Конец таежной банды - Евгений Сухов

Алексей перевел взгляд на атаманшу, но не смог прочитать по ее лицу, правду говорит ее бывший соратник или нет. Евдокия взяла себя в руки и невозмутимо восседала на телеге в колодках, глядя куда-то в лес.

– Сможешь показать на карте, где находится крепость? – снова обратился Алексей к бандиту.

– На карте нет, – растерялся Серый, – но отвести смогу.

– А почему по карте не можешь? – подозрительно спросил Алексей.

– Потому что не умею, – проворчал Серый, – в университетах не обучался.

– Неграмотный, что ли? – спросил Трефилов.

– Читать и писать умею, – гордо заявил Серый.

– Ладно, разберемся после, – буркнул Алексей. Потом в его голове всплыл вопрос, который его уже давно мучил: – Слушай, Гаврила, а ты местный?

– Да, а что? – вскинул голову Трефилов.

– Я просто хотел спросить, что у вас тут за сражения такие были в Гражданскую, про которые собирается писать наш историк? Становление советской власти. Что тут было знаменательного?

– Да тут вообще не было боев, – нахмурился Трефилов, – война, можно сказать, обошла эти места стороной. А советская власть на первых порах устанавливалась без особых проблем. Местным что белые, что красные – все едино.

– А чего же тогда наш ученый здесь ищет? – спросил Алексей.

– А мне почем знать, – пожал плечами Трефилов, – умный, вот и ищет.

– По-моему, слишком умный, – тихо произнес Алексей и посмотрел на небо, на котором быстро собирались серые тучи. – Опять дождь будет.

– Да тут всегда так в это время года, – вздохнул Трефилов.

– А потом? – с надеждой спросил Алексей.

– А потом гнус пойдет, – весело ответил Трефилов, разрушив его мечты о хорошей погоде.

– Влас, они не вернулись, – кинулась Анисья к Пакину, когда тот выходил из конюшни.

– Знаю, – с мрачным видом отозвался он, глядя в сторону, – Лопухов был только что в скиту. Всех наших красные побили. Нарвались ночью на засаду. Твою сестру и Серого взяли в плен.

– А Емельян? – выдохнула пораженная страшной догадкой девушка.

– Убили его, – после секундного колебания признался Пакин.

По щекам Анисьи побежали слезы. Она просто не могла их сдержать. Слишком много всего случилось в один миг. Парень, с которым они вместе выросли, мертв, а сестра схвачена врагами.

– Мы должны их вытащить, – всхлипнула Анисья.

– Она сама виновата. Я предупреждал, – проворчал Пакин.

– Я приказываю, – настойчиво повторила Анисья, наступая на офицера. Ее рука легла на рукоятку револьвера, торчавшего из кобуры. – Слышишь, приказываю.

– Как мы это сделаем, не подскажешь? – зло спросил Пакин. – Ее повезли в село. В Сосновке сейчас большой отряд наемников. Почти сотня штыков. Это уже не шутка. Это не добровольцы, которых можно пощелкать играючи. Твоя сестра серьезно влипла.

– Но что-то же можно сделать, – давясь слезами, выкрикнула Анисья, – нельзя же вот так взять и бросить их там.

– Пойми, в данный момент ничего сделать невозможно, – покачал головой Пакин. – Серый угробил своих парней и сильно ослабил этим нашу оборону. Я сейчас смогу набрать штыков сорок подготовленных бойцов. В открытом бою против наемников нам не выстоять. В село тоже заходить – дохлый номер. Остается как-то заманить их в ловушку.

– Пока мы будем их заманивать, мою сестру расстреляют.

– Нет, сразу ее не расстреляют, это я тебе точно говорю, – заверил Пакин, – из нее будут выбивать сведения. Заставят показать дорогу сюда.

– Она не станет, – покачала головой Анисья, – я ее знаю. Умрет, но не сдаст.

– Погоди, а если она все-таки поведет их, если ее вынудят? – стал вслух размышлять Пакин. – Куда в этом случае она поведет их?

– Да к черту на рога, в пекло, но не сюда, – убежденно воскликнула Анисья, – моя сестра никогда не станет Иудой.

– Может, ты и права, – задумчиво произнес Пакин, – она поведет их в какое-нибудь гиблое место подальше отсюда.

– На болото к сторожке, – вспомнила Анисья поход по местным болотам, – более гиблого места теперь не встретишь. Как разлилась река, там образовалась настоящая трясина.

– Купятся ли на это красные? – с сомнением покачал головой Пакин. – Нет, чекисты не дураки.

– Дураки не дураки, а выбор у нее теперь не велик, – заметила Анисья. – Засаду нужно делать там на болотах, а для сестры оставить какие-нибудь знаки, чтобы ей знать, куда идти.

– А ведь говорил я ей, – сокрушенно покачал головой Пакин, – красные Афанасия даже не тронули. Он им изначально был не нужен. Какой толк от слепого старика? Они нас хотели выманить, и им это удалось благодаря твоей сестре. Почему вы старших никогда не слушаете! Что, это зазорно…

– Не время сейчас уму-разуму учить, надо действовать, – оборвала его Анисья.

Раздался топот конских копыт, и в ворота крепости въехали Федор Лопухов и Патрикей. Оба мрачные.

– Больше всего я боюсь, что Серый все испортит там, – сказала она Пакину. – Евдокия-то сообразит, как надо, а вот этот уголовник малость туповат, может все завалить.

– Ну, Серый мне никогда не нравился, однако некая звериная хитрость у него имеется, – ответил он задумчиво, – мужик сильный и без башки. Такой любой допрос выдержит и не расколется.

Патрикей с Федором спешились и поздоровались. Пакин поинтересовался, чего у них нового. Патрикей сообщил, что организовал похороны погибших. Тела решили не перевозить, а похоронить на кладбище в скиту. Ефросинья была не против, сказала, что воины погибли за правое дело в борьбе против красных демонов. Лопухов сообщил, что сумел догнать отряд красных, видел, что Евдокия и Серый живы. Близко подобраться не мог. Людей у красных после ночного боя осталось всего ничего. Если бы они вовремя собрали отряд и послали его в погоню, то атаманшу удалось бы отбить.

– Если бы да кабы, – махнул рукой Пакин, – мы вообще сначала не знали, что думать.

– Мы с ней близнецы, – пояснила Анисья Федору, не посвященному в их тайну.

– Да я уж давно понял, – усмехнулся Лопухов, – удивляюсь, как остальные этого не понимают.

– Люди просто хотят верить в чудо, – пояснил Пакин, – зачем им мешать.

Для показательной казни Красин приказал согнать всех жителей села на большом поле. Затем наемники вывели приговоренных и заставили их копать траншею. Когда они закончили, выстроил их у траншеи и зачитал приговор, который сам до этого написал на бумажке корявым почерком – руки сильно тряслись после ночных возлияний.

– …За контрреволюционную деятельность, пособничество бандитам, уничтожение колхозной собственности и пособничество в убийстве семьи председателя вышеперечисленные приговариваются к расстрелу!

Выстроившиеся напротив приговоренных в шеренгу китайцы по его команде вскинули винтовки и дали залп. Приговоренные попадали в траншею. Лишь одна женщина осталась лежать на краю насыпи. Раненых добили штыками. Остальные наемники во время казни сдерживали односельчан приговоренных. Пришлось даже пальнуть пару раз в воздух, чтобы народ успокоился. Красин повернулся к людям и громко произнес, потрясая своим приказом:

– Вот так будет со всеми врагами революции. За тех, кто ушел к бандитам, ответят их семьи. Мы не будем жалеть ни детей, ни стариков, ни женщин. Советская власть не знает пощады к врагам. На террор мы ответим террором…

Еще минут десять он продолжал в том же духе, затем приказал засыпать траншею с убитыми. Повернувшись, он увидел Коновалова и Трефилова, скакавших в его сторону во весь опор. Вид у Коновалова был зверский. Трефилов с забинтованной головой выглядел не лучше. У председателя окрисполкома неприятно засосало под ложечкой. На всякий случай он снял пистолет с предохранителя и спрятал за спину.

– Что у вас тут происходит? – взревел Коновалов и, спрыгнув с лошади, подскочил к нему. Трефилов тоже спешился.

– П-проводим восп-питательную работу, – заикаясь, выдавил из себя Красин, – вот расстреляли бандитских пособников, чтобы остальным было неповадно. Пока вас не было, человек пятнадцать сбежали из села к бандитам.

– И кто тебе, сука, позволил единолично принимать такое решение? – понизив голос, с яростью произнес Алексей, едва сдерживаясь от того, чтобы не удушить партийного руководителя голыми руками.

– Вот я составил приказ. У меня есть чрезвычайные полномочия, – Красин показал смятый листок бумаги.

Алексей грубо выдернул его из пальцев председателя окрисполкома, пробежал глазами и спросил, сжимая кулаки:

– Знаешь, как это называется?! Ты, идиот, нарушил все законы. Твоей писулькой можно только в сортире подтереться.

– Да они враги. Чего с ними цацкаться, – возмутился Красин, – что ты за них хлопочешь? Или, может, ты им сочувствуешь? Бандиты вон как наших постреляли.