Семнадцать каменных ангелов - Стюарт Коэн

Фортунато прикрыл ладонью блокнот:

– Amigo Рикардо, не будем забегать вперед. Следствие еще ведется. Я говорю с вами конфиденциально, как с другом доктора Фаулер.

– Хорошо, Мигель. – Он с щелчком надел колпачок на ручку. – Только объясни мне, как это могло быть, чтобы Богусо, зверюга с отдаленной окраины, мог пересечься с иностранцем, остановившимся в центре и общавшимся с такими богатыми людьми, как Тереза Кастекс де Пелегрини?

Фортунато терпеливо растолковал ему версию следствия о наркотиках, упомянул интерес Уотербери к атмосфере жизни города, необходимой ему для книги.

– Ничего еще определенно сказать нельзя.

– Эта книга… – не успокоился Беренски, – эта книга совсем другая вещь. Судя по всему, Уотербери был исключительно ленивый писатель.

– Что вы имеете в виду?

– Большинство писателей ведут дневник, делают какие-то записи, таскаются с рукописью. Особенно если стремятся изучить темную сторону жизни города. Афина говорит, что в expediente ничего такого нет.

Эта деталь мучила и Фортунато. Он сочувственно всплеснул руками:

– Возможно, в том-то и дело – у него не было никаких записей потому, что не было никаких идей. И его потянуло на наркотики.

Беренски откинулся на спинку кресла.

– Все-таки это несколько необычно.

– Да. Но давайте вернемся к вопросу о Пелегрини. Перед тем как прийти сюда, я прочитал несколько ваших статей – и должен вам сказать, тут дело темное. Я ничего не понимаю. Что такое происходит с Пелегрини?

Рядом возник официант, шлепнул счет на наколку, и Беренски, задумчиво всматриваясь в толстую стенку стакана, машинально подвинул ее к себе. Фортунато подумал, что он специально занялся стаканом, чтобы решить, стоит ли углубляться в тему Пелегрини. Наконец он оторвал глаза от виски и очень серьезно взглянул на Афину:

– Пожалуй, я вам скажу теперь, потому что, так или иначе, это все равно выходит на поверхность. С одной стороны, у нас Пелегрини, президент и разные военные, завязанные в огромную сеть бизнеса, причем Пелегрини утверждает, что не имеет к нему никакого отношения. С другой стороны, мы видим, что министр экономики и губернатор Буэнос-Айреса выражают интересы гринго.

– Что вы имеете в виду? – удивилась Афина. – Какое отношение имеют к этому Соединенные Штаты?

– А такое, что «РапидМейл» претендует на аргентинскую почтовую систему.

Афина наморщила бровь:

– «РапидМейл»? Это же всего-навсего курьерская служба.

Беренски рассмеялся:

– Chica, вы видите полосатый ящик и думаете, что это что-то вроде небесного «Макдональдса». Но происхождение «РапидМейл» очень туманно. Учредил компанию Джозеф Карвер, бывший агент ЦРУ. Его карьера в сфере транспорта началась во время вьетнамской войны, он перевозил всякие сомнительные грузы в Золотой треугольник и обратно, что-то в стиле «Иран-контрас». Там у него завелось много хороших друзей – и среди других агентов ЦРУ, и даже ваш экс-президент. Все эти muchachos вернулись из Вьетнама домой с карманами, полными денег, их нужно было куда-то вкладывать, и появился на свет «РапидМейл».

Рикардо замешкался, увидев, как кто-то входит в дверь.

– Ладно. Через двадцать пять лет им попадается на глаза жирный кусок под названием Аргентина. Страна распродается, и они решают купить почту. Подумайте, цена со скидкой, записанная в контракт прибыль гарантирована законом, норма прибыли растет непрерывно. Можно взять всю ее целиком или только ее прибыльную часть, а все остальное оставить народу. Кто же упустит такой лакомый бизнес? И они стали искать подходы к нему, а в качестве прикрытия у них «Групо АмиБанк», потому что у «Групо» имеются все нужные связи, которые необходимы для успеха дела. Только такая же мысль приходит и Пелегрини, и у него связи не хуже и еще шесть месяцев впереди в придачу. Когда сюда для начала переговоров явились люди «РапидМейл», трое pistoleros, молодцов Пелегрини, перехватили их по дороге из аэропорта, вытащили из-за пазухи свои пистолеты и самым вежливым образом объяснили, что приглашение отменяется. Немного негостеприимно для страны. Верно?

Фортунато развел руками:

– Позор!

– Тогда Джозеф Карвер звонит кому надо. Он звонит своему другу экс-президенту, и еще он звонит знакомому в Торговой палате Соединенных Штатов. Он жалуется на этого прожженного Пелегрини, на аргентинцев, которые не хотят открывать свои рынки. Это же нарушение священной свободы торговли! Как гром среди ясного неба на Пелегрини сваливается проверка аргентинской службы безопасности и Федерального бюро расследований. Полетели жалобы во Всемирную торговую организацию, между Овехо, нашим министром экономики, и послом Соединенных Штатов ведутся переговоры. Овехо несется в Вашингтон переговорить с вице-президентом. Внезапно Овехо начинает обкладывать Пелегрини со всех сторон, открыто нападает на него по телевидению, в газетах, где только можно. «Мы должны открыть страну для новых иностранных инвестиций! – говорит он. – Мы должны остановить этого растленного коррупционера, порвать все его вымогательские контракты с правительством!» – Он повернулся к Фортунато. – Он такой же, как Морело в «Суперклассике». Гринго ему столько заплатили, что он должен отрабатывать.

– И что же Пелегрини предпринимает, чтобы защититься?

– А этот скандал с шурином Овехо? Его раскрутил и расследовал Пелегрини. С помощью полиции Буэнос-Айреса, а? Когда с этим ничего не получилось, он попробовал воспользоваться своими людьми среди чиновников, чтобы были выдвинуты условия тендера, не устраивающие других конкурентов, и выиграть его мог только он. Так он делал годами. Но на этот раз еще неизвестно, выиграет ли он, потому что «Групо» тоже не сидит сложа руки.

– Откуда у вас такая информация? – не удержалась изумленная Афина.

Рикардо усмехнулся:

– Все начинают верить в свободу печати, когда доходит до разоблачения злодеяний врагов. Вы бы удивились, если бы узнали, кто мои источники.

Фортунато задумчиво потеребил усы:

– Скажите, Рикардо, вы когда-нибудь слышали имя Ренсалер?

Журналист еще раз откинулся в кресле. Разговор, по-видимому, начинал его беспокоить, и он ответил не сразу:

– Уильям Ренсалер. Это начальник службы безопасности Пелегрини. Он появился в Аргентине в качестве атташе посольства США во время диктатуры, а потом остался. Он отвечает за все, что называется у Пелегрини безопасностью, от личной охраны Пелегрини до добывания информации из правительственных источников или от корпоративных конкурентов. Почему вы им заинтересовались?

– Мне это имя попалось в газетах, только и всего. – Комиссар ухмыльнулся, подумав о странной реакции Беренски на имя Ренсалер. – Все это, Рикардо, очень интересно, однако я не улавливаю ничего такого, что связывало бы Пелегрини с Уотербери. Того, что вы говорите, недостаточно, чтобы послать Терезе Кастекс повестку.

– Во время первого пребывания в Аргентине Уотербери работал в «АмиБанке», который является головной организацией для «Групо АмиБанк». Верно, Афина?

– Так говорит его жена.

Фортунато покачал головой:

– Но Уотербери работал там задолго до того, как заварилась эта каша между «Групо АмиБанк» и Пелегрини.

– Да, но возможно, там продолжает работать его друг. А что мы имеем? Мы имеем телефонный номер в кармане Уотербери, который связывает его с внутренним кругом Пелегрини.

Скрывая беспокойство, Фортунато сделал вид, будто задумался, и долго рассматривал оставшуюся в чашке кофейную гущу. Беренски был очень опытный и изворотливый профессионал, и наверняка у него есть другие контакты, которые способны проявить интерес к этому делу. Он расстроил карьеру многим полицейским. И ему, Фортунато, нужно действовать быстрее, чтобы все время опережать Беренски.

– Если версия с Богусо лопнет, я сделаю все, чтобы Дуарте выдал ордер на прослушивание телефонных разговоров Терезы Кастекс и вызвал ее в участок на допрос.

– Превосходно, Мигель. Но еще одно маленькое дельце…

Теперь Беренски стал расспрашивать его, как бы между прочим, о том, что происходит в районах Северного Буэнос-Айреса. Фортунато тут же разгадал его незамысловатую хитрость – он работает на юге города и может позволить себе раскрыть какие-нибудь маленькие секреты его северных конкурентов. Журналист выуживал подробности с такой комичной бравадой, что это становилось занятным, и Фортунато выдавал ему мелочи вроде кражи автомобиля или продажи expediente, не без ехидства думая о том, что это может поубавить рьяности у бойких brigadas северян. Беренски посмеивался и строчил в блокноте своей знаменитой поддельной ручкой. Фортунато намекнул ему в общих словах еще на несколько происшествий и дел. Когда они поднялись расходиться, журналист надел колпачок на свою ручку и протянул полицейскому: