Если свекровь – ведьма - Лилия Касмасова

– Отлично, – Мордациус, потирая руки, направился к кухне.

– Колбаса у вас в холодильнике найдется? – спросил Далию другой мужчина, высокий, аристократичный.

– Да-да, – покивала Далия.

И мужчина зашагал вслед за Мордациусом. Еще несколько мужчин и даже одна высокая угловатая дама толпой засеменили на кухню.

Невероятно! Далия позволила гостям вторгнуться в «царство» своего суперповара! И где его комната? Здесь, в главном особняке? Вряд ли он обрадуется, что на его кухне хозяйничает кто попало. Далия не боится, что он обидится и бросит этот дом?

Но мне сейчас было не до поваров и Далии. Меня волновало больше, где инспектор.

Я спросила, где он, у первого попавшегося гостя. Мужчина ответил:

– В библиотеке. Разговаривает с Весловскими.

– А где библиотека?

– Вон дверь, – указал он на дальний угол гостиной.

Вчера я эту белую скромную дверь и не заметила.

Я направилась туда. Зашла внутрь. Гул гостиной остался позади.

Никогда бы не подумала, что вот это помещение со стеклянными полками, заставленными фарфором, посудой и статуэтками, – библиотека! Хотя… Я повернула перстень.

Вдоль стен протянулись деревянные резные полки с книгами. Книги были старые и новые, маленькие карманные и размером с чемодан, сияющие золотом корешков и совершенно затертые, безымянные. Сколько же их тут! Наверное, миллионы.

У одного из стеллажей стояла лестница. Но разве рядом с посудным шкафом она была? Поворачиваю перстень – и вижу: там стоит белая изящная полуколонна, а на ней – глиняный горшок с зеленым вьюном.

Но где же все? Кажется, за стеклянным рядом стеллажей угадывается движение. Так и есть. На низком кресле, у столика, сидела соседка, Весловская – сухощавая дама с ярко-рыжими крашеными космами ниже плеч. Низко склонившись над столиком, она что-то писала на листе бумаги.

Я поздоровалась и спросила, где инспектор.

– Там, в кабинете, – ответила она, указывая на еще одну белую дверь.

Я кивнула и направилась туда.

– Он занят, – крикнула вслед Весловская. – Разговаривает с моим мужем.

Ага. Допрашивает, значит, их по очереди. Чтобы не сговорились. А это умно.

Ну, то, о чем Бондин разговаривает с ее мужем, в первую очередь меня касается. Это моего жениха зачаровали, между прочим.

– Я им не помешаю, – ответила я соседке и пошла себе дальше.

Та недовольно хмыкнула.

Когда я зашла в кабинет, то первое, что услышала, это басовитые всхлипывания. У большого ультрасовременного стола из стекла и металла сидели: с одной стороны, в кожаном рабочем кресле, инспектор, а напротив него, на стуле – господин Весловский. Рыдал, разумеется, он. Спрятав лицо в ладонях.

М-да. Кажется, я заявилась в неподходящий момент. Но инспектор, завидев меня, радостно встрепенулся:

– Вика! То есть Виктория мм-м… Запамятовал ваше отчество.

– Можно просто Вика. – Я ведь уже разрешила ему так меня звать. Чего он церемонии разводит?

Весловский зарыдал еще громче. Инспектор виновато посмотрел на меня:

– Я сообщил ему, что за укрывательство преступников грозит ссылка в Сибирь.

Рыдания усилились, напоминая теперь рев самолета при взлете.

Тоже в Сибирь! Сколько же там магов проживает?

– А он их укрывает? – осторожно поинтересовалась я. Поставила инспекторский саквояж на пол, а плащ положила на стул.

– Не-ет! – проревел папаша Весловский, отрывая ладони от небритого лица.

– Господин Весловский не хочет сообщать, где находится их новый загородный домик, – сказал мне Бондин, будто призывая помочь ему добиться ответа.

Да за кого он меня принимает! Я не собираюсь участвовать в допросах бедных рыдающих людей! То есть… не то чтобы бедных людей, а родителей Крыски-Мелисски, которая увезла моего жениха. Возможно, как раз таки в этот загородный домик. Который находится тоже где-нибудь на подмосковной речке.

А может, они вообще уже поженились?

– А ЗАГС там поблизости имеется? – обеспокоенно спросила я Весловского.

Он удивленно посмотрел на меня:

– Зачем?

– Н-ну… – замялась я.

Рыжий встал, подошел ко мне, наклонился к самому уху и прошептал:

– Наши не женятся в ЗАГСах.

– А где они женятся?

– В самых разных… особенно таинственных местностях… Из тех, что люди называют заколдованными. Но важно не где, а кто их женит.

– И кто же их женит?

– Обычно кто-нибудь вроде шамана, – сказал инспектор.

А Миша ведь, когда говорил о нашей свадьбе, ни разу не упоминал слова «ЗАГС». Выходит, нас тоже должен женить какой-нибудь шаман в медвежьей шкуре и с бубном. Какая экзотика!

Пока я пыталась осознать, что за бракосочетание меня ожидает, инспектор продолжал:

– И его можно вызвать в любой уголок земли. У шаманов обычно есть собственные самолеты.

Круто. Прилетит, значит, вдруг волшебник на своем самолете…

– Так. Где ваш чертов загородный дом? – рявкнула я на Весловского.

– Ы, – испуганно округлил он глаза.

– Ваша дочура у меня жениха увела! – нависла я над ним. – И если вы мне не скажете, где Мелисса, я вас в… в… крокодила превращу!

И я угрожающе растопырила над ним руки. Ну, он же, бедолага, не знает, что я сегодня без магии осталась.

– Ы, – снова сказал он. Потом язык, видимо, стал его слушаться: – Я скажу, скажу. Вы только моей жене не говорите, что это я сказал… Ведь там у нас… некоторые вещицы… Мои доски… а у нее… Я ведь на доске катаюсь…

– На доске? – не поняла я. О чем это он?

– На серфе, – гордо выпятив нижнюю губу, заявил он.

Ха. Я представила себе на серфе этого пузатого дядьку в костюме. Хотя на серфе не катаются в костюмах. В гавайских шортах. Ой, да лучше и не представлять.

– Значит, на острове? – впился взглядом в Весловского инспектор.

– Да, – поник тот.

– На каком?

– Канары, – еще больше сник тот.

– Конкретнее.

– Ла Гомера, – еле слышно пролепетал Весловский.

А бабуля угадала насчет острова. Однако, ничего себе, какие эти соседи миллионеры. Домик у них на Канарах!

– Отлично, – сказал инспектор. – Говорите адрес.

Весловский произнес какую-то абракадабру, вроде плайа дэтэгульхуль, а потом более понятное «Вилла Белладонна». Но Бондин, похоже, понял все. Кивнул, записал в телефон.

– Только она не могла туда поехать, – сказал Весловский.

– Почему это?

– К нам кто-то повадился воровать по мелочи – закуски, журналы… Похоже, кто-то ключ скопировал. Так что жена вызвала мастера, он изменил замки, и потом я отдал ему все ключи на перенастройку. Только вчера утром. Они сказали, ключи будут готовы не раньше чем через неделю.

Бондин кивнул:

– Перенастройка – дело небыстрое.

– Ну да.

– Значит, на виллу ваша дочь войти не сможет, – полувопросительно произнес Бондин.

– Без ключа-то… – робко пожал плечами Весловский.

– Что ж, остается надеяться на ступу, – хмуро сказал инспектор, повернулся ко мне и скомандовал: – Идем.

Он подхватил саквояж и плащ, шагнул к двери, потом остановился:

– Вряд ли мы вернемся к полудню, так что придется вызвать замену. – Он нажал кнопки на своем сотовом, приложил трубку к уху: – Бондин. «Золотые тополя». Я должен уехать. К полудню не успею. Кто-то есть поблизости от «Золотых тополей»?.. – Он подождал минутку, глядя на меня с улыбкой.

Я смутилась, отвернулась.

Бондин продолжил говорить в телефон:

– Жасмин? – Он поморщился. – Хорошо. Тогда передайте ей, четверо инспектируемых будут отсутствовать некоторое время. Мелисса Весловская, Михаил Реймс, Виктория Пешкина, Орхидея Бин… По разным причинам. Отчет предоставлю позже. – Он положил трубку обратно во внутренний карман своего полосатого пиджака.

Похоже, эта Жасмин ему не очень по душе. Интересно, почему?

Бондин раскрыл дверь. Позади раздался жалобный голос Весловского:

– Инспектор, вы не накажете нас за серфы и шезлонги?

– Там видно будет, – отозвался жестокий инспектор и вышел в библиотеку. Остановившись рядом с по-прежнему сидевшей у столика женой серфингиста, он произнес, вопросительно приподняв бровь: – Шезлонги?

Та побледнела, поднялась:

– Там ведь берег почти пустынный… – Тут она заметила мужа, который вышел из кабинета вслед за нами, и бросила гневно: – Болтун!

– Но вдруг кто-то бы все же увидел? – спросил инспектор.

– Так я на это и рассчитывала, – непонятно произнесла Весловская, но потом спохватилась. – То есть… А я вот уже написала. – Она протянула ему лист с несколькими строчками. Перед каждой строчкой стояла цифра. Похоже, это был список чего-то.

– Отлично, – сказал Бондин, забрал лист и двинулся дальше. Но потом оглянулся: – Да, кстати, можете отправляться домой. Но не удаляйтесь от своего поместья далее чем на семь километров. О возможности свободы передвижения вам будет сообщено.

Я пошла за ним, спросила тихо:

– Вы ведь на самом деле ничего не знаете про шезлонги?