Шулер с бубновым тузом - Наталья Солнцева

– Вы бледная, – покачал головой великан. – Ни кровинки. Сбегать за водой?

– Не надо…

– Телохранитель ожидает вас в каминном зале, – торжественно доложил Санта и подал ей руку. – Я вас провожу.

Глория была благодарна ему за заботу. Вряд ли она сейчас поднялась бы вверх по лестнице без посторонней помощи. Ноги казались ватными, а сердце трепыхалось, как птичка в клетке. Таких провалов с ней еще не случалось, и она не знала, насколько это опасно.

Лавров сидел на диване и попивал холодный компот со льдом. Увидев Глорию, он вскочил и радостно поздоровался. Она ответила, продолжая обдумывать то, что с ней произошло в мастерской. Княгиня Анна Сергеевна Голицына, как ни крути, приходится ей дальней родней.

«Агафон наверняка изучил мое генеалогическое древо, – предположила она. – Он разобрался в моей родословной лучше, чем я сама. Вернее, я вообще не знаю своей родословной».

– С тобой все в порядке? – всполошился начальник охраны.

– Да, а что?

– Ты меня совершенно не слушаешь!

– Ой, прости, Рома… я жутко переутомилась. Полдня корпела над рукописями.

Он протянул ей стакан с компотом.

– Глотни, полегчает.

Она отказалась и пробормотала:

– Господин Витт подослал своего агента к княгине Голицыной не по приказу сверху, а по собственной инициативе. Он сам был не прочь завладеть бриллиантами. Знаешь, кем был этот агент? Женщиной! Прелестной и ветреной Каролиной Собаньской.

Лавров оторопело уставился на Глорию, встал и осторожно потрогал ее лоб.

– У тебя жар…

– У меня – озарение, – возразила она. – Хотя и жар тоже.

Он ничегошеньки не понял и спросил:

– Кто такая Каролина Собаньская?

– Полячка, весьма знатного рода и сверхъестественной красоты. Ее выдали замуж совсем девочкой. Вскоре она сбежала от своего законного супруга и осталась без средств. Витт подобрал ее в бедственном положении, принудил к сожительству и заставил работать на себя. Проживая в его крымском поместье Верхняя Ореанда, Каролина получила задание выведать всю подноготную французской графини де Гаше, которая на правах приятельницы гостила у Анны Сергеевны Голицыной.

– И что, выведала?

– Думаю, не все. Граф Витт был опытным разведчиком и контрразведчиком, мастером интриг и провокаций. Его презирали, ненавидели и боялись. Он превратил обольстительную, но нищую Каролину в свою пособницу и вертел ею, как хотел. Мало кто мог устоять перед ее чарами, даже догадываясь о ее презренном промысле. По сути, она находилась на содержании у российской тайной полиции… и ее интерес к де Гаше не случаен. Кое-что Витту было известно, но главная тайна, – судьба камней из ожерелья, – оставалась недосягаемой. Ее-то и предстояло разгадать Каролине.

– Удалось ей это или нет? – нетерпеливо спросил Роман.

– Полагаю, Жанна де Ламотт унесла свою тайну в могилу…

Воцарилось напряженное молчание. Первым его нарушил начальник охраны:

– Откуда ты все это знаешь?

– Сорока на хвосте принесла, – отшутилась Глория.

– Не смешно, – обиделся он.

– Если честно, все, только что сказанное мной, было известно княгине Голицыной. Граф де Витт владел поместьем по соседству с ее усадьбой в Кореизе, они многое знали друг о друге. Голицына была прекрасно осведомлена об истинной роли любовницы Витта Каролины Собаньской.

– Извини, но… с тех пор двести лет прошло.

Глория пожала плечами и усмехнулась.

– Ты поверишь, что я видела княгиню как наяву и ее мысли перетекли ко мне?

– В каком смысле? – поперхнулся Лавров.

– В прямом.

Глория вдруг сообразила, что мысли Анны Сергеевны были похожи на ее собственные. Она как будто заняла место другого человека, в данной ситуации – княгини Голицыной.

– Н-да… – озадаченно буркнул гость.

Повисла долгая пауза, во время которой Лавров глотал компот, пытаясь освежить разгоряченную голову, а Глория переживала новое открытие. Оказывается, она умеет ощущать чужие чувства и мысли. Это произошло спонтанно, как полчаса назад в мастерской, и впервые так явственно, отчетливо.

Вся жизнь княгини Голицыной будто пронеслась перед внутренним взором Глории подобно ленте кинофильма, многократно ускоренной. Причем она по своему желанию могла приостановить любой кадр и рассмотреть любую подробность. Например, венчание Анны Сергеевны. Та обладала огромным состоянием, но засиделась в девушках. Вдруг ей сделал предложение писаный красавец князь Голицын, и оно было принято. Сцена венчания поразила Глорию своей несуразностью.

В храме в ладанной дымке пылали свечи, переливалось золото иконостаса. Невзрачная невеста в пышном свадебном наряде стояла рядом с блестящим женихом и держала в руках… битком набитый портфель!

Приглашенные недоуменно переглядывались, перешептывались.

– Господи, Боже наш, славою и честию венчай их, – трижды провозгласил священник.

Жених и невеста выпили красное вино из чаши, и их повели вокруг аналоя. Певчие затянули «Исайе, ликуй…».

Едва таинство свершилось, новобрачная повернулась к супругу, вручила ему портфель и во всеуслышание заявила: «Здесь, князь, половина моего приданого. Возьмите его себе, а засим – мы с вами простимся. Каждый из нас пойдет своею дорогою и сохранит за собою полную свободу действий!»

Ее голос громом раздавался под расписным куполом, откуда за происходящим наблюдали кроткие и всепрощающие святые.

Собравшиеся оторопели, по церкви пронесся изумленный ропот.

– Благодарю вас, моя дорогая… – с этими словами Голицын принял из рук жены набитый ассигнациями портфель, поклонился и тотчас уехал…

– Браво! – воскликнула Глория и захлопала в ладоши.

– Ты чего? – удивился Лавров.

– Ой, – спохватилась она, – не обращай внимания.

– Хочешь знать мое мнение? – рассердился он. – Невежливо игнорировать собеседника. Я тебе не интересен, это ясно. Я не умею читать чужие мысли и вообще… действую топорно, по-ментовски. Но выслушай хотя бы!

– Я тебя слушаю, – кивнула Глория, прогоняя образ Анны Сергеевны в белоснежном подвенечном платье и украшенной флердоранжем фате.

– Эта Жанна де Ламотт, она же графиня де Гаше – феерическая женщина! – заявил Лавров, желая уколоть хозяйку. – Она провернула аферу века. За ее плечами – скандальный уголовный процесс, суд, наказание плетьми, клеймо воровки, бегство из тюрьмы, мнимое самоубийство… и наконец, появление в Крыму в обществе эксцентричных дам…

– …где она возбудила к себе любопытство шефа тайной полиции, – подхватила Глория. – На какой почве француженка сошлась с княгиней Голицыной и обрела в ее лице рьяную защитницу?

– Поделилась с ней бриллиантами?

Глория от души расхохоталась. Роман нахмурился, не понимая причины ее веселья.

– Не думаю, что Анну Сергеевну волновали какие-то камешки, пусть даже королевские. Она была достаточно обеспечена, чтобы ни в чем не нуждаться, ходила в мужском платье, ездила по-мужски в седле и не расставалась со своей плетью. В выражениях не стеснялась, а при случае могла пальнуть из ружья или пистолета. Местные жители называли ее «старуха со скалы» и откровенно побаивались ее сурового нрава.

– Это тебе сверху нашептали? – поднял палец к потолку начальник охраны.

– Допустим, нашептали. А откуда, не важно.

– Тогда ты должна знать, что скрепило дружбу княгини Голицыной и Жанны де Ламотт.

Он наделся своей репликой поставить Глорию в тупик, но просчитался.

– Мистика, Рома, – уверенно заявила она. – Вот, куда упало зерно и на чем взросла эта странная привязанность. Анна Сергеевна увлекалась вещами загадочными и необъяснимыми. Она сама являла собой образец смелой и необычной женщины. Одно ее замужество чего стоит! Впрочем, я не о том. Графиня де Гаше была особой с темным прошлым, – уже этим одним она выделялась среди скучных и язвительных светских дам. Она хорошо разбиралась в людях и сумела подобрать ключик к сердцу княгини. Ей было что рассказать и чем удивить. Она называла себя помощницей Калиостро, сообщала подробности его знаменитых сеансов… и этим покорила Голицыну. В каждом человеке живет тяга к чему-то неизведанному. Глубоко запрятанная романтическая натура Анны Сергеевны откликнулась именно на зов неизведанного. Бриллианты интересовали ее меньше всего.

– Она хотя бы подозревала, что де Гаше и Жанна де Ламотт, одно и то же лицо?

– Полагаю, да. Она была умна и проницательна. А долгое совместное путешествие из Петербурга в Крым сблизило ее с «французской изгнанницей».

Лавров молчал, обдумывая услышанное.

– Куда же подевались драгоценные камни? – вырвалось у него.

– Если графиня де Гаше, умирая, оставила намек на клад, то Анна Сергеевна – самый вероятный претендент на часть этой тайны.

– Только на часть?