Повесы небес - Джон Бойд

Для добра и по моим личным причинам Харлеч должен стать колонией Земли.

Предпринимая следующий шаг, я, не задерживаясь на политических мотивах, изложил свой план Каре, объяснив лишь, что мне нужно будет оставить Харлеч и вернуться обратно в конце года. Она внимательно слушала, пока я объяснял ей, что больше не могу видеться с ней, разве что только по официальным причинам, таким, как, например, лекции.

Хотя мое решение удручало ее, она выслушала его довольно храбро.

— Любовь не изменяют краткие часы или недели, — только и сказала она, — наоборот, они подтверждают ее даже на краю гибели.

— Слава небесам, — сказал я по-английски, так как на ее языке «небеса» означали "Харлеч", — за твой всепонимающий ум. Ред хотел обвенчать нас без проволочек.

— А может ли учитель Ред обвенчать нас? — спросила она.

— По закону, да. По духу, нет… Кара, как моя жена и плоть от плоти моей, думаешь ли ты, что сможешь остаться верной мне в мое долгое отсутствие?

— Я отправлюсь, мой любимый, в уединение, в лососевый рыбопитомник. Хотя любовь — уже не любовь, если она меняется, когда обнаруживается измена, но я не могу понять этой стороны твоего духа. Если твоя любовь ко мне духовна, как ты говоришь, почему мы не можем посидеть и поговорить о любви?

Ее английская речь, в духе "мыльных опер" очаровала меня; очевидно в увеселительной среде любимцев Реда выросли довольно сносные писатели, но я перешел на харлечианский язык, чтобы ей было понятней.

— Повелевать должен мой дух, но моя плоть слаба.

— О! А я думала, что твоя плоть сильна.

— В этом-то и проблема. Когда я возле тебя, я хочу, дословно, слиться с тобой, и я мог бы это сделать, если бы ты повелела, но дух говорит мне, что это было бы нехорошо. И все же голод моей плоти может взять верх над духом.

— Значит, повелевает плоть, а твой дух — слаб.

— Нет. По временам они почти равны. Ты видела матчи, устраиваемые Редом по телевидению? — стал объяснять я, упрощая проблему до простейших понятий. — Представь себе будто мои дух и плоть борются в одиннадцатираундном матче. И дух и плоть выиграли по пять раундов. Одиннадцатый раунд — решающий. Оставь меня в покое до дня нашего бракосочетания, и этим ты окажешь помощь боксеру-духу. С твоей помощью я смогу нокаутировать плоть.

— Но, Джек, любимый, меня притягивает как раз плоть.

— И ты позволила бы мне лишить тебя невинности раньше, чем мы дали бы друг другу клятву? — в ужасе спросил я.

— Да, — ответила она.

Ее ответ, одновременно честный и кокетливый, заставил меня улыбнуться.

Но лицо Кары внезапно опечалилось. Она встала и сказала:

— Но если ты желаешь, чтобы я помогла твоему духу, то из великой любви к тебе, я помогу своему врагу. У меня есть то, что, я полагаю, ты называешь страхом, — я боюсь, что ты можешь оставить меня и никогда не вернуться, а я хочу тебя и как женщина, и как дух; познать тебя, как только возможно, пока я могу. Не потому, что я сомневаюсь в твоей любви ко мне, а потому, что в космосе есть опасности. Твой корабль может погибнуть в потоке антиматерии.

— Где ты узнала об антиматерии?

— В библиотеке. Уж раз моим любимым стал звездный моряк, я пожелала узнать побольше о его призвании. В давние времена, в далеком далеком прошлом с Харлеча отправлялись звездолеты.

Мое изумление было так велико, что я даже не заметил, как она вышла за дверь. Если то, что она сказала — правда, а эти существа не лгали, то ее планета была настолько развитее Земли, что для этих существ Ред О'Хара и я должны были казаться обезьяночеловеками. И тем не менее, благодаря своей мягкости, культуре и цивилизованности, они приняли нас и даже полюбили.

Теперь же по безжалостной логике обезьяньего империализма, они будут порабощены, и я буду главным инструментом их порабощения. Я был рабом этой логики куда больше, чем любой землянин, так как должен был улететь и прилететь снова. Из первобытной пещеры я воспарил в облака и в джунглях мне стало тесно. Обезьяночеловек с Земли, Джон Адамс научился любить и полюбил ангела с небес.[85]

Я первым позвонил Реду, чтобы извиниться.

— Я сожалею, что обозвал тебя нищим ирландцем, Ред.

— Ты бывало называл меня хуже.

— Еще одно, Ред. Зачеркни все, что я говорил о харлечианах. Возможно, это мы не заслуживаем общечеловеческого статуса.

— Я бы не заходил так далеко в своих выводах.

— Прими мое смирение, Ред.

— Ладно, Джек. Тебе это иногда полезно.

— Только без дерзостей! Я стараюсь подставить другую щеку. В духе христианского братства.

— Никаких проблем. Я всегда любил тебя больше, чем своего брата — пьяницу, избивавшего свою жену.

— Не отталкивай меня, Ред. Я же пытаюсь смириться. Я временно прервал отношения с Карой.

— Подумаешь. Выйди в коридор, стань у подвижного тротуара и хватай любую другую. Они все хороши. Некоторые даже лучше, чем остальные.

— Но я люблю только Кару.

— Раз уж ты в таком любовном настроении, встретимся в баре. Есть повод выпить.

— Что за повод?

— Я присуждаю тебе Крест Святого Георгия.

— Ах ты, грязный ирландец! — проревел я. — Заткни свою бляшку в…

— Ну вот, теперь ты больше похож на Джека Адамса. Итак, мы помирились и принялись обсуждать древность происхождения харлечиан, но Ред ни разу не поднял вопроса о представлении этих существ Братству миров. Он понимал, что его предложение в свете законов было неправильным и он, интуитивно, признал мое решение колонизовать планету и предоставить полные и официальные гражданские права моей жене Каре, если женитьба сможет поставить ее в один ряд с человеком.

Но мои предварительные планы полетели кувырком и причиной этого стала сама Кара.

Поздно ночью, одетый лишь в одну ночную рубаху, я читал в библиотеке, чтобы успокоить свою кровь и плоть антисептиком в виде кибернетики, как вдруг мне показалось, что в приемной кто-то ходит. Это встревожило меня, но не испугало. О грабежах на Харлече никто не слыхивал, так как все было бесплатно, но, несмотря на усилия Фрика, росло количество изнасилований. И хотя я не боялся этих существ, гораздо более слабых, чем я, я нагнулся, выключил настольную лампу и подкрался к двери. Я тихо повернул ручку и распахнул дверь.

Едва различимая при свете кабинетного ночника, как силуэт, передо мной стояла Кара, приготовившаяся постучать в дверь.

Она была закутана в легчайшую мантию — такую прозрачную, что хотя она и прикрывала ее, но не скрывала прелестей чудесного тела.

— Кара?! — еле выдавил я ее имя.

— Я пришла отдаться тебе, Джек, мой любимый, — спокойно проговорила она.

Управляемый социальными привычками землянина, я поклонился, включил верхний свет и отступил в комнату.

— Входи. Тебе должно быть холодно?

— Холодно?

— Что ты делаешь в комплексе так поздно ночью? И как ты добралась сюда в одной лишь мантии?

— Я сняла квартиру в туннеле, Джек, чтобы быть поближе к тебе.

— Тогда почему ты не в постели и не спишь?

— Я пыталась, Джек. Дух повелевает мне спать, но плоть слишком полна страстного желания. И вот я пришла к тебе.

— Детка, мы же не женаты!

— Тогда поженимся сегодня ночью, а завтра разведемся.

— Нам нужен священник.

— Тебе нужен священник, Джек. А мне нужен только ты.

— Я не смею лишить тебя невинности без женитьбы.

— Ну тогда, — вспыхнула она, — я лишу невинности тебя!

— Это грех, — хрипло сказал я, видя как трепещут ее ляжки и дрожат пальцы ее ног.

— Разве грешно быть изнасилованным?

— Для изнасилованного — нет, — ответил я. — Но грешит насильник, а грешники горят в аду.

Я придвинулся к ней, положив руки на ее плечи, глазами умоляя о пощаде. Рубашка на мне распахнулась. Я почувствовал, как взлетела вверх се нога, скрытая от глаз складками туники.

— Лучше гореть там, чем здесь, — выпалила она и, как предсказывал Ред О'Хара, я почувствовал пальцы ног харлечианской женщины.

— О-о… ты высказываешь… свою любовь ко мне… не только глазами… Джек… и я предаю свою душу аду! — отрывисто проговорила она.

Ее нога обвила мою ногу ниже бедра, вторая нога обвилась вокруг туловища, и я почувствовал, что держать ее не так уж трудно, когда она откинулась назад, словно положив голову на невидимую воздушную подушку.

— Кара, я никогда не отвергал мою лю… милая… пупсик… сладость моя…

Я не мог больше ничего произнести — от происходящего захватило дух. И в то время, как перед Карой открылись врата Ада, передо мной раскрылись Небеса и я пенял, что во мне навсегда останется след от красоты и необыкновенности девушки моей мечты.

Ночью вполне хватает самих ночных грехов и на что-нибудь другое не остается времени, поэтому я не смог определить, удовлетворяет ли она статье Устава Флота о коитусе "лицом к лицу". Схематически, я был вертикальной поперечиной в фигуре в виде буквы Т, положенной на бок, и не мог определить, составлял ли я с горизонтальной перекладиной, которой являлась Кара, угол больше или меньше девяносто градусов.