Серые кардиналы - Артем Корсун

От сложностей испанского этикета особенно страдали непривычные к нему иностранцы. На пути в Мадрид австрийской принцессе Марии (сестре Анны) – будущей второй жене Филиппа IV – поднесли в дар шелковые чулки, но мажордом тут же выбросил подарок, отрезав: «У королевы Испании нет ног». Бедная Мария упала в обморок, решив, что ее ноги принесут в жертву чудищу этикета. Кстати, жертвой этикета стал отец Анны, Филипп III, он умер от угара: его кресло стояло слишком близко к камину, а единственный гранд, имевший право его отодвинуть, куда-то отлучился. Но именно Филипп IV довел этикет до совершенства. Говорили, что он улыбался не больше трех раз в жизни и требовал того же от своих близких. Французский посланник Берто писал: «Король действовал и ходил с видом ожившей статуи… Он принимал приближенных, выслушивал и отвечал им с одним и тем же выражением лица, и из всех частей его тела шевелились только губы».

Жизнь родившейся в сентябре 1601 г. Анны, как и других испанских принцесс, была подчинена строгому распорядку. Ранний подъем, молитва, завтрак, потом часы учебы. Юные инфанты обучались шитью, танцам и письму, зубрили священную историю и генеалогию царствующей династии. Далее следовал торжественный обед, дневной сон, затем игры или болтовня с фрейлинами (у каждой принцессы был свой штат придворных). Затем снова долгие молитвы и отход ко сну – ровно в десять вечера.

Конечно, у девочек были лучшие игрушки и невиданные лакомства, привезенные из заморских владений Испании. Анна особенно любила шоколад, к которому позже приохотила французов. Но, по правде говоря, жила она не особенно весело – строгие дуэньи с детства не позволяли ей ни смеяться, ни бегать, ни играть со сверстниками. Прибавьте к этому жесткие и неудобные платья с каркасом из китового уса и шлейфом. Вдобавок она знала, что лишена всякой свободы выбора – еще в три года ее просватали за французского дофина Людовика. Чувства самой инфанты не играли никакой роли. Каким окажется ее жених – красавцем или уродом, добрым или злым? Анна изнемогала от любопытства, пока ее кортеж медленно двигался по дорогам Франции.

Надо сказать, что те же вопросы мучили юного Людовика. Французский двор, где он вырос, был совсем не похож на испанский. Здесь часто слышались смех и шутки на грани непристойности, обсуждались супружеские измены, да и король с королевой почти открыто изменяли друг другу. Вечно занятый делами Генрих IV любил сына, но почти не уделял ему внимания, а мать, Мария Медичи, навещала его только затем, чтобы надавать пощечин или отхлестать розгами за какую-либо провинность.

Немудрено, что дофин вырос замкнутым, переменчивым, одержимым множеством комплексов. Одним из них, как пишет Ги Бретон, было отношение к будущей жене. Уже в три года он говорил о ней так: «Она будет спать со мной и родит мне ребеночка». И тут же хмурился: «Нет, я не хочу ее. Она ведь испанка, а испанцы – наши враги». Теперь он изнывал от желания поскорее познакомиться со своей невестой. Не дождавшись ее прибытия в Бордо, он поскакал навстречу и в окошко кареты впервые увидел Анну. Она показалась Людовику такой красивой, что он оробел и не смог сказать ей ни слова. Та же история повторилась вечером на торжественном банкете по случаю помолвки.

В Париже после венчания молодых ждало брачное ложе, но Людовик был так напуган, что матери пришлось чуть ли не силой заталкивать его в спальню, где ждала Анна. Вместе с юными супругами там провели ночь две служанки, которые утром предъявили толпе придворных доказательства того, что «брак осуществился должным образом». Однако желанный наследник так и не был зачат – ни в эту ночь, ни в течение последующих десяти лет.

К тому времени Людовик XIII уже не был дофином: после убийства Генриха IV в 1610 г. он стал законным королем Франции и Наварры. Однако всеми делами заправляли королева-мать Мария Медичи и Кончино Кончини. Людовик не терпел Кончини и не питал теплых чувств к матери. Свой юношеский протест он выражал в том, что старался ни в чем не походить на них. Они ежедневно меняли яркие наряды – он носил простой суконный кафтан. Они устраивали праздники – он проводил дни в молитвах. Они распутничали – он решил стать образцом целомудрия. Говорят, что после первой брачной ночи он целых четыре года «не заглядывал в спальню жены». Наслушавшись проповедей святых отцов, он искренне считал всех женщин коварными искусительницами. Не только супруге, но и всем придворным дамам он запретил носить чересчур откровенные декольте и платья облегающих фасонов, чтобы их вид не отвлекал его от благочестивых мыслей.

Пока в стране происходили бурные перемены, молодая королева вела скучную жизнь в Лувре. Людовик находил себе массу занятий – он молился, охотился, выращивал фрукты и варил из них варенье. После смерти Людовика XIII кто-то сочинил ему ехидную эпитафию: «Какой отменный вышел бы слуга из этого негодного монарха!» Анне увлечения супруга казались недостойными короля, она тосковала.

Понадобились усилия римского папы, испанского посла и… отца Жозефа, чтобы Людовик появился в спальне жены. Он не видел в капуцине «подлого шпиона» и агента-провокатора.

Мистически настроенный монарх, тяготеющий к «правильной жизни», прислушивался к политическим и религиозным суждениям отца Жозефа; большое впечатление производили на него пламенные речи монаха, таинственные рассказы о видениях и откровениях, которых сподобился он сам или его подопечные монахини ордена кальварианок. Еще за пять лет до того, как Ришелье стал первым министром, отец Жозеф был в настолько близких отношениях с королем, что выслушал признание о том, как, несмотря на протесты и сильное нежелание, восемнадцатилетний юноша был загнан на ложе царственной супруги. Однако отец Жозеф полностью одобрил то, что король исполнил библейскую заповедь и озаботился рождением Франции нового короля. Людовик вздохнул, но смирился.

Правда, «медовый месяц» и на этот раз оказался недолгим. И тут в «воспитание чувств» королевы неожиданно включился кардинал Ришелье. Несмотря на свой сан, он не чуждался женщин. Говорили о его близких отношениях с королевой Марией после смерти Кончини. Позже в его доме, а возможно, и в спальне обосновалась юная племянница Мари д’Эгийон. Теперь он решил завоевать сердце королевы.

Парижские сплетники утверждали, что кардинал надеется сделать то, что не удалось Людовику, – зачать наследника и возвести его на трон Франции. На самом же деле он, вероятно, просто хотел держать королеву «под колпаком», не давая ей ввязаться в какой-нибудь заговор. Нельзя исключить и того, что Ришелье просто увлекся Анной, красота которой достигла расцвета (ей было 24 года, ему – почти сорок). Ее покорил ум кардинала, восхитило его красноречие, но мужские чары оставили равнодушной. Возможно, опять сыграло роль испанское воспитание – Анна не привыкла видеть мужчин в служителях Господа. Сохранились сведения, что отец Жозеф не одобрял такого внимания своего патрона к Анне Австрийской, но достоверно неизвестно какова его роль в последующих событиях.

Некоторые источники дают повод думать, что Ришелье все-таки предпринял попытку соблазнить королеву. Помните, в «Трех мушкетерах» Александра Дюма господин Бонасье в разговоре с д’Артаньяном упоминает историю с сарабандой? Гасконец делает вид, что в курсе.

Но Дюма и его, и читателя оставляет в неведении. Так вот, об этой истории есть упоминание в мемуарах Brienne в издании Jacques Suffel (Париж, 1967 год): «Молва доносит, что кардинал де Ришелье на протяжении довольно долгого времени был нешуточно влюблен в королеву. А та, вроде бы ради испытания силы этого чувства, поинтересовалась, не согласится ли он станцевать перед ней сарабанду с кастаньетами на пальцах и бубенчиками на подвязках чулок. Министр принял условие, и в тот же вечер предстал перед ней в зеленых панталонах с серебряными колокольчиками понизу. Танцевал он довольно грациозно. Но когда гордый прелат заметил, что королева просто потешается над ним, это его до такой степени разозлило, что отныне любовь переросла в ненависть».

Судьба королевы была решена – она не оценила его любви и теперь не должна была достаться никому. Отныне зоркие глаза шпионов, направляемых отцом Жозефом, следили за Анной везде и всюду.

А что же король? А его величество в это время весьма нежно вел себя с симпатичными молодыми пажами, что породило в Париже волну слухов. Один из таких любимцев, Альбер де Люинь, был мастером дрессировки птиц, и Людовик проводил с ним целые дни на соколиной охоте, совершенно забыв о жене.

Король и де Люинь разработали заговор против ненавистного фаворита Кончини. В апреле 1617 г. Кончини был остановлен гвардейцами у ворот дворца и тут же сражен тремя пулями. На другой день королеву Марию посадили под домашний арест, а потом выслали в Блуа. И вновь блестящая карьера Ришелье, обласканного Марией Медичи, обрывается – обрывается по милости его будущего благодетеля короля. Верный королеве епископ Ришелье и его доверенный капуцин были высланы с ее величеством в Блуа. Вместе с королевой-матерью падает и ее министерство. «Наконец-то мы избавились от вашей власти!» – бросит юный король вслед Ришелье.