Выпуск 3. Новая петербургская драматургия - Сергей Носов

МИНИСТР. Сегодня самый черный день в моей жизни. И организовал его этот нелепый студент из Европы… Где он нас опередил? Если быть высокопарным, то он опередил нас в сердце президента… Да… А это был великий человек… Тигр… Добрый, сильный, великодушный… Но историю делают не тигры. Ее делают клопы. Позовите его.

Генерал открывает двери.

ГЕНЕРАЛ. Капитан.! Входите.

Входит Капитан.

МИНИСТР. Здравствуйте, капитан. Садитесь. Сейчас вы вернетесь во дворец и, видимо, будете сопровождать доктора Мрури в тюрьму или под домашний арест. При выезде с холма, на котором стоит президентский дворец, вашу машину обстреляют. После того, как вы прорветесь сквозь огонь, который будет неприцельным, — вы слышите, генерал? — Мрури должен быть мертв. Можете выйти из машины и сделать в ней несколько дырок. Затем вы позвоните во дворец и получите последние указания. Последние! Какие вопросы?

КАПИТАН. Вы решили их убить? обоих?

МИНИСТР. Готовьтесь, капитан. Готовьтесь… кстати, забыл вас спросить в прошлый раз — за что вы так ненавидите президента?

КАПИТАН. Разве я ненавижу его? Нет. Но в моем теле были пули, которые шли к нему. Понимаете? Они сделали во мне остановку! (Смеется один. Прерывает смех.) Я еле выжил, вы знаете… Иногда я ловлю его взгляд… В нем всегда вопрос — почему? Почему я закрыл его собой? И он не понимает, что они только остановились… Нет, разве я его ненавижу?.. Он — сильный игрок. Но слишком привык выигрывать. Он думает, что можно выиграть любую позицию! Вы играете в шашки?

МИНИСТР. Нет.

КАПИТАН (генералу). А вы?

ГЕНЕРАЛ. Я?.. Капитан, нам надо спешить!

КАПИТАН. Зачем? Все хорошо, генерал. Если бы вы играли в шашки, вы почувствовали бы, как противник не понимает вас, как он вас недооценивает…

МИНИСТР. Надо спешить, капитан. Желаю удачи.

Капитан, помедлив, встает, делает под козырек. Выходит.

МИНИСТР. В жизни не встречал подобной гнуси. Но он должен быть, видимо, только таким… И все-таки, давайте пофилософствуем, генерал…

ГЕНЕРАЛ. Зачем он приехал? О чем они говорят?

МИНИСТР. В данный момент они, видимо, говорят о нас с вами. О покушении, которое было утром. Студент бьет себя в грудь и кается. Он говорит о том, как ему не хватало власти, как он не понимал, что творит, возглавляя Союз. Это все банально. Не банальна реакция президента. Он простит его! Вы понимаете? Простит! И он уберет нас с вами! Меня — за хищения, взятки, сокрытие доходов, а вас — за участие в заговоре, о существовании которого он скоро узнает. И доказывайте потом, что это оборонительный заговор, для самосохранения. От кого он узнает о нем? От нас с вами, из наших глаз, рук, жестов, пауз. Меня поражает то, как легко вы вошли в это дело. Вы понимаете всю опасность наших с вами шагов?

ГЕНЕРАЛ. Я… доверяю…

МИНИСТР. Доверяйте! До конца доверяйте! Потому что только круговая порука и пролитая кровь нас объединят… Вы знаете, почему я выбрал именно сегодняшний день?

ГЕНЕРАЛ. Почему?

МИНИСТР. Сегодня прилетает его жена.

ГЕНЕРАЛ. Дини?

МИНИСТР. Дини… И все-таки, генерал, я никогда не прощу вам того, что вы привели ко мне эту мразь.

ГЕНЕРАЛ. Кого?

МИНИСТР. Пока не было капитана, история была почти семейная… Ведь он догадывался о том, что я беру. Он понимал! Он не мог не знать, что в любой стране главную практическую работу делают люди, которые берут, потому что вознаграждение за их работу бывает всегда меньше, чем польза, которую они приносят. И они забирают недостающее своей властью. У них — опыт порабощения и дележа, они знают, сколько взять самим, а сколько отдать… Новые люди возьмут все и затопят в крови недовольных. И сами погибнут… Я не был с ним слишком груб?

ГЕНЕРАЛ. С капитаном?

МИНИСТР. Да.

ГЕНЕРАЛ. Мне показалось — наоборот.

МИНИСТР. Нет, не наоборот… Какая все же слепота. Какая слепота! Ведь я его давно знаю, но только сейчас он показал свои глаза… Осторожней с ним, генерал! Осторожней… Ну, с богом. Будьте у себя. Вас, видимо, вызовут во дворец.

Провожает Генерала до двери. Тот уходит.

Министр нервно, молча ходит по кабинету, руки его неспокойны. Останавливается.

МИНИСТР. Мне сорок четыре года. Я рос без отца. Я рано стал богатым, в шестнадцать лет, после смерти мамы. С ранних лет мой ум совершенствовался, но и пустыня вокруг разрасталась. Я не скажу, чтобы люди были так уж особенно подлы или глупы. Нет. Но с ними так скучно. Да! Необычайно скучно. Каждый держится за какой-то общий поплавок, чтобы не утонуть. За религию, за политическую идею, за искусство, за семью, за бутылку виски, за разврат, а когда уже не за что держаться — держится за собственный, личный страх смерти. Есть, конечно, пловцы. Но они мигрируют в бескрайних морях, кишащих паразитами, и всем им скучно и гнусно. Я легко обогащался. Презрение к окружающим выработало у меня мгновенную, точную оценку ситуации и безошибочный выбор средства для ее разрешения. Постепенно страсть к деньгам стала моей единственной страстью. А когда я встретил его, и он мгновенно, сразу понял мое одиночество и как равный, оценил деловые и интеллектуальные способности, я подумал: вот пловец! Но это был не пловец. Если я брезгливо увертывался от их липких, слезливых объятий, — он шел к ним навстречу! В этот котел! И утешал их! И организовывал! И — любил! Я с радостью подчинился ему, потому что его мощь была выше моей силы, но ее происхождение было непонятно мне! Я хотел дружбы. Хотя бы товарищества, приятельства — ведь всю жизнь я был так одинок!.. Но он любил тех, паразитов, а в общении со мной сквозь холодок проглядывала брезгливость… Нет, это порочно — любить их. Порочно! Или это вызов! Небу, земле, природе — чему угодно!.. Он сбросил меня щелчком и я попал в ведро с помоями. Но существует круговорот, о котором даже он не догадывается. Существует две пули (смешок) которые остановились передохнуть… По-моему, я трушу… (Смотрит на руки, они дрожат.) И собственная жизнь… в руках твари, которая тоже воображает себя пловцом!..

Кабинет президента. Президент и Мрури.

МРУРИ. Я не могу ждать, пока все станет когда-то хорошо! Тысячелетия этого ждали во всем мире, а было все так же, даже хуже, хуже!

Пауза.

Мрури. Я не думал о себе!

Пауза.

МРУРИ. Вы молчите… Но я пришел и сознался во всем не потому, что теперь думаю иначе, а потому что… потому что увидел кровь впереди… возможность крови… И свое одиночество… Я и моя жена… мы одиноки… так вдруг оказалось…

ПРЕЗИДЕНТ. Какая-то ложная идея, приятная на вид… иногда овладевает тобой на долгие годы…

Пауза.

МРУРИ. Вы… обо мне?

ПРЕЗИДЕНТ. Да. (Встает, ходит.) Да, о тебе. И о себе. Согласись, что воспитание человека, который предполагает тебя уничтожить — это идея ложная. Ты чужой здесь! Чужой!

МРУРИ. Да… чужой… Но я… и там чужой…

ПРЕЗИДЕНТ. Я ждал соратника, мужественного, смелого. А приехал нерешительный, слабый человек!.. Хотя, разумеется, я сам виноват. (Садится.) Тебе не хватило последовательности даже в заговоре. Ты их предал. (Пауза.) Сначала ты предал меня, потом — их.

МРУРИ. Я готов… понести…

ПРЕЗИДЕНТ. Я полностью развязал тебе руки! А ты решил, что их тебе таким образом скрутили за спиной!.. Нет… Вся моя жизнь… теряет смысл… Вся…

Пауза.

МРУРИ. Я прошу… за этих людей, из Союза.

Президент нажимает кнопку вызова. Входит Секретарь.

ПРЕЗИДЕНТ. Начальника личной охраны. И вызовите во дворец министра обороны.

Секретарь выходит.

ПРЕЗИДЕНТ. До окончания следствия ты будешь находиться под домашним арестом. А потом… потом возвращайтесь в Европу.

Пауза.

МРУРИ. Я не помню своих родителей… А вы — слишком добры, слишком хороши для отца… Простите… если можно.

Входит Капитан.

ПРЕЗИДЕНТ. Что?

КАПИТАН. По вашему приказанию начальник личной охраны явился.

ПРЕЗИДЕНТ. А. Да… (МРУРИ.) Подумай, разберись в себе… Ошибки не должно быть. Нет. Все двадцать лет, последние двадцать лет, я строил свою жизнь… не только свою жизнь — для тебя… И что же? Что?.. Обещай мне… напряги все свои силы — ума, души… Мы должны понять друг друга! любить…