Три мудреца в одном тазу - Александр Рудазов

— Подождем, конечно, — согласился Колобков. — Где на якорь думаешь вставать, Василь Василич?

— Так сразу не решишь… — пожевал папироску штурман. — Но не здесь — смотри, какой тут берег крутой. Может, с другой стороны пристань получше будет? А, деды? Это же ваш остров, или нет?

— Остров? — удивился Мельхиор. — У нас есть остров?

— Кто из вас, молокососов, украл мою вставную челюсть?! — повысил голос Каспар.

— Зачем тебе вставная челюсть, у тебя же все зубы свои! — брюзгливо посмотрел на него Бальтазар.

— Ну и что? По-твоему, я не могу иметь вставную челюсть?! Я ей орехи колю! Кто ее взял?!

— Смотрите, я нашел картинку с нашим островом! — раскрыл книгу Мельхиор. — Точь-в-точь, правда?

— Это не остров, это сливовый пудинг, — фыркнул Бальтазар.

— Пудинг? Мы живем на пудинге? — удивился Каспар. — А почему никто мне об этом не говорил?

— Старый дурак! Вы оба старые идиоты! — разозлился Бальтазар. — Зачем я только с вами связался?! Вы же все время только путаетесь у меня под ногами! И уверен, хотите меня убить! Все хотят меня убить, все! Вот этот стол ведет себя очень подозрительно! И не смотри на меня так!

Колобков, Фабьев и Грюнлау уставились на Бальтазара, орущего на ни в чем не повинный столик, и одновременно вздохнули. От полоумных волшебников помощи ожидать не приходилось.

— Петер, ты не хотеть взять эти старый колдун с собой на Земля? — прошептал Грюнлау. — Я думай, зоопарк Гагенбек их тоже принять с удовольствием.

До самого утра «Чайка» осторожно шла вокруг острова Волхвов, выбирая место, где лучше встать на якорь. Петрович возился с эхолотом, промеривая глубину. Пока что результаты не обнадеживали.

Постепенно воздух начал светлеть. Тепорий завершил очередной цикл и вновь засветился — сначала слабо, потом все ярче и ярче. Наступало эйкрийское утро.

И в бледном свете тепория, пропитавшего воздух, «Чайка» начала входить в крохотную бухточку — пожалуй, единственное место на всем острове, где можно было спокойно встать на якорь. Подойти вплотную огромная яхта все равно не смогла — у самого берега начиналось мелководье. Осадка «Чайки» составляла четыре метра — не то чтобы очень много, но все-таки и не мало.

Машина работала на самом малом ходу. Гена с Валерой уже разматывали якорную цепь возле клюза [5]. Последний рывок, и вот великолепная яхта замерла неподвижно, а якорь зацепился лапами за грунт. Вадик с Гешкой под руководством Петровича спускали шлюпку.

— Серега! — ворвался в каюту смерчеподобный Петр Иванович. — Серега, офигенные новости!

— Что? — лениво ответил сисадмин, по-прежнему пялясь в монитор.

— Подошли к острову!

— И что?

— Я иду в поход!

— И что?

— И Гюнтер идет в поход!

— И что?

— И Гена с Валерой идут в поход!

— И что?

— И стариканы идут в поход!

— И что?

— И братва моя лихая идет в поход!

— И что?

— И ты идешь в поход!

— Вашу мать!!!

Колобков радостно захохотал, приказал не капризничать и убежал обратно — подгонять остальных.

— Никак не разберу — прилив сейчас или отлив? — припал тем временем к биноклю штурман. — Старею, видно — раньше всегда с первого взгляда определял…

— Дядя Вася, так здесь же ни солнца, ни луны нет, — напомнила Света. — А значит, и приливов с отливами не бывает. Папа, ты готов?

— Светулик, а это обязательно? — заныл Колобков, заметив в ее руках знакомую баночку. — У меня от этой дряни кожа зудит…

— Папа, в другом мире могут быть неизвестные бактерии, — строго напомнила Света, следя за тем, как вся семья мажется обеззараживающей мазью. — И насекомые. И хищники. Тебя и так чуть птеродактиль не сцапал.

— Ой, а дракончика покормили? — вспомнила Оля.

— Накормила я твоего динозавра, — проворчала Матильда Афанасьевна. — Ух, и жрет же он! Почти все мясо для фарша сожрал…

— Как это?! — возмутился Колобков. — А что мы кушать-то будем?!

— А не знаю, — растянула губы в улыбке теща. — Что найдете, то и кушайте.

Хорошо, что Петр Иванович не видел, как любимая мама его жены кормила с руки жуткого крылатого ящера и давала нюхать его, Колобкова, галстук, измазанный мясным соком. Ей очень хотелось, чтобы «дракончик» завершил начатое.

— По-моему, мы тут уже были раньше, — посмотрел на берег Мельхиор. — Что это за место?

— Это ваш остров… надеюсь, — покосился на него Сергей. — Где ваш дом?

— Кажется, у нас была башня, — вспомнил Каспар. — Большая блестящая башня. В самом центре.

— Чепуха! Это все твои фантазии! Не было у нас никакой башни!

— Не смей говорить со мной в таком тоне, молокосос!.. хррр-пс-пс-пс…

— Гена, Валера, берите этого бородатого и грузите в шлюпку, — приказал Колобков, руководя высадкой. — Василич, ты идешь?

— Лучше уж посторожу…

— Что так? Боишься? — хитро прищурился бизнесмен.

— Да чтоб я, морской офицер!.. и перся черт знает куда?! Не пойду, Иваныч, и не уговаривай.

В общем, на берег сошли не все. Остался Фабьев — сторожить драгоценную яхту. Остался временно нетрудоспособный Угрюмченко. Остались женщины, не пожелавшие бродить по джунглям. Осталась Оля, хотя она очень просилась. И Сергей тоже пытался остаться, но вот как раз ему не позволили. Его, как и телохранителей, и близнецов, навьючили брезентовыми мешками, предназначенными для складывания бриллиантов. Колобков твердо намеревался опустошить башню волшебников дочиста.

Островок попался не самый крупный, но и не самый мелкий. Почти круглой формы, километров пятнадцать в диаметре. И почти весь зарос тропическим лесом — лишь узенькая тропка, исчезающая в чаще, показывала, что люди здесь все-таки проживают. Хотя и всего-навсего трое.

— Я рассуждаю так, — задумчиво окинул взглядом зеленую стену Колобков. — Если эти три пенсионера живут тут совсем одни, значит, ничего опасного на острове не водится.

— Да, но они же волшебники, — напомнил Сергей.

— Гы-гы, Серега, ты сам-то понял, что сказал? — развеселился шеф. — Волшебники!.. фиговы!.. Помнишь, как этот узкоглазый сам себе брови сжег? Хотя репеллентом все равно помажься на всякий случай — в лесу всякий гнус может быть, Светочка правильно говорит.

В магической книге Орто Матезис Сцентия все-таки нашлась подробная карта острова Волхвов, только вот искать ее пришлось очень долго. Когда этим фолиантом пытался воспользоваться кто-нибудь, кроме Мельхиора (или Стефании, явно знавшей какой-то секрет), все листы мгновенно становились чистыми. А сам старик никак не мог сообразить, чего от него хотят, и все время подсовывал картинку со сливовым пудингом. Увы, умы древних волхвов пришли в полную негодность, и теперь они могли сотворить какое-нибудь полезное чудо разве что по счастливой случайности.