Древние германцы - Коллектив авторов

Гл. 65. Агриппинцы попросили дать им время для обсуждения [этого предложения], а так как они не могли принять эти условия из страха перед будущим и не в состоянии были открыто отвергнуть их при создавшемся в данный момент положении, то они дали следующий ответ:

«Первую же представившуюся нам возможность стать свободными мы использовали с большей горячностью, чем осторожностью, – для того чтобы воссоединиться с вами и другими германцами, нашими кровными родичами. Но как раз теперь, когда римляне стягивают большие войска, нам надо в целях безопасности скорее укреплять стены [нашего] города, чем разрушать их. Если какие‐либо чужеземцы из Италии или провинций и жили в наших владениях, то они либо погибли, либо бежали каждый на свою прежнюю родину. А для тех, которые давно поселены здесь и породнились с нами путем заключения браков, и для всех тех, которые вскоре родились от этих браков, наша страна является отечеством; мы не думаем, что вы настолько несправедливы, чтобы ожидать от нас, что мы перебьем наших собственных родителей, братьев и детей. Пошлину и препятствия к торговым сношениям мы отменим; разрешен будет переход [через Рейн] и без надзора, но днем и без оружия до тех пор, пока новые права не станут со временем привычными. Посредниками изберем Цивилиса и Веледу, при участии которых договор получит действительную силу». Успокоив таким образом тенктеров, убии отправили послов с подарками к Цивилису и Веледе; послы устроили все согласно желанию агриппинцев. Но посетить Веледу и говорить с нею им не позволили; им не разрешили и видеть ее, чтобы тем больше было благоговение перед ней. Она жила в высокой башне. Избранное лицо из числа ее сородичей передавало вопросы и ответы, подобно вестнику божества.

Гл. 66. Усилившись благодаря союзу с агриппинцами, Цивилис решил привлечь на свою сторону ближайшие племена, а в случае сопротивления с их стороны покорить их силою. Но когда он занял территорию сунуков и сформировал их [боеспособную] молодежь в когорты, то его дальнейшему продвижению оказал сопротивление Клавдий Лабеон с наскоро набранными отрядами бэтазиев, тунгров и нервиев; Лабеон полагался на выгодность своей позиции, ибо он перед этим занял мост через Мозу253. Сражение разыгралось на ограниченном пространстве254 и шло с переменным успехом, пока германцы не переплыли реку и не атаковали Лабеона с тыла. В тот же момент Цивилис, движимый отважным дерзанием или по уговору, ворвался в ряды тунгров и воскликнул: «Не для того мы начали войну, чтобы батавы и треверы господствовали над [остальными] племенами: мы далеки от подобных притязаний. Будьте нашими союзниками: я перехожу к вам, независимо от того, хотите ли вы иметь меня в качестве вождя или солдата!» Простые воины заколебались и вложили мечи в ножны; а тем временем Кампан и Ювенал, принадлежавшие к знатнейшим среди племени тунгров, привели в подчинение [Цивилиса] весь свой народ. Лабеон бежал, прежде чем его успели окружить. Цивилис присоединил к своим войскам принятых в союз тунгров и нервиев; он был на вершине своего могущества, ибо народы либо боялись его, либо добровольно склонялись на его сторону.

Гл. 70. [Тацит подчеркивает, что в момент раскола, наметившегося в среде участников батавского мятежа ввиду консолидации боевых сил римлян, даже у вождей восставших] не было единого плана действий: Цивилис бродил по пустынным областям провинции Белгики, стремясь поймать или прогнать Клавдия Лабеона; Классик большей частью предавался лени и коснел в бездействии, словно он уже достиг обладания высшей властью; даже Тутор не поспешил [своевременно] преградить военными отрядами переходы через Рейн [в пределах] провинции Верхняя Германия и запереть ими альпийские проходы… [Благодаря такой непредусмотрительности мятежников 21‐й легион прорвался через Виндониссу, а вспомогательные войска – через Рецию.] [Одним из вспомогательных отрядов конницы] командовал Юлий Бригантик, сын сестры Цивилиса, ненавистный своему дяде и ненавидевший его такой жгучей ненавистью, какая обычно бывает только среди близких родных… [В результате этих разногласий между восставшими и бездеятельности их руководителей вождь треверов Тутор потерпел поражение от римлян. В этот момент в Могонциак прибыл римский полководец Петилий Цериалис, который усмирил треверов и лингонов. В обращенной к ним речи он сказал между прочим следующее:]

Гл. 73. «…Достаточно известно, сколько сражений мы имели с кимврами и тевтонами, сколько труда было положено нашими войсками и каков был исход наших войн с германцами. И не для того, чтобы защитить Италию, заняли мы [линию] Рейна, а для того чтобы новый Ариовист не захватил господство над Галлией. Или вы думаете, что вы дороже Цивилису, батавам и зарейнским германцам, чем ваши отцы и деды были их предкам? Переход германцев в Галлию всегда имеет одну и ту же причину: необузданность желаний, жадность и склонность к перемене местожительства; они хотят, покинув свои болота и пустыри, завладеть [вашей] плодороднейшей землей и вами самими; при этом они прикрываются стремлением к свободе и громкими словами; но все, когда‐либо домогавшиеся порабощения других и господства над ними, пускали в ход эти самые слова».

Гл. 75. [После того как Цериалис окончательно занял колонию Аугуста Треверорум, разногласия между руководителями восстания стали еще острее.]

Гл. 76. В среде германцев шла борьба различных точек зрения: Цивилис [советовал] подождать [прибытия] зарейнских племен; устрашенные ими рейнские войска могли бы быть уничтожены… [Тутор был обратного мнения о германцах:] «… Германцами, на которых возлагаются такие надежды, нельзя ни командовать, ни управлять; они во всем действуют самовольно; а деньги и подарки, – единственное средство привлечь их на свою сторону, – имеются у римлян в большем количестве [нежели у нас]…»

Гл. 76 – 77. [В этом споре одержал верх Тутор, к которому присоединился Классик, и мятежники тотчас же, не дожидаясь прибытия зарейнских германцев, произвели нападение на римский лагерь в Аугуста Треверорум.]

Гл. 78. Тутор, Классик и Цивилис, каждый на своем месте, поддерживали боевой дух, призывая галлов бороться за свободу, батавов – за славу, а германцев – за добычу… [Тем не менее сражение было ими проиграно, несмотря на благоприятное начало.] …Германцам, уже начавшим было одерживать победу, помешала безобразная драка в их собственных рядах: оставив врага, они погнались за добычей…

Гл. 79. Агриппинцы обратились [к римлянам] с просьбой о помощи и предлагали им выдать жену и сестру Цивилиса и дочь Классика, которые были оставлены у них в залог союза. А тем временем они устроили резню германцев в домах255. Отсюда – страх [убиев] и их вполне обоснованные просьбы о помощи… [Цивилис надеялся на прибытие подкреплений, в частности в лице когорты из хавков и фризов, стоявшей в Тольбиаке] …Но его лишило [этой надежды] печальное известие, что эта когорта уничтожена коварством агриппинцев, которые, усыпив германцев вином и обильными яствами, заперли двери и сожгли их, поджегши [дом]; а тем временем быстрым маршем подоспел на помощь Цериалис… [После этого произошло несколько стычек между отдельными племенами, перешедшими на сторону римлян, и участниками мятежа. В этих стычках мятежники иногда одерживали верх над римлянами, но исход их в целом остался неопределенным.]

Глава 14. [После битвы при Аугуста Треверорум Цивилис набрал в Германии новые подкрепления и занял лагерь Ветера, к которому подошел и Цериалис.] …Столкновению [между Цивилисом и Цериалисом] мешала широкая равнина, болотистая в силу естественных условий; а тут еще Цивилис преградил Рейн [искусственным] сооружением, так что река, встретив препятствие [на своем пути], отступила назад и залила окрестности.

Такова была конфигурация местности; трудность различения отмелей делала ее обманчивой и неблагоприятной для нас: ибо римские воины тяжело вооружены и [поэтому] страшатся пускаться вплавь; германцам же, привыкшим к рекам, легкость их вооружения и гибкость тел помогает держаться на поверхности воды.

Гл. 15. Вызванные [на бой] батавами, храбрейшие из наших начали сражение, но затем в их рядах произошло замешательство, потому что в необычайно глубоких болотах стало тонуть оружие и лошади. Германцы перепрыгивали с места на место по хорошо известным им отмелям… [Римляне потерпели в этой схватке поражение.]

Гл. 17. [На следующий день, перед предстоящим новым и более серьезным сражением с римлянами, Цивилис призывал свои войска не страшиться воспоминаний о поражении при Аугуста Треверорум.] «Там германцам помешала их собственная победа: побросав стрелы, они нагрузили руки добычей… [На этот раз] я предусмотрел все, что должно быть предусмотрено военной хитростью вождя, и не упустил из виду покрытые водою равнины, хорошо известные вам болота, столь гибельные для врага…» Как только эта речь была одобрена стуком оружия и воинской пляской (таков у них обычай), они начали сражение, бросая камни, ядра и прочие метательные снаряды; но наши солдаты не вступали на болотистую почву, сколько ни задирали их германцы, чтобы заманить туда.