Перси Джексон и Лабиринт смерти - Рик Риордан

Именно тогда мы в первый раз наткнулись на скелет.

Одежда на нем была белого цвета и по виду немного напоминала рабочую куртку. Рядом с ним на земле стоял деревянный ящик с бутылками.

— Молочник, — догадалась Аннабет.

— Что? — не понял я.

— Такие люди раньше развозили молоко.

— Нет, я не об этом. Я знаю, что такое молочник, только… только они жили на свете, еще когда моя мама была маленькой. А что он сейчас тут делает?

— Некоторые люди оказывались в лабиринте случайно, по ошибке, — объяснила мне Аннабет. — Другие пытались изучать его специально, и больше их никто никогда не видел. Когда-то давно, на Крите, даже совершали человеческие жертвоприношения, обрекая жертву на гибель в лабиринте…

— Он здесь уже очень давно! — перебил ее взволнованным восклицанием Гроувер.

Сатир указал на бутылки у ног молочника, щедро покрытые белой пылью. Пальцы скелета вцепились в кирпичную кладку стены с такой силой, будто он до последней минуты своей жизни пытался выбраться отсюда.

— Обыкновенные кости, — сказал Тайсон. — Не волнуйся ты так, сатирище. Молочник давно помер.

— Молочник меня не волнует, это я из-за запаха. Чудовища. Разве ты не чувствуешь?

— Чудовищ тут хватает, — кивнул Тайсон. — Но подземелье и должно так пахнуть. Монстрами и разными мертвыми молочниками.

— Очень рад, — прохныкал Гроувер. — А то я боялся, что мне это только чудится.

— Нам необходимо спуститься в лабиринт глубже, — сказала Аннабет. — Ведь должен же быть путь к самому его центру.

Она велела идти направо, затем свернуть налево, и скоро мы очутились в переходе, стены которого были облицованы нержавеющей сталью. Сразу возникло ощущение, что мы находимся в самолете. Вскоре мы снова пришли в римскую комнату с фресками на стенах и фонтаном.

Но на этот раз мы здесь были не одни.

Прежде всего я увидел его лица. Оба его лица. Они выступали по обеим сторонам головы над плечами так, что сама голова казалась намного шире, чем обычно. При этом сильно смахивала на голову рыбы-молот. При взгляде на него спереди все, что вы могли видеть, были огромные оттопыренные уши и короткие бакенбарды под ними.

Одеждой он здорово напоминал какого-нибудь нью-йоркского швейцара: длинное черное пальто, начищенные до блеска ботинки и черный цилиндр, лишь каким-то чудом удерживающийся на этой двойной голове.

— Ну, Аннабет, — произнесло левое лицо. — Давай поторапливайся, что ли.

— Не обращайте на него внимания, мисс, — проворковало правое лицо. — Этот тип ужасно груб. Пожалуйте сюда, мисс.

У Аннабет аж челюсть отвисла.

— Я… э-э, я не…

— У этого забавного человека два лица, — неуверенно произнес Тайсон, нахмурившись.

— Главное, что у этого, как ты выразился, «забавного человека» имеются уши! — загремело левое лицо. — Проходи, девушка, не задерживай!

— Ни в коем случае, — возразило лицо справа. — Сюда, мисс, будьте добры. Обращайтесь только ко мне, мисс.

Двуликий пристально изучал Аннабет, насколько мог это сделать, не поворачивая головы и рассматривая ее только уголками глаз. Невозможно было глядеть на него прямо и одинаково хорошо видеть оба лица. Вдруг я догадался, почему оба эти лица так заигрывали с Аннабет — они хотели, чтобы она выбрала одного из них.

Позади двуликого имелись два входа, закрытые деревянными дверями с огромными железными замками. Хотя в первый раз, когда мы пришли сюда — это я точно помнил, — никаких дверей тут не было. Двуликий держал серебряный ключ, то и дело перекладывая его из левой руки в правую и обратно. Я все еще не мог решить окончательно: та ли это вообще комната? Хоть изображения на фризе точно были те же самые.

Двери, через которые мы только что вошли сюда, неожиданно исчезли и на их месте мгновенно образовались новые мозаичные картины. Обратная дорога закрыта.

— Двери за вашими спинами заперты, — сказала двуликому Аннабет.

— Еще как, — проскрипело левое лицо.

— Куда они ведут?

— Одна из них — наверняка туда, куда вам надо, мисс, — бодренько встряло правое. — А другая, с такой же вероятностью, к смерти.

— Я… кажется, я знаю, кто вы, — заявила Аннабет.

— Тоже мне, умная нашлась, — процедило левое. — Лучше побыстрее выбери дверь и выметайся. Что я с тобой, целый день буду тут возиться?

— Почему вы так стараетесь запутать меня? — откровенно спросила Аннабет.

И правое лицо расплылось в улыбке.

— Вы у нас теперь главная, дорогая мисс. Право решать принадлежит только вам. И груз ответственности тоже на вас. Ведь это именно то, к чему вы стремились.

— Я…

— Знаем мы тебя, Аннабет, — угрюмо продолжал левый. — И знаем, против чего ты борешься. И до чего ты нерешительная и неповоротливая. Но рано или поздно сделать выбор тебе все равно придется. Какое бы решение ты ни приняла, оно погубит тебя.

Я не понял, о чем он толкует, но, похоже, что за этими словами стояло нечто большее, чем выбор одной из дверей.

Все краски отхлынули от лица Аннабет, и она прошептала:

— Но… я не знаю…

— Оставь ее в покое, — заговорил я. — Кто ты вообще такой?

— Я ваш лучший друг, — быстро заявило правое лицо.

— А я злейший враг, — ответило левое.

— Я бог Янус, — сказали они одновременно. — Бог дверей. Входов и выходов. Начал и окончаний. Бог выбора.

— Скоро мы и с вами, Перси Джексон, встретимся, — ухмыльнулось правое лицо, — но сейчас черед Аннабет. — И радостно расхохоталось. — Забавно, ей-богу!

— Заткнись! — проворчало левое. — Тут не до шуток. Неправильный выбор погубит твою жизнь, девушка. И не только твою, но и твоих друзей-приятелей. Но я ни на чем не настаиваю, Аннабет. Выбирай!

Мне вдруг пришла на память строка из пророчества оракула: «Чадо последней надежды Афины».

— Не делай этого, — прошептал я.

— Извините, но без этого никак, — посуровело правое лицо.

Аннабет облизнула губы и неуверенно начала:

— Я… я выбираю…

Но прежде чем она указала на дверь, комнату затопил яркий, сияющий свет.

Ладони Януса взметнулись к лицам, прикрывая глаза. Спустя мгновение свет стал чуть более приглушенным и мы увидели, что у фонтана стоит женщина.

Она была высокого роста, с грациозной фигурой, длинными, каштанового цвета волосами, заплетенными в косы золотыми лентами. Когда она двигалась, белая ткань ее будто бы совсем простого платья переливалась всеми цветами радуги, как маслянистая пленка на поверхности воды.

— Янус, — строго произнесла женщина, — мы снова создаем трудности?

— Н-нет, госпожа, — испуганно пробормотало правое лицо.