Новая Зона. Тоннельная крыса - Татьяна Бурносова

– …Вы не видите, чья здесь стоит подпись?! Может быть, мне следует позвонить, чтобы вы сами поговорили с этим человеком?

– Не положено, меня не предупредил никто, – отвечал Михайловскому ленивый толстый голос. Упырь сразу же узнал майора Попу. Майор Попа, молдаванин по происхождению, действительно был Попой по паспорту. У них в Молдавии и соседней Румынии, к которой Молдавия то присоединялась, то отсоединялась обратно, этих Поп было пруд пруди. Даже в сборной по футболу вратарь был Попа, а еще двое Поп играли в нападении.

– Я буду вынужден звонить! – разорялся продюсер.

– Звоните, чего ж, – милостиво разрешил майор Попа.

Упырь увидел, как засветился экранчик мобильного телефона, и Михайловский принялся тыкать пальцем в кнопки. Ага, как же. Здесь уже Зона перекрывает, нет мобильной связи. У военных рации и то еле-еле работают, даром что специальные, повышенной мощности и с защитой от помех.

Естественно, Михайловский никуда не дозвонился, чертыхнулся, а майор Попа довольным голосом сказал:

– Вот видите. А теперь давайте машинки осмотрим на предмет ввоза за периметр.

– Какого еще ввоза?! – окончательно вызверился продюсер. – Это частная собственность!

– А вот сейчас с БТР стрельнут, и не станет у вас больше никакой частной собственности, – пообещал майор. В игру пора было вступать Упырю; он выскочил из джипа в ночную сыроватую прохладу и сказал дружелюбно:

– Здорово, Камил Гаврилович. Как жизнь молодая?

– Как в ЮАР: кому жопа, а кому – самовар, – отвечал майор. – И ты, стало быть, здесь, черная душа. Значит, точно затеяли аферу. Ну что, обыскивать машины или тихо-мирно развернетесь и обратно поедете?

Майора Попу Упырь знал прекрасно. Продюсер мог тут размахивать любыми бумагами – для Попы авторитетов не существовало. Точнее, существовали, но исключительно в виде дензнаков. Конечно, можно было для начала показать ему актера Белова, но Упырь сильно сомневался, что майор Попа смотрел художественные фильмы. Потому он сказал майору:

– Секундочку, Камил Гаврилович, мы посовещаемся.

И отвел пышущего негодованием Михайловского в сторонку. Остальные смирно сидели в машинах.

– Ему надо дать денег, – негромко сказал продюсеру Упырь.

– Господи, только и всего?! – обрадовался тот. – Сказали бы сразу, что здесь этот упырь стоит на посту… простите… я не то имел в виду…

– Фигня, – махнул рукой сталкер. – Деньги давайте.

Продюсер вытащил откуда-то из глубин камуфляжа бумажник, полез было внутрь, потом тоже махнул рукой и сунул его Упырю со словами:

– Дайте, сколько надо, и поедемте уже дальше. Затрахал этот гребаный цирк.

Переговоры оказались недолгими. Упырь вручил майору Попе несколько банкнот приличного номинала, майор дал знак водителю БТРа, и тяжелая машина отъехала в сторону, открыв проход.

– Камил Гаврилович, мы тебе джипы на хранение оставим? А то не проедем ведь, – начал вторую часть представления Упырь. Майор помялся, но сжалился.

– Оставляйте. Я, правда, часа через три отсюда уеду, но ребятам скажу, присмотрят.

– Ты еще ребятам скажи, что не надо по салонам лазить, отвинчивать чего не следует и горючку сливать, – попросил Упырь.

Майор Попа заулыбался.

– Так и быть, – сказал он. – Знай мою доброту, черная душа.

Разгрузив снаряжение, джипы отогнали в сторонку, на бетонный пятачок. Тепло попрощавшись с майором, отряд двинулся по шоссе в сторону нависавшей над ним кольцевой автодороги.

– Будет чего интересное, обращайтесь! – крикнул вслед Попа. – Возьму на месте!

Киношники шли своей группкой, только Белов оторвался от коллектива и опять что-то вполголоса травил сталкерам. Вели себя все нормально, только референт Эдуард явно нервничал и все время поправлял свой «вал».

– Эй! – позвал его Упырь. – У тебя ствол на предохранителе?

– Да, а что? – отозвался референт.

– Ничего. Дрочишь его все время на ходу, смотри, не стрельни ненароком.

– Эдуард! – строго добавил Михайловский. Референт обиженно заморгал, но автомат больше не трогал.

Минут через пятнадцать они остановились у огромного двухэтажного «неоплана», осевшего на спущенных колесах.

– Последний инструктаж, – объявил Упырь, откашлявшись. – Дальше может быть опасно, поэтому слушайте меня внимательно. Это относится к нашим кинематографическим деятелям, включая и вас, Оскар Никитич.

– Так точно, – согласился продюсер.

– С этого момента вы делаете все, что я скажу. Это – Зона. Здесь погибло уже достаточно много хороших людей, которые были опытными сталкерами и в жизни видели всякое. Теперь их нет. Причина – самоуверенность, невнимательность, местами глупость. Мы все хотим вернуться целыми и невредимыми, поэтому ничего не делать без разрешения. Не трогать даже самые привычные предметы. Не отходить в сторону, держаться как можно компактнее, если только я не прикажу разбегаться в разные стороны. Прикажу – бегите не задумываясь. Далее: пьем, едим и гадим только на стоянках, опять же когда я объявлю о привале. Если увидели что-то непонятное – сразу же докладываем мне. Увидели что-то живое – сразу же докладываем мне. Увидели дохлое…

– Сразу докладываем вам! – отрапортовал Володя Белов, вытянув руки по швам. Эх, подумал Упырь с горечью, хлебну я горюшка с любимым артистом…

– Именно, господин Белов. Да, если кто курит – на марше не курим. Увижу – засуну сигарету в… в ухо. Вопросы есть?

– А я слышал, что в Зону ночью не ходят. Почему же мы идем ночью?

Толковый вопрос, и задал его референт Эдуард. Изучил материал, ничего не скажешь.

– Правильно спросил, – с одобрением сказал Упырь. – Дело в том, что в Зону как таковую мы пока не входим. Здесь так, предбанник Зоны. И скоро мы заляжем на ночлег, чтобы пораньше с утра встать и двинуться дальше. Объяснил?

– Вроде как.

– Еще вопросы?

– Мобильной связи тут нет?

Это снова Белов.

– В принципе нет. Различные электронные – и не только – устройства в Зоне работают по-разному, потому не удивлюсь, если… – Упырь прервался. – А зачем вам связь, если не секрет?

– Девушка у меня, – развел руками Белов. – Обещал позванивать.

– Ага… Так вот, я не удивлюсь, если ваш телефон будет в каких-то местах работать идеально. Но и не удивлюсь, если из телефона вам в ухо шибанет разрядом так, что голова оплавится. Случалось такое.

Актер несколько сник.

– То есть лучше не звонить?

– То есть лучше не звонить, – кивнул Упырь. – Если вопросов больше никто не имеет, предлагаю двинуться.

– У меня еще вопрос! – влез оператор Костя. – Снимать-то нам можно? Или тоже не будет работать? Тогда чего мы идем?

– С камерами обычно проблем не было, – пожал плечами Упырь, – иначе я бы вас сюда и не вел. Но без моего разрешения ничего не снимать и никуда не лезть. Накажу.

Операторы помрачнели.

– Ладно, на ходу можете снимать, что хотите, – смилостивился Упырь. – Но в сторону не отходить! А то подумаете, ах, какой ракурс хороший вон с того холмика, попретесь, а там не холмик вовсе, а «бабкина сиська».

Операторы невесело захихикали, а референт спросил:

– А что такое «бабкина сиська»?

– Страшная вещь. Лучше увидеть, чем слушать. Попадется – продемонстрирую. Хотя лучше бы не попадалась… Все, пора!

– Э, а по маленькой, чува-ак?! – напомнил Аспирин. – Традиция.

– Да, точно… Стар становлюсь, – сказал Упырь, вытащил фляжку и пустил ее по кругу. Выпили все, по глотку, без фанатизма. Даже референт. Что ж, подумал Упырь, а теперь – вперед.

И громко сказал:

– Пошли, что ли, с богом…

18

Снифф проснулся, почувствовав, что кто-то тянет из его кармана фляжку. Не открывая глаз, капитан резко схватил за руку карманника…

Точнее, хотел схватить. Никакой руки не было.

Резкий какой, зло подумал Снифф, вскакивая. В широкую щель над ржавым остовом «жигуленка», которым капитан загородился на ночь в стенной нише, сочился серый утренний свет. Снифф крутанулся на месте. Где же этот гад? Заночевал, называется, возле бывшего отделения полиции, и тут же обокрасть норовят!

Однако в закутке, кроме него, никого не было.

Снифф нахмурился.

И почувствовал, как фляжка снова поползла из кармана.

– Ах ты!.. – Капитан хватанул воздух рядом с карманом и с изумлением увидел, как фляжка, его собственная фляжка, неспешно поплыла по воздуху прямиком к выходу. Следом за ней из карманов потянулись прочие вещи.

Снифф, чертыхаясь, завертелся на месте, пытаясь удержать расстегивающиеся молнии и на ходу отлавливая кувыркающиеся в воздухе предметы. Только после того, как выскочивший из кобуры пистолет пребольно стукнул его по лбу и тоже рванул на выход, Снифф опомнился. В два прыжка нагнав ретивое оружие, вцепился в него обеими руками и потянул к себе. Пистолет упрямо не хотел возвращаться к хозяину.