянем, и с данным фактом оставалось только смириться.

Часом позже, стоя на коленях в храме и мысленно проклиная ледяной каменный пол, который обжигал чувствительную кожу даже через плотную ткань штанов, Варвара меланхолично позволила себе предаться воспоминаниям: однажды в детстве отец знатно отходил её жёстким и широким солдатским ремнём, когда маленькая добродушная Варвара выпустила за ворота погулять их злобную немецкую овчарку, а та чуть не сожрала парочку в меру упитанных и не в меру любопытных соседских детей.

Болевой порог её прошлого тела, выдрессированного постоянными болезнями, был критически высоким — даже поганый зуб мудрости, из-за которого нижняя челюсть навсегда некрасиво уехала влево, превратившись в кошмар любого уважающего себя ортодонта, Варвара с мрачной решимостью ходила рвать без анестезии и не издала в кресле стоматолога ни единого звука. Новое тело, плюс ко всему, было натренировано и усилено золотым ядром, а потому должно было запустить процесс регенерации практически сразу, так что порку Варвара планировала пережить без особых физических травм — о моральных, конечно, говорить не приходилось.

Справа завозился Цзинь Цзысюань, и Варвара искренне посочувствовала бедняге: по обыкновению ослепительный в своей природной неотразимости — сейчас наследник ордена Цзинь выглядел просто отвратительно и, по всей видимости, мучился лютейшей головной болью.

— Вэй Усянь, — недобро прошипел он и тут же схватился за виски, пережидая очередной приступ похмелья. — Всё из-за тебя!

— Да неужели, Цзинь-сюн? — притворно оскорбился из-за её спины брат. — Вчера ты, кажется, клялся мне в любви до гроба!

— Я… Чего? — задохнулся от возмущения юноша с алой точкой на лбу и побагровел равномерно от макушки до самой груди. — В вечной дружбе, идиот, а не в любви до гроба! Я тебе не обрезанный рукав! — он опустился до свистящего шёпота, покосившись на приближающихся старших адептов Гусу Лань. — Последние мозги пропил!

Варвара иронично фыркнула себе под нос и привычно осадила спорщиков одним движением ладони.

— Успокойтесь оба. Все мы хороши.

— Цзян-сюн, — обозначил своё присутствие Не Хуайсан, и Варвара слегка склонила голову в его сторону. — У тебя рисунки остались на пояснице.

— Прекрасно, — миролюбиво отозвалась Варвара. — Надеюсь, тебе, как художнику, это принесло эстетическое наслаждение, Не-сюн, потому что совсем скоро они превратятся в кровавое месиво.

Ответить юноша из Цинхэ не успел — воздух со свистом рассёк характерный звук обтёсанного ивового прута, и всем участникам вчерашнего веселья стало не до праздных разговоров.

Варвара зажмурилась, хрипло выпустила воздух сквозь стиснутые зубы, но стоически терпела — прутья стегали сильнее, чем отцовский кожаный ремень, но одновременно с этим не ощущались больнее, чем режущий заживо хирургический скальпель.

Один. Два. Три.

К чести её спутников, никто не издал ни малейшего звука, и повисшую в храме тишину разрезали лишь систематические хлёсткие взмахи орудий наказания и их собственное тяжёлое дыхание.

Четыре. Пять. Шесть.

Кожа на обнажённой спине вспыхнула чистым обжигающим пламенем, и Варвара вдруг осознала, что уже испытывала похожее чувство, — в Пристани Лотоса, несколько лет назад, когда между лопаток вонзился чужой тяжёлый рубиновый взгляд и лавовым потоком устремился вдоль позвоночника.

Семь. Восемь. Девять.

Варвара сосредоточилась на мерном звуке падения крупных капель на землю — снаружи начался дождь.

Десять. Одиннадцать. Двенадцать.

Кажется, в тот раз она ещё неделю обижалась на отца за несправедливое, по её мнению, наказание и бегала жаловаться той самой собаке, залезая прямиком в огромную будку и прячась там до позднего вечера, пока мать не выходила на крыльцо и не заманивала Варвару обратно в дом запахом куриных котлет или свежего яблочного пирога.

Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.

Не Хуайсан тихонько охнул, и Варвара послала ему ободряющий взгляд из-под изогнутых ресниц.

Шестнадцать. Семнадцать. Восемнадцать.

После смерти отца Варвара забрала его любимый ремень себе и носила до тех пор, пока в качественной немецкой коже не образовались внушительные дыры.

Девятнадцать. Двадцать.

Вэй Усянь едва слышно пробормотал её имя, и Варвара, с трудом пошевелившись, протянула к нему руку, мягко коснувшись побледневшей щеки.

— Всё хорошо, А-Ин.

Обратно они возвращались по стеночке, практически в обнимку, неловко пошатываясь из стороны в сторону и периодически шипя друг на друга, — а завалившись в комнату, дружно рухнули на пол, как подстреленные.

— Мгм, — кратко прокомментировал данную музейную инсталляцию Лань Ванцзи, который дожидался их, чинно сидя в позе лотоса на циновке.

Варвара вымученно ему улыбнулась и получила в ответ необычайно мягкий янтарный взгляд.

— Тебя не наказали? — с тревогой осведомилась она, осматривая явно смущённого таким пристальным вниманием молодого человека.

— Нет, — едва заметно покачал головой второй молодой господин Лань, а затем, порывшись в многочисленных складках своего ослепительного снежного одеяния, жестом фокусника извлёк на поверхность небольшую фарфоровую баночку, в которой, при ближайшем рассмотрении, оказалась густая мазь лимонного цвета с ощутимым ароматом лекарственных трав.

— Снимет боль, — лаконично пояснил он, встретившись с изумлёнными грозовыми глазами. — Что?

— Не сердишься? — осторожно осведомилась Варвара, цепко отслеживая любые эмоциональные колебания на лице собеседника.

— Сержусь, — невозмутимо отозвался Лань Ванцзи и бросил быстрый взгляд в сторону корчившегося на полу Вэй Усяня. — Не на Цзян Ваньиня.

Варвара невесело хмыкнула и тут же по-кошачьи