Стена плача - Татьяна Александровна Бочарова

Однако Нонна Максимовна не являлась членом жюри, а находилась в зале просто как зритель. Она сидела в кресле совершенно неподвижно, и ее равномерно завитые букли сзади напоминали парик, висящий на болванке.

Торжественная часть наконец закончилась. Светлана объявила первый номер – им оказался фольклорный ансамбль одной из школ района.

На сцену выбежали маленькие девочки в вышитых рубашках и разлетающихся юбочках, а следом мальчики в сапогах и лихо заломленных набекрень фуражках. Девчонки дружно и громко притоптывали ногами, обутыми в красные туфельки, их юбки вздымались, парнишки сосредоточенно ходили вприсядку вокруг своих партнерш.

Танец закончился так же неожиданно и быстро, как начался. Не успела последняя пестрая юбочка скрыться за кулисами, Светлана уже вновь стояла у микрофона.

Поначалу Ася смотрела на сцену внимательно и с интересом, но после пятого номера ей стало скучно. Дети выступали четко и слаженно, были отлично и дорого одеты, но в их песнях и танцах напрочь отсутствовали живость и непосредственность, вытесненные многочасовой, суровой муштрой.

«Мои будут выглядеть точно так же», – обреченно подумала Ася и вздохнула.

Тронула ее лишь одна девочка, исполнявшая под гармошку народные песни. Худенькая, стройная, как тополек, с длинной русой косой, спускающейся ниже пояса, она так умело, по-взрослому держала паузу и в то же время пела настолько искренне и пронзительно, что на глаза невольно наворачивались слезы. И песни ее были сплошь грустные, протяжные, о нелегкой женской доле.

Девочке долго хлопали и даже кричали «браво». Видимо, она привыкла к успеху, потому что кланялась не спеша, с достоинством, придерживая рукой роскошную косу.

Ася дождалась, пока юная певица покинет сцену, и вышла из зала.

За дверью артистической было подозрительно тихо. Ася осторожно заглянула внутрь.

Девочки сидели кучкой, сгрудившись вокруг Маши, а та, раскрыв старый, потрепанный томик, вполголоса нараспев декламировала:

…Я слышу шум. – Синьора, уходите Из этого гнезда заразы, смерти, Оцепененья. Власть, которой мы Противиться не можем, наши планы Расстроила. Иди же, дочь моя, Твой муж лежит здесь мертвый так же, как И граф Парис. Идем скорей, тебя Я помещу к монахиням в обитель. Не спрашивай: подходит стража к нам. Идем, идем же, добрая Джульетта…

Лица у девчонок были серьезными и сосредоточенными. Позади всех у окна стояла Диана, с заново накрашенными глазами и тщательно наложенным гримом. Она шевелила губами, беззвучно повторяя то, что Маша произносила вслух.

Ася на цыпочках, стараясь не обнаружить своего присутствия, сделала несколько осторожных шагов и укрылась за шкафом.

…что это У милого в руке? А! Склянка с ядом! Вот как с собой покончил он… О, жадный! Ты выпил все, ни капли не оставил, Что помогла б мне за тобою вслед Отправиться. – Прильну к твоим губам: Быть может, есть на них довольно яда, Чтобы меня убить. – Они теплы! …Шум! Ну так я потороплюсь. О счастье: При нем кинжал! Вот где твои ножны, Заржавей там, а мне – дай умереть…

Маша хотела читать дальше, но Диана неожиданно перебила:

– Погоди, я не понимаю. – Она протиснулась вперед. – Что у них обоих, крыша поехала? Им же так мало лет, вся жизнь впереди, а они травятся, закалываются, одним словом, колбасятся по полной программе.

– Дура ты, – резко проговорила Алена. – Они друг друга любят.

– Не верю я в такую любовь. Это все Шекспир придумал, а в жизни иначе.

– Да ты-то откуда знаешь, как в жизни? – насмешливо проговорила Маша.

– Знаю. – Диана мрачно глянула на подругу. – У меня сестра сначала с одним парнем встречалась, стихи ему сочиняла, ночью сопли пускала в подушку, а как он в армию ушел, у нее теперь другой. С «мерсом».

Она обвела взглядом притихших девчонок и добавила с сознанием собственной правоты:

– Ее бывший, Костик, тот, который служит, тоже не унывает. Приятели к нему ездили, говорят, девушку себе завел, из местных. А сеструхе обещал дать промеж глаз, когда вернется.

– Не судить же обо всех по твоей сестре, – горячо возразила Ира, – у меня брат вон женился недавно, и жену свою знаешь как любит!

– А она его?

– И она.

– Ну не знаю. – Диана презрительно скривила губы. – Туфта это все. Ладно, – она села на место, – читай дальше.

Маша открыла было рот и тут заметила Асю.

– Анастасия Витальевна! Что, уже пора?

– Пока еще нет, но нужно быть готовыми.

– А мы тут пьесу читали, – Маша продемонстрировала книжку.

– Вижу. Вижу и радуюсь.

– Дианка только все портит. – Маша обиженно надула губы. – Сначала ревела, теперь всякие гадости говорит. Только бы завести всех!

– Ты не совсем права, Маша. – Ася подошла к девчонкам. – Диана внимательно слушает то, что ты читаешь. И пытается разобраться, уяснить для себя непонятное. Если человек спорит, значит, он уже неравнодушен. Правда, Диана?

Та нехотя кивнула.

– Вставайте, и разомнемся. Осталось от силы десять минут до выступления.

Девчонки послушно вскочили со своих мест. Ася сделала с ними несколько упражнений на растяжку, потом заставила глубоко подышать, расслабляя мышцы.

– Все. Идемте.

Она провела ансамбль по лестнице наверх, за кулисы.

– Где вам лучше, чтобы я была? Здесь или в зале?

– Здесь! – зашелестели девчонки.

– Лучше в зале, – громко проговорила Диана. – Хоть увидите, над чем столько трудились.

– По-моему, ты права. – Ася улыбнулась. – Не забудьте держать спины и помните: главное – перевоплотиться, почувствовать себя в роли. А все остальное – ерунда.

Она поспешила по узкому темному коридору к боковому входу.

Светлана уже стояла на сцене. Ася успела захватить самый конец ее фразы: «…Хореограф Анастасия Романова. Солисты Мария Степченко и Диана Головлева».

Раздались аплодисменты. Медленно погас свет, сцена осветилась кроваво-красным. Оглушительно грянула фонограмма.

Из-за кулис показалась Алена, наряженная в свинцово-серый бесформенный балахон. Именно она выводила теперь девчонок на танец рыцарей вместо Дианы.

За ней двигались Ира, Женя, Катюша – на лицах серый грим, в руках блестящие мечи – обклеенный фольгой картон.

…Красное на сером – эффект стали и крови, свет прожекторов отражается блестящей тафтой, основой, на которой держится костюм. Страшно. Неотвратимо. Бессмысленно. Как бессмысленно и бесчеловечно любое кровопролитие…

Ася вдруг поймала себя на том, что совершенно не волнуется. Она наблюдала за ученицами так, будто не имела к ним никакого отношения, не являлась создателем того, что сейчас происходило на сцене. Просто смотрела, внимательно, с интересом и любопытством, как захватывающий фильм или динамичный, увлекательный спектакль.

Танец закончился, зал дружно захлопал. Пожалуй, так апплодировали только юной Полечке Соколовой, пленившей зрителей своими печальными песнями. Или, может быть, Асе показалось?

…Красный прожектор погас, зажегся синий. Из динамиков легко,