Новая Зона. Тоннельная крыса - Татьяна Бурносова

– Может, увидимся еще, святой отец, – пробормотал капитан и поискал в кармане кожаный ремешок-артефакт, не утерял ли. Ремешок был на месте.

С тропинки, которая впереди переходила в асфальтированную, Снифф свернул. Парк был довольно цивилизованный, первозданная зелень то и дело сменялась велодорожками, детскими площадками, даже памятник Суворову попался. Ну да, парк же Суворовский… Интересно, чего он тут делал, Александр Васильевич? Охотился, что ли?

На детской площадке с разноцветными веселыми лесенками и горками обосновалась колония неведомых тварей. Металлические и пластиковые трубы и поручни плотно обсели белесые комки, напоминающие ватные. Комки пульсировали, словно дышали, а некоторые едва заметно ползли. Агрессии в отношении Сниффа твари не проявляли, но он обошел площадку подальше.

В самом же лесу, то бишь в дикой части парка, все выглядело как обычно. Деревья, кусты, трава, цветочки. Белка пробежала, взмахнув хвостом. На белку Снифф среагировал, вспомнив не столь давнюю атаку беличьей стаи и эпическую битву с нею Зануды, но зверек даже не обратил внимания на капитана. Что-то цвиркнул сквозь зубы и маханул на осину, скрывшись в листве.

В парке немудрено было заблудиться, хотя Снифф и пытался выдерживать направление. Он всерьез рассчитывал добраться до завода имени Хруничева максимум через несколько часов и прикинул, не спуститься ли к реке. Река никуда не денется, и если идти вдоль берега, упрешься фактически в завод. Правда, судя по карте, там открытое место, частично цивилизованная бетонированная набережная… Пляжи небось, ресторанчики разные, видно все как на ладони, и мало ли что завелось в воде.

Но когда Снифф прошел мимо двух перевернутых лавочек во второй раз и уперся в ту же населенную ватными комками детскую площадку, он понял, что реки не избежать. Если только ему удастся к ней выбраться…

Прошло два часа. Снифф все так же плутал по зарослям, понимая, что дело нечисто. С ориентацией у капитана всегда был порядок, и одно дело – ненадолго заблудиться в незнакомом парке, но совсем другое – не выйти к такому мощному ориентиру, как река. Причем находящемуся в двух шагах.

Несколько раз Сниффу казалось, что он уже чует свежесть большой воды, он ускорял шаг, но снова и снова выходил то к детской площадке, то к летней кафешке с мрачными запыленными стеклами, возле которой толпились усыпанные опавшими листьями столики. Устав и плюнув, капитан уселся за крайний столик и съел банку фасоли в томатном соусе. Вокруг было тихо и спокойно, раздражала лишь приоткрытая дверь кафе, поскрипывающая на ветерке. Зайти, что ли, внутрь, проверить, что там полезного есть, подумал Снифф… Нет, запасов и без того достаточно, а внутри темновато, мало ли, кто там мог поселиться или спрятаться. Не стоит искать на свою задницу приключений, их и без того достаточно. Собаки вон чуть не захавали, если бы не Квазиморда на своем уборочном грузовичке, сейчас вполне могли бы капитанские косточки глодать.

Аккуратно бросив банку в стоявшую неподалеку урну и только потом осознав некоторую глупость своего поступка, капитан встал, запил фасоль водичкой и в очередной раз двинулся к реке. Кафешка на карте обозначена, разумеется, не была, не тот масштаб и детализация, – а жаль. Поверхность под ногами вроде бы пошла под уклон, капитан обрадовался, но тут же снова вышел к установленному возле асфальтовой дорожки стенду. Со злости Снифф прочитал наконец, что там написано, и узнал много интересного. К примеру, что одна из достопримечательностей Фили-Кунцевского лесопарка, в состав которого входит Суворовский парк, – Кунцевское городище, одно из древнейших укрепленных поселений на территории Москвы. Тут сохранились земляной вал и ров, а в результате раскопок были обнаружены следы частокола, остатки жилых и хозяйственных построек, а также более ранние культурные слои, относящиеся к какой-то Дьяковской культуре.

Также в излучине Москвы-реки находилось имение «Кобринский ключ», одним из владельцев которого был полководец Суворов, что и предопределило название парка. Отсюда, видать, и памятник…

Но все это никак не помогло Сниффу в его поисках водной артерии, равно как и нарисованная здесь же схема парка. Да, вот кафешка, где он фасоль съел. Вот памятник Суворову. Вот река. Но если, блин, идти в ее сторону, ты выходишь куда угодно, только не к реке!

Капитан разбушевался.

Он выдернул из земли стенд, повалил его, растоптал, прыгая, словно дикарь на празднике бога-крокодила, потом махнул рукой и побрел в очередной раз в направлении реки.

Вышел к детской площадке – не той, что поработила белесая вата, а к другой, с виду совершенно безобидной и никем не захваченной. Покачался на качелях под повизгивание давно не смазанных подшипников, потом забрался на самый верх решетчатой ракеты, надеясь с высоты увидеть реку сквозь деревья. Ничего не увидел и решил лезть на дерево.

По деревьям Снифф, как любой толковый пацан, изрядно полазил в детстве. С тех пор он утратил гибкость и слабоумную отвагу, свойственную детям, но забраться на вон ту липу в принципе мог. Капитан понимал, что пользы от этого будет мало – ну, увидит, и что? Увидеть и дурак может, ты попробуй дойди сквозь аномалию… А то, что здесь вершит свои темные дела некая зоновская аномалия, Снифф уже осознал.

Тем не менее на дерево он все равно полез и реку увидел. Совсем недалеко – вода поблескивает на солнце, мелкая волна, у берега полузатоплен небольшой прогулочный теплоходик… Зрелище слегка приободрило Сниффа, но потом он посмотрел вниз и увидел, что к детской площадке выбредают из зарослей несколько обтрепанных фигур. То ли бакланы, то ли мертвогрызы, то ли еще какая местная сволочь… А самое обидное в происходящем было то, что рюкзак и автомат Снифф оставил на детской горке, чтобы не мешали лезть на дерево. При себе у него имелись только пистолет и нож.

Фигуры неуклюже бродили по площадке, натыкаясь на лавочки, качели и песочницы. Иногда некоторые замирали и словно бы принюхивались, подняв лицо кверху, но Сниффа на дереве, кажется, пока не замечали. Не обратили они внимания и на рюкзак с автоматом, лежавшие на видном месте. Наверное, неживыми предметами не интересовались.

Теперь Снифф понял, что это скорее всего мертвогрызы. Баклан смирный, столпник стоит на месте, а эти явно чего-то ищут, и морды у них противные, нечеловеческие… Видел уже, встречались. Правда, тогда у него был автомат.

Вариантов, как и в случае с собаками в детском саду, было два: или попробовать дождаться, пока мертвогрызам надоест тут шариться и они уйдут восвояси, или перебить их из пистолета прямо с дерева. Пока в зоне внимания четверо… Нет, пятеро, вон еще один ковыляет, черт, да это же ребенок… В пистолете девять патронов, плюс запасная обойма, плюс… Плюс все. Остальное в рюкзаке. Ну и нож еще, хотя с ножом против таких уродов не катит, его же в голову бить надо…

Капитан спустился немного ниже и устроился на толстой ветке, свесив ноги и наблюдая за мертвогрызами. Те продолжали неторопливое движение по площадке. Один споткнулся о край песочницы, упал, долго и коряво поднимался. Ребенок – девочка лет двенадцати в яркой синей футболке с Пятачком из американского мультика про Винни-Пуха – остановилась прямо под деревом, на котором сидел Снифф, и чего-то ждала.

А потом посмотрела вверх белыми мертвыми глазами, разинула пасть и громко закричала, указывая на Сниффа пальцем.

19

Соболь тащил неизменные два ружья из коллекции: охотничье фирмы «Зауэр» «Три кольца», сделанное в Германии в 1937 году, и отечественное МЦ-111-12, которое он ценил еще больше. На ходу он бухтел негромко:

– Обратите внимание – горизонтальное расположение стволов. Запирание стволов – тройное, с помощью оси шарнира, подствольных крюков и рамки запирания. Стволы – демиблок, обеспечивающие повышенную прочность. Ударные механизмы – полные замки, расположенные на отделяемых боковых досках. Съемное цевье имеет кнопочную защелку, расположенную перед цевьем. Спусковой механизм изготавливается в варианте с двумя спусковыми крючками. Цевье и ложа с пистолетной или прямой формой шейки изготавливаются из высококачественной ореховой древесины. Для обеспечения высокой безопасности обращения ружье оснащено предохранителем, расположенным на шейке приклада, и интерсепторами, а также указателями взведения курков, расположенными на боковых досках. Калибр – двенадцать. Патронник – семьдесят миллиметров, – гордо вещал он киношникам.

Упырь эту мантру слышал уже раз десять минимум, а вот киношники почтительно внимали, кивая головами в нужных местах. После живописаний МЦ Соболь обычно переходил к «Зауэру», добытому его дедушкой в качестве трофея еще в Великую Отечественную. Что ж, пускай слушают, проникаются уважением. Жалко, что ли…