Конец таежной банды - Евгений Сухов

– Что ж, хорошо, если так, – вяло улыбнулась Анисья, – будем биться.

Дарья Семенова вошла в дом и удивилась, что внутри так тихо. Матушка послала ее позвать дядьку Афанасия на вечернюю молитву. Она бежала всю дорогу и теперь не могла отдышаться. Сердце бешено колотилось в груди. Потом она увидела темную массу на полу и вскрикнула. Рыков метнулся к девочке сзади из-за двери, зажал ладонью рот и показал нож:

– Ни звука! Или убью тебя. Буду спрашивать тебя, а ты в ответ просто кивай, да или нет. Поняла?

Дарья кивнула в знак согласия. От страха из ее глаз лились слезы.

– Ты бегала предупредить бандитов? – спросил Рыков и, получив положительный ответ, продолжал: – Сможешь отвести к крепости?

Вновь положительный ответ. Девочка была так перепугана, что и не помышляла противиться.

– А знаешь горы верстах в сорока отсюда на север? – спросил Рыков, думая, как лучше сформулировать вопрос. – Большая гора в излучине реки. Река огибает гору. Вокруг каменное плато, берег реки весь скалистый с одной стороны.

Девочка молчала и не подавала никаких знаков.

– Ну, до реки-то сможешь довести?

На этот раз девочка замычала.

– Я уберу руку, а ты не вздумай кричать, – велел он.

– Это нехорошее место, – дрожащим голосом произнесла девочка и судорожно вздохнула, – никто из наших туда не ходит. Местные говорят, что эта гора священная. Что там из камней выползает змея и глотает людей, а еще там живет злой лесной человек.

– Да, да, понятно, змея, лесной человек, кикимора, – закивал рассеянно Рыков, – знаю я эти сказки.

– Это правда, там люди пропадали, – возразила она с возмущением и всхлипнула, покосившись на нож.

– Отведешь меня туда, поняла? – прорычал Рыков, не намереваясь отступать.

Евдокия первой очнулась и обнаружила, что снова связана. На этот раз им связали руки и ноги за спиной так, что приходилось лежать на земле, выгнувшись. Она находилась внутри какого-то подсобного строения, сложенного из бревен. Судя по звукам, шел дождь. Капли барабанили по кровле, а снаружи шумело, как при хорошем ливне. Повернувшись немного, она увидела Серого. Тот также был связан и лежал у нее в ногах.

Изловчившись, она пнула парня в макушку. Он застонал, открыл глаза и повернул к ней лицо:

– Че надо, профурсетка?

– Да вот хотела тебя разбудить, – ответила Евдокия, – не время сейчас спать. Надо выбираться. Видал, что они с тем человеком сотворили? Хочешь, чтоб и с тобой такое сделали?

Серый молчал, и Евдокия продолжала:

– Они настоящие звери. Я видела много трупов, но такое.

– Я тоже такого не видел, – честно признался Серый, – убивал много раз, но никогда никого не пытал. А это вообще… И запах… У меня все нутро выворачивало. Но отключился, скорее всего, от усталости. Считай, до этого две ночи не спал.

– Так ты тоже отключился? – изумилась Евдокия. Она всегда считала, что падать в обморок – это прерогатива женщин, однако Серый…

– Это от усталости, – зло выкрикнул Серый, оправдываясь, – говорю же, не спал, и вся эта беготня…

– Ладно, это неважно, – буркнула Евдокия, – постарайся подползти ко мне сзади и зубами развязать веревку. Узлы хитрые. Я уже попробовала, думаю, можно сдюжить.

– А давай лучше ты подползешь ко мне спереди и приласкаешь, – зло ответил Серый. – Я не идиот. Развяжу тебя, а ты меня здесь бросишь подыхать.

– Нет, ты что, – возмущенно возразила Евдокия, – мы в одной лодке. Зачем мне тебя бросать? Мы должны держаться вместе, чтобы выжить. Одной мне отсюда не выбраться.

– Да, рассказывай, – хмыкнул Серый, – один раз ты мне уже всадила нож в спину. Больше я этого не допущу. Кто раз соврал, тот и второй раз соврет.

– Никто тебе не врал, дурак, – едва сдерживаясь, чтобы не закричать, прошипела Евдокия, – из-за твоего упрямства мы сдохнем здесь.

– Давай развяжи сначала меня, а потом я тебя, – предложил Серый.

– Я тебя развяжу, а ты меня придушишь, – оскалилась Евдокия, – ты же считаешь, что я тебе изменила.

Их разговор прервал скрип открываемой двери. В сарай вошли наемники в мокрой от дождя форме под предводительством Квана. Их развязали, подняли и вытащили на улицу, где стоял тот самый чекист с печальными серыми глазами – Алексей, и милиционер с перебинтованной головой, которого чекист называл Гаврилой. Евдокия подставила лицо дождю, чтобы смыть сажу, оставшуюся на коже после пожара.

– Кван, бери девку и занимайся ею. Не признается, можешь прикончить, – спокойно распорядился Алексей и добавил: – А парня мы возьмем, поболтаем с ним в амбаре.

– А где мне с ней заниматься? – спросил Кван, глядя на чекиста сквозь пелену дождя. Вода ручейками стекала по козырьку фуражки.

– Ну, найди помещение, я тебе что, нянька, – отрезал Алексей, затем указал на Серого: – Тащите его в амбар, за мной.

Наемники принялись методично исполнять приказ. Серому заломили руки и поволокли к председательскому амбару. Двое тащили. Один с винтовкой шел сзади, контролируя ситуацию. Еще один спереди. Чекист с начальником милиции шли впереди и немного сбоку. Серый оглянулся и увидел, что Евдокию волокут в противоположную сторону. Однако ему не было жаль подругу. В душе клокотала ярость, которая буквально ослепляла, сжигала все мысли, кроме жажды мщения. Он хотел лишь одного: присутствовать там и лично расправиться с изменницей. Что она ему изменила, Серый больше не сомневался ни на секунду. Более того, в нем сидела железная уверенность в этом. Все как-то вдруг встало на свои места, жизнь обрела смысл и появилась цель. Перед глазами постоянно всплывали картины произошедшего, словно он сам там побывал, когда они миловались. Раз от разу картины становились все живописней, и от этого ему хотелось кричать, а в ушах слышался издевательский шепот шамана, сводящий с ума. Он должен был убить ее, чтобы прекратить это.

Серого втащили в амбар. Тела на кресте уже не было, но кровавые пятна, лужа крови под крестом и запах остались. От страшных воспоминаний Серый побледнел и ощутил приступ тошноты.

– Прикуйте его к кресту, – скомандовал Алексей, входя в помещение следом. Он подошел к столу с пыточными инструментами и стал брезгливо перебирать их, выискивая орудие пострашнее.

Серый с тревогой наблюдал за ним, пока к кресту приковывали руки и ноги. Потом Алексей велел наемникам выйти и закрыть дверь, а сам повернулся к пленному:

– Что, начнем?

– Что начнем? – не понял вопроса перепуганный Серый.

– Игру в вопросы и ответы, – жестко ухмыльнулся Алексей и продемонстрировал пленнику хитро изогнутый крюк. Тут же стоял примус. Алексей разжег его, накалил крюк и стал приближаться к жертве. Пытать он не собирался, так как знал, что после всего увиденного до этого уголовник сдастся сразу. Чтобы нагнать больше жути, он пояснил, сам смутно представляя, для чего предназначено орудие: – Крюк втыкается в районе суставов. Затем его проворачиваешь и вытягиваешь жилы. А то, что металл раскален, причиняет дополнительную боль. После этого, если человек выживает, то навсегда становится инвалидом.

– Эй, не надо этого, я и так все расскажу, – легко согласился Серый. От страха у него тряслись губы, а голос прыгал, как у подростка, с баса на фальцет.

– Почему так быстро согласился? – нахмурился Алексей. – Лишаешь меня удовольствия. Уж не соврать ли задумал?

– Да нет, нет, я в натуре все расскажу, – горячо поклялся Серый. В его глазах стояла мольба. – Я серьезно, гражданин начальник. Да мне все эти фраера до одного места. А местные обезьяны того больше. Я их всех сдам, только отпустите меня.

– Говори, я слушаю, – растянул губы в улыбке Алексей, – только помни, что сейчас в другом месте дает показания ваша атаманша. Китаец умеет получать сведения. Он ее по-любому уже расколол. Так что молись, чтобы ваши показания совпали. Если не совпадут, ваша смерть будет такой страшной, что ты и представить не можешь. Тебя седого закопают.

Тут Серый задумался. Было от чего. Он знал – Евдокия упертая, будет стоять до последнего. Сделает вид, что сдалась, начнет лепить горбатого, чтобы потянуть время, ведь она надеется, что кореша придут вынимать ее с кичи или что самой как-то удастся соскочить. Так что же тогда ему говорить этому «барбосу»? Гнать беса или правду? Хвастанется – и их показания точно не совпадут, сделает проплет – тоже вряд ли угадает. Как в цвет попасть? Как соврать то же самое, что и она? От напряжения Серый едва не спятил. Он хорошо помнил человека, что висел до него на кресте, и не хотел выглядеть так же. Коновалов заметил напряженную работу мысли на лице уголовника и поинтересовался:

– Чего задумался? Давай колись. Рассказывай все.