Бутлегеры - Олег Злотников

А Ольга позвонила нам после выхода передачи и с радостью в голосе сообщила, что ее зачислили в штат репортером криминальных новостей. Оказывается не только в сказках, но и в жизни все порой бывает хорошо - зло наказано, страна узнала своего героя, а юное дарование достигло желанной цели.

ВЯЗОВ - ДОБРАЯ ДУША

Как на море прилив сменяется отливом, шторм - штилем, так и в жизни после периода повышенной активности наступает относительное затишье. Несмотря на желание высокого руководства, чтобы подчиненные постоянно трудились в режиме повышенной активности, время от времени у сотрудников возникает спад физических и моральных сил. Никакие новые строгие указания не способны заставить вымотанных людей поддерживать работоспособность на постоянно высоком уровне. Человеческая природа берет свое.

Недельная массированная атака на криминальную империю принесла свои плоды. Организованной преступности был нанесен ощутимый удар, но на развитие наступления уже не осталось сил. К тому же у всех накопилась масса текущей работы по заявлениям, необходимость проверки которых никто не отменял. Даже Вязов, выплеснув свою злость на жуликов, похитивших его и Жанну, малость поутих. Ему удалось установить, что Валера действительно уехал из города, а один из бандитов, получивший огнестрельное ранение, скончался от потери крови. Жулики настолько перепугались, когда Вязов и Васькова вырвались из их рук, что даже не оказали своему раненому товарищу первую помощь. Просто отвезли его из коттеджа на снятую квартиру, где его холодное тело и обнаружила хозяйка, вернувшаяся с дачи. Информация о трупе попала в сводку и дошла до нас. Когда Виталий узнал о смерти одного из похитителей, он не на шутку расстроился. Даже учитывая, что с его стороны стрельба была необходимой самообороной, он сознательно лишь ранил противника, хотя мог направить ручку ему в голову и завалить наглушняк. Однако, Вязов, как всякий нормальный человек, считал жизнь главной ценностью в этом мире, а потому слабо поддавался моим утешениям.

Вообще, Виталий за маской своей холодной невозмутимости гораздо внимательнее относился к людям, чем многие ответственные товарищи, на словах выражающие большую заботу о народе. Лишний раз он доказал это через неделю после нашей операции на оптовке, когда подобрал в коридоре райотдела и привел к себе в кабинет неприкаянного старика.

Пожилые люди, действительно, порой бывают словно малые дети, поэтому зачастую становятся удобным объектом для разного рода мошенников. А еще они нередко выдают желаемое за действительное и ошибочно полагают, будто их обманули. В прежние годы операм БХСС-БЭП систематически приходилось разбираться с заявлениями стариков по поводу хищений у них пенсии сотрудниками собеса и почтальонами. Факт хищения почти никогда не получал подтверждения. Ветераны труда или запамятовали, что получали пенсию или сами убеждали себя в обратном. Графологическое исследование подписи в карточках обычно выдавало заключение, что бабушка или дедушка самолично расписывались за получение пенсии, только заявители не хотели верить экспертам, ругали оперов и продолжали обивать пороги всевозможных инстанций с жалобами. С момента введения нового уголовного кодекса из-за невысоких размеров пенсий обязанность разбираться со стариками по таким заявлениям со службы БЭП сняли, но память у наших сотрудников о том, что это малоперспективное занятие осталось.

Дедушка, которого привел в кабинет Вязов, пришел в райотдел жаловаться, как раз, по поводу похищенной у него пенсии. Он сразу производил впечатление, пользуясь юридической терминологией, лица с уменьшенной вменяемостью, монотонно тряс головой и в разговоре перескакивал с пятого на десятое. Насколько я понял из его малосвязных речей, прежде чем обратиться в милицию, дедушка уже побывал со своей бедой везде, где можно, и всюду получил от ворот поворот. Я так и не понял, кому он излагал суть проблемы в райотделе, старичок не мог внятно объяснить, но и тут его отфутболили. Не зная кому еще идти жаловаться, он в растерянности уселся на скамеечку в фойе возле дежурной части и провел там пару часов, пока Вязов, проходивший мимо, не приметил в нем чего-то этакого, выдававшего признаки серьезного горя.

С большим-большим трудом Виталию удалось выстроить рассказ дедушки в единую связную линию, но от этого он не стал понятнее. Со слов старичка получалось будто бы он одновременно и вдовец уже шесть лет, и в тоже время женат, а еще будто бы по документам умер, в то время как сидел перед нами и имел на руках паспорт, в котором соответствующая отметка отсутствовала.

Виталий эту галиматью записал, напоил дедулю чаем, заверил, что сделает все возможное для него, а в довершение еще выпросил у Петровичу машину и отвез посетителя домой.

Да, служба милосердия в лице Вязова лишилась ценного сотрудника. Правда, зато служба БЭП приобрела "охотника за кидалами".

Доставив дедушку домой, Виталий прокатился до районного Центра социальной защиты и обратно в райотдел вернулся уже с какой-то женщиной. Пенсионера, недавно бывшего у нас, она отлично помнила и сильно упирала на его старческий маразм. Однако оказалось, что за время отсутствия Вязов успел раскопать кое-какие документы, доказывающие, наличие у дедули своего ума и твердой памяти. И объяснил даме, что уж она должна лучше других быть осведомлена о дееспособности старика, поскольку состояла с ним в законном браке и прижила от него трех детей.

Виталий разошелся не на шутку и резко, на повышенных тонах "наезжал" на женщину и даже предложил ей прокатиться на кладбище. Я в это время брал объяснение по рядовому материалу о невозврате денег с гражданина, который сразу стал больше прислушиваться к репликам Вязова, чем к моим вопросам. Наверное, он слышал муссирующую в народе сказку о том, как менты вывозят несговорчивых жуликов на кладбище, ставят их перед свежевырытой могилой и под угрозой пистолета предлагают честно поколоться или принять смерть, а потому не усомнился, что мой сосед по кабинету предлагает даме прокатиться на погост именно с этой целью. Однако вскоре выяснилось, что на кладбище сотрудница центра социальной защиты всего-навсего должна была показать дедушкин памятник, чего она, естественно, сделать не могла по причине отсутствия оного. В общем, дама ехать на погост отказалась, и, припертая доказательствами к стенке, созналась в мошенничестве.

А дело было так. В служебные обязанности женщины, которую привез Вязов, входило начисление и перерасчет пенсии, поэтому все ветераны района проходили через нее. Лет пять назад она положила глаз на нашего дедушку. Он как раз тогда обращался к ней по поводу перерасчета пенсии. Рассчитала она психологически верно: старичок - божий одуванчик и, главное, смахивает на не вполне нормального, поэтому, если чего вызнает и пойдет жаловаться, то никто ему не поверит. В общем, сняла она со всех дедушкиных документов ксерокопии и у себя в отделе оформила бумаги будто бы вступила с ним в законный брак да еще и прижила от него трех детей. А спустя какое-то время она его, опять же на бумаге, похоронила, после чего стала получать пенсию по случаю потери кормильца. Долгое время так и продолжалось: старичок получал свою пенсию по возрасту, а его фиктивная вдова - свою. Каким-то образом информация просочилась и дошла до дедушки. Как всякий нормальный человек, он возмутился, только не мог никому доходчиво объяснить суть своих претензий. Так бы все и продолжалось, не прояви Вязов участие к пожилому человеку и не распутай клубок аферы, искусно запутанный сотрудницей Центра социальной защиты населения.

Арестовывать столь бессовестную женщину Виталий не стал, но уголовное дело в отношении нее по факту мошенничества возбудил. Оно получило огласку. Во всех Центрах социальной защиты провели соответствующие проверки и постарались принять меры, чтобы не допустить аналогичных обманов в будущем.

Петрович отметил инициативу, проявленную Вязовым, но еще раз напомнил, что основная задача Виталия - борьба с изготовителями "паленки" и не примнул дать три своих традиционных указания на букву "у": улучшить, усилить, углубить.

Н А Ш В Т О Р О Й Ц Е Х

От оперов при любой власти ничего не зависело и всегда, главным образом, требовалось одно - работать. Поэтому смена руководителя областного управления напрямую никого из нас не касалась и была воспринята спокойно. Прежнего начальника УВД перевели в Москву, а на его место прислали "варяга", прежде руководившего милицией небольшой области, по численности населения сравнимой с одним районом нашего города. Среди слухов о причинах его назначения чаще всего звучала мысль, что специально искали нейтрального человека со стороны, не связанного здесь ни с какими финансовыми группами.

По большому счету нам внизу, "на земле", ни холодно, ни жарко от всех перестановок в верхах, поэтому смена главного милиционера области воспринималась с таким же равнодушием, как смена премьер-министра в Гвинее Бисау. Единственно Бородянский попытался придать этому событию значимость и запустил в массы слух будто бы новый начальник распорядился выписать всему гарнизону премию, чтобы на местах смогли обмыть его вступление в должность, однако, в виду полнейшей абсурдности такой информации, в бухгалтерию никто не пошел. Для нас всю вышестоящую пирамиду власти олицетворял Петрович, который выполнял функции конечного проводника и министерской, и президентской воли. От него одного зависело решение таких особо важных вопросов, как получение премий и званий, выбор времени для отпуска, а главное - общее благополучие службы. Петрович сознавал свое величие в нашем маленьком мирке, поэтому старался быть справедливым, но хвалил редко, чаще из его уст звучали три привычных требования на букву "у", и название пьесы Шатрова "Дальше, дальше.....".