Древние германцы - Коллектив авторов

Гл. XXVI. Всадники не ударили на римлян прямо в лоб, а отклонились вправо и понемногу завлекли их в промежуток между конницей и выстроившейся левее пехотой. Римские военачальники разгадали хитрость противника, но не успели удержать солдат, которые сразу же бросились вдогонку, едва один из них закричал, что враг отступает. Тем временем варварская пехота приближалась, колыхаясь, точно безбрежное море. Тогда Марий, омыв руки, поднял их к небу и взмолился богам, обещая принести им гекатомбу270; молился и Катул, также воздев руки и творя обеты Судьбе сегодняшнего дня. Рассказывают, что Марий, когда ему во время жертвоприношения показали закланных животных, громко вскричал: «Победа моя!» Но, когда завязалось сражение, Мария, как сообщает Сулла, постигло заслуженное наказание. Огромное облако пыли поднялось и, как бывает всегда, застлало воинам глаза, и потому Марий, первым двинувшийся преследовать врага и увлекший за собой свои легионы, упустил противника, пройдя мимо варварского строя, и долго блуждал по равнине; кимвры же по счастливой случайности натолкнулись на Катула, и самое жаркое сражение шло там, где стоял он и его солдаты, среди которых находился и Сулла, по его собственным словам. Даже солнце, светившее кимврам в глаза, и зной сражались на стороне римлян, ибо варвары, выросшие, как было сказано выше, в туманных, холодных странах, терпеливые к морозу, в жару покрывались обильным потом, задыхались и щитами прикрывали лица, а битва происходила после летнего солнцеворота, по римскому исчислению – в третий день перед календами месяца секстилия271, как его тогда называли (теперь он именуется августом). Пыль, скрыв врага от глаз солдат, увеличила их храбрость, ибо они не видели огромных толп варваров, пока те были далеко, и каждый, сходясь врукопашную с теми, кто подбегал к нему вплотную, не был устрашен видом остальных врагов. Римские солдаты были так выносливы и закалены, что ни одного из них нельзя было увидеть покрытым потом или задыхающимся, несмотря на духоту и частые перебежки, как об этом, говорят, писал сам Катул, возвеличивая подвиг своих солдат272.

Гл. XXVII. Бóльшая и самая воинственная часть врагов погибла на месте, ибо сражавшиеся в первых рядах, чтобы не разрывать строя, были связаны друг с другом длинными цепями, прикрепленными к нижней части панциря. Римляне, которые, преследуя варваров, достигали вражеского лагеря, видели там страшное зрелище: женщины в черных одеждах стояли на повозках и убивали беглецов – кто мужа, кто брата, кто отца, потом собственными руками душили маленьких детей, бросали их под колеса или под копыта лошадей и закалывались сами. Рассказывают, что одна из них повесилась на дышле, привязав к щиколоткам петли и повесив на них своих детей, а мужчины, которым не хватило деревьев, привязывали себя за шею к рогам или крупам быков, потом кололи их стрелами и гибли под копытами, влекомые мечущимися животными. Хотя они и кончали с собою таким образом, в плен было захвачено шестьдесят тысяч человек, убитых же насчитывалось вдвое больше.

Имущество варваров расхитили солдаты Мария, а доспехи, военные значки и трубы принесены были в лагерь Кату– ла, и это послужило для него самым веским доказательством, что именно он победил кимвров. Однако между солдатами, как водится, начался спор, третейскими судьями в нем выбрали оказавшихся тогда в лагере послов из Пармы, которых люди Катула водили среди убитых врагов и показывали тела, пронзенные их копьями: наконечники этих копий легко было отличить, потому что на них возле древка было выбито имя Катула. И все же первая победа и уважение к власти Мария заставили приписать весь подвиг ему. Больше того, простой люд называл его третьим основателем города273, полагая, что он не уступает полководцу, отразившему нашествие галлов274. Дома, за праздничной трапезой с женой и детьми, каждый посвящал начатки яств и совершал возлияние Марию наравне с богами, все требовали, чтобы он один справил оба триумфа. Но он сделал это вместе с Катулом, потому что хотел и в счастии казаться умеренным, а быть может, и потому, что опасался, как бы воины, стоявшие в боевой готовности, не помешали ему справить триумф, если он лишит Катула этой чести.

Люций Анней Флор

Люций Анней Флор (Lucius Annaeus Floras) написал во времена императора Адриана (между 117 и 138 годами) краткий очерк римской истории от основания города до времен Августа, составленный путем сокращенного изложения трудов предшествующих историков и главным образом Тита Ливия, откуда и название труда Флора «Извлечения из истории деяний римского народа» («Epitomae rerum a populo Romano gestarum»).

ИЗ ИСТОРИИ РИМСКОГО НАРОДА

I, 38. [В этой главе Флор рассказывает о нашествии кимвров и тевтонов на Италию и о борьбе с ними римских войск под начальством Мария в 102 – 101 годах до н. э.] Кимвры, тевтоны и тигурины, изгнанные из отдаленнейших областей Галлии морским наводнением в их стране275, искали себе нового места жительства по всему свету. После того как им не позволили обосноваться в Галлии и Испании, они направились в Италию и по дороге отправили послов в лагерь Силана, а оттуда в сенат с просьбой, чтобы народ Марса276 дал им сколько‐нибудь земли как бы в качестве жалованья, за что они готовы предоставить ему право распоряжаться их вооруженной силой по своему усмотрению. Но какие земли мог им дать римский народ, которому угрожали гражданские войны из‐за аграрных законов277?

[После того как ни один из римских военачальников не мог справиться с варварами, против них выступил Марий.] Но и он тоже не решился тотчас же дать бой неприятелю и держал свое войско в лагере, дожидаясь, пока не истощатся ярость и необузданная стремительность варваров, заменяющая у них доблесть. [Однако германцы быстро продвинулись по направлению к Альпам. Тогда] Марий, идя кратчайшими путями, с изумительной быстротой опередил неприятеля и прежде всего настиг у самого подножия Альп при Аквах Секстийских тевтонов, которых и разбил в сражении… Битва была такая жаркая, и врагам была устроена такая кровавая баня, что победоносные римляне пили из наполнившейся кровью реки кровь варваров не в меньшем количестве, чем воду. Твердо установлено, что даже сам король варваров Тевтобод, которому нипочем перепрыгивать с одной лошади на другую, меняя до четырех или шести лошадей, едва успел во время бегства вскочить на одного коня; в ближайшем лесу он был пойман. Во время триумфа он представлял собою необычайное зрелище, ибо, как человек исключительно высокого роста, он превосходил остальные трофеи.

После этого полного разгрома тевтонов Марий двинулся на кимвров. А они – кто бы мог этому поверить? – зимою, когда горы еще неприступнее, уже хлынули подобно лавине с высот Тридентских Альп и спустились в Италию. Они переправились через реку Атезис не по мосту и не на кораблях: со свойственным варварам безрассудством они сначала тщетно пытались преодолеть течение своими телами, а потом удержать его руками и щитами; запрудив реку множеством поваленных ими деревьев, они переправились на ту сторону. И если бы они сейчас же пошли войною на Рим, то опасность была бы велика. Но в стране венетов – чуть ли не самой мягкой и теплой области Италии – их физическая сила ослабела под влиянием климата. Кроме того, они были уже изнежены употреблением хлеба, вареного мяса278 и сладкого вина, когда Марий своевременно напал на них… Они сами просили нашего военачальника установить день битвы, и Марий назначил сражение на завтра же. Столкновение произошло на совершенно открытой равнине, называвшейся Раудиум. Кимвры потеряли 65 тысяч человек, римляне – менее трехсот; целый день шла резня… Бой с женами кимвров был не менее ожесточен, чем с самими кимврами, ибо они сражались с высоты своих колесниц и повозок, бросая оттуда во все стороны топоры и шесты; их смерть была не менее блистательной и славной, чем их борьба. А именно: когда Марий отказал их посольству в просьбе о даровании им свободы и жреческого сана (исполнить последнее требование было бы грехом), то они передушили и перебили своих детей; затем одни стали наносить друг другу смертельные раны, а другие повесились на деревьях или на упряжке своих повозок, сделав петли из своих волос. Король Бойориг пал, неутомимо сражаясь в первых рядах, но его смерть не осталась неотомщенной.

Третий отряд – тигуринов, которые заняли как бы в качестве резерва склоны Альп в Норике, – рассеялся в разные стороны и исчез из виду в бесславном бегстве, сопровождавшемся разбойничьими набегами [по пути его следования].

II, 30. Посланный в эту провинцию279 Друз сначала покорил узипетов, затем ускоренным маршем прошел через страну тенктеров и хаттов. Исключительно богатой добычей, взятой им у маркоманов, он украсил высокий холм, наподобие трофея. Затем он совершил одновременное нападение на самые могущественные [германские] племена – херусков, свевов и сугамбров, которые, казнив на кресте 20 центурионов, начали этим актом жертвоприношения войну. Они так твердо надеялись на победу, что заранее распределили между собою по договору добычу: херуски выбрали себе коней, свевы – золото и серебро, а сугамбры – пленных. Но все случилось как раз наоборот. Ибо победивший их Друз разделил в качестве добычи и продал их коней, скот, ожерелья и их самих. Кроме того, он повсюду расположил для охраны провинции укрепления с гарнизонами – по Мозе, Альбису и Визургису. По берегу Рейна он построил свыше 50 крепостей в виде [целой] укрепленной линии… Он открыл путь через Герцинский лес, который до тех пор не видел и не посещал никто [из римлян]. В результате в Германии воцарился такой глубокий мир, словно там переменились люди и земля, да и самый климат стал казаться более мягким, чем был раньше. Итак, не из лести, а по заслугам присвоил сенат умершему там доблестному юноше [почетное] имя, по названию покоренной провинции280, что до тех пор еще ни разу не случалось.