Фанни и Александр - Ингман Бергман

Эмили: Ты запер его на чердаке.

Эдвард: Естественно. Ему требовалось побыть одному.

Эмили: Ты же знаешь, он боится темноты.

Эдвард: В это время года ночи светлы, и тому, у кого совесть чиста, бояться нечего.

Эмили: Я способна тебя убить.

Эдвард: Подобными мыслями ты вредишь ребёнку.

Эмили: Наш ребёнок никогда не увидит света.

Эдвард: Поостерегись говорить такие вещи, Эмили. (Пауза.) Мать, которая в состоянии болезненной ненависти к своему мужу хочет погубить своего ребёнка. Что делают с такой матерью? (Пауза.) Помещают в дом для душевнобольных, Эмили.

Эмили: Ты меня не запугаешь.

Эдвард: Я обязан внушить тебе страх. Но я делаю это с тяжелым сердцем, ибо, несмотря ни на что, люблю тебя. (Встает, подходит к ней.) Пойми же наконец, ты должна меня слушаться, должна подчиниться, должна осознать свой долг жены и матери. Ты слабая женщина, Эмили, а беременность изнуряет твои силы. С этого момента ты будешь находиться в специально отведенной комнате, в которой мы постараемся обеспечить тебе максимум удобств. Хенриэтта и моя мать будут по очереди ухаживать за тобой. Твоя свобода пока будет несколько ограничена. Мы должны быть очень осторожны. (Пауза.) Учти также: малейшая попытка с твоей стороны взбунтоваться или связаться с внешним миром немедленно отразится на благополучии твоих детей. Ты побледнела от ненависти и гнева, Эмили. Советую тебе успокоиться и обрести мужество. Ты жила в искусственном мире, опутанная искусственными чувствами. Я обязан научить тебя и твоих детей жить в реальном мире. Не моя вина, что действительность — ад. В этом мире, в этой действительности, Эмили, замучили и распяли Иисуса Христа. (Пауза.) Своей безответственностью ты вынудила меня взять на себя ответственность не только за твоих детей, но и за тебя саму. Это тяжелое бремя, и я чувствую страшное одиночество.

Эмили подавляет крик.

Эдвард (с нежностью): Я обыкновенный человек, и у меня много недостатков, но я облечен могущественным саном. Сан всегда сильнее того, кто его носит. Человек, живущий Саном, становится рабом Сана. Он не имеет права на собственные мнения. Он живет только для своих сограждан и лишь в этом подчинении обретает жизнь. Его рабство — это его свобода. Я люблю тебя, Эмили, я люблю тебя больше, чем кто бы то ни было в этом мире, бог тому свидетель. Но ты угрожаешь моему Сану своими безумными и опасными попытками разрыва, своими постоянными разговорами о разводе. Этому необходимо помешать. Ты должна научиться смиренно покоряться той силе, которой мы оба служим.

Эмили кричит.

Эдвард бьёт её по губам.

Эмили: Я проклинаю тебя. Я проклинаю твоего ребёнка, которого ношу под сердцем. Я вырву его из себя собственными руками и уничтожу его, как ядовитую гадину. Ежедневно, ежечасно я буду желать твоей смерти и изобрету для тебя пытку, ужаснее которой не в состоянии представить себе ни один человек.

Эдвард: Мы проходим долиною плача, Эмили. Мы проходим долиною плача и открываем в ней источники.

ДЕМОНЫ

Жарким сентябрьским днем во двор Епископской резиденции въезжает телега. Рядом с кучером сидит Исак Якоби в шляпе и зимнем пальто. На пустой телеге лежат два молодых парня. Пыхтя и отдуваясь от жары, они пьют пиво. Еврей велит кучеру ждать, входит на крыльцо и барабанит в дверь. Открывает фрекен Хенриэтта. Она с отвращением смотрит на посетителя.

Хенриэтта: Добрый день, господин Якоби.

Исак: Добрый день, фрекен Вергерус. Надеюсь, я не...

Хенриэтта: По какому делу?

Исак: Его Высокопреподобие не...

Хенриэтта: Он пишет проповедь и просил его не беспокоить.

Исак: Тогда, может быть, я могу поговорить с госпожой?

Хенриэтта: Она нездорова и сейчас отдыхает.

Исак: И просила её не беспокоить?

Хенриэтта: Моей матери нет дома, а мне некогда.

Исак: Я не очень уверен, что...

Хенриэтта: Весьма сожалею, господин Якоби.

Исак: Вполне возможно, что Его Высокопреподобие будет недоволен, если я не сумею...

Хенриэтта: Какое у вас к нему дело?

Исак: Несколько месяцев тому назад Его Высокопреподобие был так любезен и предложил мне одно дело.

Хенриэтта: Неужели? Я этого не помню.

Исак: Конечно, не помните, фрекен Вергерус. Его Высокопреподобие щадит, разумеется, своих близких, избавляя их от подобных тривиальных забот.

Хенриэтта: Какие могут быть у моего брата заботы, которые касались бы вас, господин Якоби?

Исак: Ах, фрекен Вергерус, не вынуждайте меня быть вульгарным.

Хенриэтта: Вы неприятный человек, господин Якоби, и, кроме того, говорите в оскорбительном тоне, прибегая к инсинуациям. У меня нет ни времени, ни желания беседовать с вами. Разговор окончен. Прощайте, господин Якоби.

Исак: Денежные затруднения.

Хенриэтта: Простите?

Исак: Ваш брат, Его Высокопреподобие Епископ, испытывал денежные затруднения. Разрешите войти?

Хенриэтта приоткрывает дверь.

Исак (входит): Благодарю, очень любезно. Позвольте мне сделать комплимент вашему платью, фрекен Вергерус. Ткань не из дешёвых. Наверняка из Парижа.

Хенриэтта: Какие у вас дела с моим братом, господин Якоби?

Исак: Разрешите присесть?

Хенриэтта: Садитесь. Там. Нет, тут. Вон там.

Исак: Почему-то, сам не знаю почему, мне нравится ваша прямота.

Хенриэтта: А мне не нравится ваша угодливость. Так что у вас за дела с моим братом?

Исак: Насколько я знаю, никаких дел нет.

Хенриэтта: Ну вот что. Я уже устала от ваших загадок. Говорите, за чем пришли, и убирайтесь.

Исак: Сначала я должен поговорить с Его Высокопреподобием.

Хенриэтта: Он запретил мне беспокоить его.

Исак: Если вы будете так добры показать мне дорогу, я сам его побеспокою. (Улыбается, шепчет.) Речь идет о деньгах, фрекен Вергерус, больших деньгах.

Хенриэтта: Мой брат должен вам деньги?

Исак: Напротив, дитя моё! Напротив. Вот как обстоит дело, фрекен Вергерус. В ноябре Его Высокопреподобие пожелал одолжить у меня деньги. К сожалению, у еврея есть определенные принципы, в частности не одалживать денег священнослужителям. Это может повлечь за собой известный риск, так сказать в плане будущего. И тогда Его Высокопреподобие предложил мне сделку. Он предложил мне купить превосходный сундук и очень красивый шкаф за разумную цену. Я отказался.

Хенриэтта: Вот как. Так, так. Вы отказались от сделки.

Исак: Как ни глупо это было с моей стороны, но отказался. А теперь передумал. И сейчас у меня нет более сильного желания, чем купить эти предметы мебели. Почти за любую цену. (Шепчет.) Почти.

Хенриэтта (после продолжительной паузы): Я пойду позову брата.

Она удаляется. Исак Якоби вскакивает со стула, поспешно, скрипя галошами, обследует несколько комнат, выходит в каменный коридор, пробует одну за другой все двери подряд, обнаруживает одну запертую и, порывшись в кармане пальто, вытаскивает связку ключей странной формы. Из глубины дома слышится голос Епископа: «Я же запретил тебе меня беспокоить». Хенриэтта что-то бормочет, Епископ отвечает: «Ну да, разумеется, он как клещ вцепится, не отдерешь». Исак пробует ключ, дверь почти сразу же открывается. В комнате Аманда, Фанни и Александр, они с ужасом смотрят на Исака, который очень торопится.

Исак: Оставайтесь на месте. Я приду за вами через несколько минут. Снимите туфли.

Он захлопывает дверь и бегом возвращается в прихожую к своему стулу. Епископ смотрит на него мрачным взглядом. У него за спиной маячит фрекен Хенриэтта.

Исак: Извините. Старческие неприятности. Прошу простить. Добрый день, Ваше Высокопреподобие.

Эдвард: Вы желаете приобрести сундук и шкаф?

Исак: Совершенно верно.

Эдвард: И за сколько?

Исак (протягивает купчую): Здесь все указано.

Эдвард (читает): Судя по всему, вы коренным образом переменили своё мнение.

Исак: У меня, кажется, появился покупатель.

Эдвард: Сумма слишком мала.

Исак: В таком случае весьма сожалею. (Собирается уходить.) Прощайте, Ваше Высокопреподобие. Прощайте, фрекен Вергерус.

Эдвард: У вас есть какая-то задняя мысль. У таких, как вы, всегда есть задняя мысль.

Исак: Прощайте. Приношу тысячу извинений.

Эдвард: Эти предметы стоят по меньшей мере вдвое дороже.