Испанские каникулы - Маделин Уикхем

Глава 9

Казалось, они целую вечность лежали молча и недвижно. В полузабытьи-полусне. Обвитые общим теплом — а воздух вокруг них постепенно становился прохладнее. Потом Хлоя моргнула, пошевелилась и огляделась. И увидела, что комната изменилась, наряду со всем прочим. Яркий белый свет сменился более мягким. На пол легли длинные золотистые тени. Снаружи гитары перестали играть. Какие-то девушки-испанки, наверное накрывая столы к ужину, болтали между собой.

На мгновение Хлое показалось, будто она не сможет пошевелиться — такая во всем теле ощущалась тяжесть. Она чувствовала себя медлительной и вялой, и ей совершенно не хотелось ничего делать. На краю сознания маячило понимание того факта, что за пределами этой комнаты существует мир, но ей не хотелось ни постигать, ни признавать его существование. Несколько минут она лежала неподвижно, глядя в потолок и витая в нереальности.

Потом, пустив в ход всю силу воли, ведущей ее по жизни, Хлоя села. Не глядя на Хью, она встала и медленно прошла туда, где на полу валялось ее платье. Ее новое обтягивающее черное платье. Подняв его, Хлоя поняла, что не хочет его надевать. Что это чрезмерная, вызывающая привлекательность сейчас раздражает ее. Но у нее не оставалось выбора. Надеть больше было нечего.

— Хлоя! — ударил сзади голос Хью. — Хлоя, что ты делаешь?

Хлоя обернулась к кровати, сжимая в руках платье, и несколько мгновений молча смотрела на Хью, потом ответила:

— Собираюсь одеться.

— Нет! — сказал Хью. Его лицо потемнело. — Не сейчас.

Хлоя на миг прикрыла глаза.

— Нам нужно идти. Мне нужно.

Она подобрала нижнее белье и секунду смотрела на него, потом уселась на край кровати. Хью положил руку ей на плечо.

— Не уходи, — попросил он. — Не исполняй свою пьесу с исчезновением. Хоть на этот раз.

— О чем ты? — раздраженно поинтересовалась Хлоя. — Какая пьеса с исчезновением?

— Ты всегда исчезала. — Хью потянулся и поцеловал ее в шею. — Ты всегда одевалась в темноте. Исчезала в ночи. Я даже не знал, куда ты уходишь. — Он провел рукой по ее груди и нежно обвел сосок. — Я больше всего на свете хотел провести с тобой целую ночь. Но ты всегда меня покидала. Всегда уносилась прочь.

Хлоя медленно повернулась к нему.

— Я всегда уносилась прочь, — произнесла она и рассмеялась, словно бы не веря своим ушам. — Отлично сказано, Хью. — Она отстранилась от него и встала. — Я уносилась прочь.

Ее слова пронзили теплый воздух, как брошенный вызов. Внезапно атмосфера сгустилась, будто кто-то захлопнул окно. Отвернувшись от Хью, Хлоя отыскала босоножки и поставила их рядом на пол, приготовившись обуваться. Собираясь уйти. Она посмотрела на них и почувствовала, как волнение все больше охватывает ее и слезы подступают к глазам. Вот она, цена пятнадцатилетнего сдерживания эмоций — теперь они грозили разорвать ее на части.

— Я бы закурила, — сказала Хлоя внезапно. — У тебя, конечно же, нет сигареты?

Она повернулась и увидела, что Хью смотрит на нее со странно непроницаемым лицом.

— Не было ни единого дня, когда я не пожалел бы о том, что сделал, Хлоя, — негромко произнес он. — Ни единого.

— Или выпила бы, — словно не слыша его, продолжала Хлоя. Она громко сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — Выпивка тоже сойдет.

— Я был молод, — сказал Хью. — Я был тогда другим человеком. Я ничего не знал ни о детях, ни о семьях — да ни о чем. — Он остановился, словно пытаясь что-то сообразить. — Когда я увидел Сэма, сидящего на ковре, — когда я сообразил, что ты пыталась мне сказать, — я запаниковал.

Он посмотрел на Хлою. В глазах его светилась безжалостная к себе искренность.

— Мне было двадцать лет, Хлоя. Двадцать. Всего на четыре года больше, чем сейчас Сэму. Я подумал, что ребенок в моей жизни… ну, не знаю. Все испортит. Лишит возможности…

Он осекся.

— Добиться успехов и высот, — договорила за него Хлоя. — В твоей невероятной карьере. Что ж, возможно, ты был прав. Возможно, это стало бы помехой. — Она недружелюбно улыбнулась. — Ты поступил абсолютно верно, Хью. Для себя.

— Нет, я поступил неверно, — произнес Хью как нечто само собой разумеющееся и посмотрел на Хлою. — Я поступил неверно.

Воцарилось напряженное молчание. Хлоя ощутила болезненный укол в сердце. Послание от ее внутреннего «я», толкающее ее в ту сторону, куда она старалась даже не смотреть. Влекущее ее к скользкому туннелю, который вел вниз и прочь, в какое-то совершенно иное место.

— Мне нужно идти, — сказала она, обуваясь.

Сандалии больно сдавили ноги, но Хлоя даже не поморщилась. Ей нужны были эти болезненные ощущения. Нужно было вернуться назад, к реальности.

— А если ты не пойдешь? — спросил Хью. — Что, если мы останемся здесь на всю ночь?

Он встал и подошел к Хлое, неотрывно глядя ей в глаза.

— Что, если мы впервые в жизни проведем всю ночь вместе, Хлоя? Что произойдет? Небо обрушится на землю?

Хлоя ощутила боль в груди от переполняющего ее желания.

— Не надо, — с трудом выговорила она. — Мы не можем… — Она потерла лицо. — Нам нужно идти. Нужно возвращаться к…

— Я люблю тебя, — произнес Хью.

На миг Хлоя застыла, не в силах шевельнуться.

— Ты меня не любишь, — сказала она в конце концов, отвернувшись. Голос ее был хриплым, лицо горело.

— Я люблю тебя, Хлоя. — Хью убрал пряди волос с ее лба. — Я люблю тебя. И я хочу провести всю ночь рядом с тобой. Я хочу проснуться, баюкая тебя в объятиях.

— Мы не можем, — негромко, хрипло произнесла Хлоя. — У нас нет выбора.

— У нас есть выбор. — Хью мягко приподнял ее подбородок так, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Хлоя, мы можем начать сначала.

Хлоя долго смотрела на него, не в состоянии произнести ни слова. Потом, так и не ответив, отвернулась и стала дрожащими руками натягивать на себя платье.

Филипп сидел в шезлонге у бассейна, потягивал пиво, смотрел на воду и лениво размышлял, куда это все подевались. Вся вилла словно бы вымерла. Хлою никто не видел, Сэм исчез без следа, Нат, как предполагал Филипп, приклеился к телевизору. Да и второе семейство куда-то сгинуло.

Беззаботно хлебнув пива, Филипп откинулся назад, устраиваясь поудобнее. Наставало его любимое время суток на отдыхе. Самое начало вечера, когда жгучие солнечные лучи сменялись теплым сиянием, а на воде появлялись сине-золотые блики. Когда люди снова оживали после целого дня валяния на солнце, в искусственной спячке. Когда энергия возрастала, разливались напитки и в голове начинали шевелиться приятные мысли о предстоящей ночи.

Филипп подумал, что день выдался хороший. Он заново осознал, насколько же ему нравится общество мальчиков и какими занятными они бывают. И ему, пожалуй, было полезно провести какое-то время подальше от Хлои. У него появилось такое ощущение, словно его проблемы и мелочное раздражение унесло океанским ветром. Расстояние дало ему перспективу, в которой он нуждался. Сегодня вечером они начнут все сначала. Возможно, даже поужинают вместе.

Тут внимание Филиппа, погрузившегося в ленивые размышления, привлек какой-то звук. Он поднял голову и увидел, что к бассейну приближается Аманда с пачкой бумаг и мобильником в руках. Лицо у нее было обеспокоенное.

— Здравствуйте, — коротко произнесла Аманда и уселась.

— Здравствуйте, — отозвался Филипп. Некоторое время царила тишина, потом он поднял взгляд. — Хорошо ли вы провели день?

— Честно говоря, нет, — сказала Аманда. — Не день, а кошмар. Беатриса плохо себя чувствует, а Дженна во второй половине дня куда-то подевалась, как раз тогда, когда была очень нужна. И у меня настоящий кризис с моим дизайнером по цвету.

— С кем, с кем? — переспросил Филипп, слегка улыбнувшись.

— С моим дизайнером по цвету, — повторила Аманда, обратив на него ясный, лишенный тени юмора взгляд. — Которая работает у нас дома. Там очень многое нужно успеть, пока мы в отъезде.

— А! — отозвался Филипп и глотнул пива. — Понятно.

— Я позвонила ей сегодня утром, просто проверить, как идут дела. Случайно упомянула про спальню для гостей, и тут она принялась говорить про бирюзовый. Бирюзовый! — Аманда прикрыла глаза, словно была не в силах даже думать об этом. — В то время как я совершенно четко сказала, что в ту комнату нужен бледно-аквамариновый!

Она открыла глаза и посмотрела на Филиппа.

— И теперь я просто не могу быть уверена, что она не наляпала на наши стены совершенно не то! Какой-нибудь ужасный цвет. Я всю вторую половину дня пыталась связаться с ней по факсу, но она даже не потрудилась ответить.

— Я уверен, что все будет хорошо, — сказал Филипп. Он подумал мгновение и добавил: — Наверняка она использовала правильный цвет, только назвала его иначе.

Аманда с подозрением взглянула на него.