Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской

Он хотел добавить, что лично руководил расследованием дела по факту гибели Сурина, но придержал язык. Как оказалось, вовремя.

– Ошибаетесь, Вячеслав Игнатьевич, – улыбнулся Громов левой половиной рта. – Дельце-то прелюбопытным оказалось. Вернулось на доследование. Только уже к нам. Догадываетесь, что это означает?

– Что? – быстро спросил Журба.

– А то, что не все так просто.

Информации в таком уточнении было ноль, но Журба с понимающим видом кивнул:

– Ага! Вот как оно обернулось, значится.

– Именно, – подтвердил Громов многозначительно. Его застывшая полуулыбка не сулила ничего хорошего. Никому. – Я хочу, чтобы вы отвезли меня на то место, где был найден труп.

Журба пожал плечами:

– Пожалуйста.

– Спасибо, – ответил Громов без всякого намека на благодарность в тоне.

– Мне нужно по-быстрому уладить один вопрос, а вы пока идите к машине, – сказал Журба, махнув рукой в направлении выхода. – Красные «Жигули» шестой модели. Номер…

– Я знаю. И номер вашей машины мне известен, и то, что не такая уж она и красная. Но мы выйдем отсюда вместе. Так будет надежнее.

Журба, до сих пор не удосужившийся раскошелиться на мобильник, впервые пожалел об этом. То, что на дорогие сигареты не перешел, чтобы понапрасну не пускать сослуживцам пыль в глаза, это правильно. А вот мобильный телефон оказался бы теперь очень кстати. Запереться бы сейчас с трубкой в уборной и известить Минина о неожиданном затруднении. Не о том, конечно, которое все сильнее ощущалось в кишечнике. Обострение гастрита уже не казалось Журбе такой уж серьезной неприятностью.

– Прямо сейчас и едем? – спросил он, как будто выигранные несколько секунд что-то меняли.

– Прямо сейчас, – подтвердил Громов. – Я и вещи с собой захватил. – В подтверждение своим словам он приподнял небольшую, но тяжелую на вид сумку.

«Оружие в ней таскает, – сообразил Журба. – В пиджаке жарко, а с пистолетом за поясом даже вконец обнаглевший эфэсбэшник не станет расхаживать среди бела дня».

Выйдя из здания РОВД первым, он зажмурился, то ли от яркого солнца, то ли от сильной головной боли, которая уже намечалась в области его крепкого милицейского затылка.

Это поездка была не из тех, о которых остаются приятные воспоминания. Всю дорогу Журба напрягался, невпопад переключал скорости и так же невпопад отвечал на вопросы. А когда понял, что осмысленный разговор ему поддержать не удастся, включил на полную громкость любимую кассету и сделал вид, что слушает музыку.

– Блатной романтикой увлекаетесь, Вячеслав Игнатьевич? – усмехнулся Громов, прослушав пару куплетов.

Журбе было не до музыкальных диспутов.

– Слушай, майор, давай на «ты», а? – предложил он и потрогал затылок так осторожно, словно опасался нащупать там свежую шишку. Головная боль усиливалась быстрее, чем жара снаружи.

– Не возражаю, капитан, – ответил Громов, глядя на дорогу перед собой. – Вообще-то я «выкаю» только старшим по званию или тем, кто мне чем-то сильно не нравится.

– А я, значит, нравлюсь? – Журба постарался расслабиться, и это у него частично получилось.

Громов помолчал, как будто обдумывая ответ. Как выяснилось, он просто слушал очередную песню, потому что совершенно некстати заметил:

– Одного не пойму. Почему ворам такие привилегии? Ни разу не слышал песни от имени милиционера. Мол, пострадал безвинно, жизнь моя под откос пошла, прости меня, старушка-мать. – Громов с любопытством посмотрел на Журбу. – А ведь для вашего брата даже специальные зоны существуют, и не одна. Что же вам не поется?

– А другую тему найти нельзя?

Громов воспринял вопрос по-своему.

– Почему же нельзя? – охотно согласился он. – Вот тебе еще одна тема, дарю. Скажем, милицейская мать-старушка перебросила передачу через колючку, он в запретную зону сунулся, а часовой, сука, его из автомата положил. Тоже слезу прошибает. Что, плохая разве песня?

На язык Журбе просился один-единственный ответ: «Какого хрена ты тут раскаркался, чекист залетный!» Подвигав кадыком, словно для того, чтобы как можно аккуратнее проглотить неосторожную фразу, он буркнул:

– На заправку заверну. Бензин почти на нуле, клепать мой болт.

– Разве их не закручивают?

– Кого? – опешил Журба.

– Болты.

Журба снова потрогал затылок, но придумать достойный ответ это не помогло. Подрулив к колонке с 76-м бензином, он затормозил так резко, что ударился грудью о руль. Спутник, как ни странно, почти не шелохнулся, хотя пристегнут ремнем не был. Даже эта мелочь показалась Журбе раздражающей. Достав из кармана пачку сторублевок, он не стал разматывать скрепляющую их зеленую резинку, а просто сорвал ее небрежным жестом и выбросил в окно. Не хотелось ему, чтобы майор заметил, как сильно у него дрожат руки.

Если бы Журба в этот момент повернулся к Громову и перехватил устремленный на него взгляд, его пальцы могли бы вообще онеметь, как на лютом холоде. Но он старался не смотреть в сторону попутчика, а потому успешно отделил от пачки одну купюру и расплатился с заправщиком.

– Далеко еще? – спросил Громов, когда «Жигули» опять выехали на трассу, в последний момент увернувшись из-под радиатора гневно взвывшего грузовика.

– Близко. – Левое переднее колесо попало в выбоину, и Журбу подбросило чуть ли не до потолка.

– Неважные тут у вас дороги, – посочувствовал Громов.

– Дороги-то как раз нормальные…

Это означало: «А вот попутчики хреновые попадаются».

Но Журба оставил эту реплику при себе. Он вообще не проронил больше ни слова, пока не добрались до места.

– Дальше пешком придется, – сказал он, останавливая машину на небольшой площадке, усыпанной колючим щебнем. – Дороги к морю здесь нет. Можно, правда, спуститься вдоль русла реки – она, когда дождей нет, пересыхает к едрене фене. Но лично мне свою колымагу жалко по камням бить. – Выбравшийся наружу Журба ласково похлопал старенькую морковного цвета «шестерку» по разогретому капоту и сразу почувствовал себя немного лучше.

– Пешком так пешком, – легко согласился Громов, перекинув ремень сумки через плечо. – Веди, Сусанин.

– И охота по такой жаре тяжесть таскать? – спросил Журба, ступив бочком на крутую каменистую тропинку, белеющую среди травы.

– Все свое ношу с собой, – откликнулся за его спиной Громов. – В сумке мой арсенал… Все равно его не брошу, потому что он хороший…

Последняя фраза показалась Журбе смутно знакомой. Пытаясь вспомнить, где он ее слышал раньше, он промахнулся рукой мимо узловатой ветки эвкалипта, за которую намеревался схватиться, и шумно вломился в заросли ежевики, куда, в общем-то, не стремился. При его кривых ногах и достаточно грузной комплекции получилось это не слишком грациозно.

– Цирк у вас в Сочи имеется? – Громов невозмутимо ждал, когда спутник выкарабкается на тропу.

– Имеется, – подтвердил Журба, натужно гоняя легкими раскаленный воздух. – А что? – Он подозрительно взглянул на Громова: не издевается ли?

Тот сохранял абсолютную серьезность.

– А театр? – не унимался он.

– И театр есть. – Журба опять начал спускаться первым, то и дело останавливаясь, чтобы отряхнуть запылившиеся штанины. – Летом постоянно артисты приезжают.

– Да, артистов у нас пока еще хватает. А клоунов все меньше остается. Что, я думаю, не так уж и плохо.

После этого неожиданного заявления Громов обогнал Журбу и очутился на берегу первым.

Море ослепительно сверкало под солнцем. Нагромождение валунов, напротив которых был найден утопленник, казалось на этом сияющем фоне почти черным.

– Идем, – буркнул Журба, направляясь в ту сторону.

– Я сам. – Громов вежливо придержал его за локоть. – Отдохни, капитан. Лучше всего будет, если ты посидишь где-нибудь в тенечке.

– С какой это стати?

– Неважно выглядишь.

– Ты же не невесту себе выбираешь, – обидчиво сказал Журба.

Но Громов его уже не слышал. Шагал со своей сумкой в направлении моря и оборачиваться не собирался. Казалось, он всецело поглощен какой-то только ему известной целью. Прошелся вдоль берега раз, другой, снова повернул обратно. Журба уже собрался подремать немного на плоском теплом камне, когда Громов стремительно присел на корточки, что-то поднял и, украдкой оглянувшись на напарника, сунул в сумку.

Что это было? И откуда у ФСБ такой повышенный интерес к заурядному черноморскому утопленнику? Впрочем, как уже начал догадываться Журба, с покойником была связана какая-то темная история. Не зря ведь бандит Миня так заботился о том, чтобы все было шито-крыто.

Стоило Журбе подумать об этом, как на ум опять пришел мобильный телефон, которого сейчас так не хватало. 300 минут бесплатных разговоров в месяц! Да за пять часов можно успеть продать заказчику столько полезной информации, что хоть завтра на пенсию уходи. За сведения ведь, как за горячие пирожки, платят, пока они свежие. С пылу, с жару. Набрать бы сейчас номер Мини и шепнуть ему пару словечек про странные маневры столичного пижона на месте преступления. Но как это сделать? Не было такой возможности.