Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века - И. Потапчук

Оглашено производство об обыске в квартире Борисова в Петербурге и о взломе печатей, причем защитники возражали против такого оглашения, но суд, согласно с заключением представителя обвинения, оставил заявления защиты без уважения.

Наконец суд перешел к выслушиванию заключений экспертов по вопросу о положении дел банка и о правильности действий подсудимых с точки зрения ведения банковых дел. Прежде всего эксперты определили, что по изготовленному новым составом правления, избранным уже после возбуждения следствия, балансу на 1 мая 1882 г. дефицит показан в 1 миллион 723 тысячи 90 рублей 31 коп., излишне выпущенных закладных листов — 500 тысяч 325 рублей и произведенных по ним платежей, списанных в убыток — 162 тысячи 708 рублей 75 коп. В числе убытков банка, показанных по отчету на 1 июля 1882 г. в сумме 1 миллион 911 тысяч 764 руб. 61 коп., собственно убытка от имуществ, оставшихся за банком, не заключается; за этими имуществами по отчету числится капитального долга 313 тысяч 107 рублей 60коп. и недоимок 55 тысяч 300 рублей 63 коп., всего, следовательно, 368 тысяч 107 рублей 23 коп.; при продаже означенного имущества предполагалось к получению около 200 тысяч рублей.; таким образом, убыток ожидался в 168 тысяч 408 рублей 23 коп.

Отдельно по годам дефицит показан так:

За 1882 г. в сумме 1 миллион 752 тысячи 613 рублей 91 коп., за 1883 г.— 1 миллион 759 тысяч 844 рубля 81 коп., за 1884 г.— 1 миллион 125 тысяч 21 рубль 61 коп., за 1885 г.— 1 миллион 812 тысяч 470 рублей 11 коп.

Увеличение дефицита в каждом году эксперты объясняют, с одной стороны, увеличением убытка от имуществ, оставшихся за банком, а с другой, уменьшением поступления ежегодного процентного взноса. В 1884 г. незначительное уменьшение дефицита произошло от некоторых случайных причин.

Расходы по управлению в 1880 году равняются 70 тысячам 731 рублю 54 коп., а в 1882 г.— 79 тысячам 251 рублю 98 коп.

По поводу обязанностей кассира и бухгалтера эксперты высказались, что кассир не имеет права выдавать находящиеся у него на руках суммы без ордера или расписки даже председателю; он не обязан составлять ордера и делать записи в книгах по словесному приказанию председателя, если ему известно, что операции, относительно которой составляется ордер, на самом деле не было; в случае же, если бухгалтер после узнает, что сумма, о которой им составлен ордер, в кассу не поступила, то он должен уничтожить соответствующие записи и ордер.

Счета облигационного отдела об оплате срочных купонов и вышедших в тираж закладных листов не согласуются с действительностью: купонов по счетам показано более чем на 4 тысячи 392 рубля, а закладных листов оказалось в наличности: кредитных более чем на 3 тысячи рублей, а металлических — менее чем на 2 тысячи 625 рублей.

Рассмотрев по книге ссуд платежи по нескольким заложенным в Саратовско-Симбирском банке имениям, эксперты, между прочим, пришли к заключению, что по ссуде Амброзанцева счет Алфимова разнится от действительного расчета на 7 тысяч 517 рублей 50 коп., а по ссуде Трухачева платежей не поступало со времени разрешения ссуды (со второй половины 1876 года) до перехода имения в другие руки, т. е. до 1 июля 1879 года, когда Трухачевым была выведена справка, что на этом имении недоимок не числится.

По вопросу о прибыли от эксплуатации Кано-Никольской дачи и о распределении этой прибыли на основании договора с Томасовым эксперты показали, что, за исключением всех обязательных уплат, кроме расходов и жалованья Гельта, не поддающихся и приблизительному определению, остается чистой прибыли 495 тысяч 408 рублей 81 коп., которую предполагалось распределить между Борисовым, Томасовым и Гельтом. Из документов, относящихся к расходам на Кано-Никольское имение, и из сопоставления их с кассовыми книгами банка и рапортичками кассира видно, что Борисовым было внесено на Кано-Никольское имение всего 30 тысяч рублей, из которых 20 тысяч — для перевода в Саратовско-Симбирский банк; Алфимовым внесено 29 тысяч рублей, из сумм банка по переводам через другие банки 32 тысячи 107 рублей, и Гельтом и Томасовым на одну тысячу рублей — всего 92 тысячи 107 рублей. Чистая прибыль по эксплуатации дачи в отчете Гельта показана в 119 тысяч 448 рублей 85 коп. Имеющийся при деле счет Борисова показывает, что к нему поступил один лишь платеж по Кано-Никольскому имению, а именно 31 декабря 1879 г. в сумме 65 тысяч рублей, из которых переведено 22 декабря того же года в Саратове 50 тысяч рублей и внесено в учетно-ссудный банк на оплату металлических купонов 15 тысяч рублей. По книгам и отчетам нельзя заключить, чтобы не поступившие по имению платежи сносились в убыток банка. Относительно излишне выпущенных банком закладных листов эксперты удостоверили, что по 1882 год было получено из экспедиции заготовления государственных бумаг всего закладных листов на 15 миллионов 404 тысячи 925 рубля, выдано же в ссуде 14 миллионов 891 тысячу 625 рублей, следовательно, оставалось не выданным 513 тысяч 300 рублей, но сколько из них выпущено в обращение — определить нельзя, так как к 1 января 1882 г. в кассе банка оставалось закладных листов на 224 тысячи 225 рублей, в числе которых заключались и листы досрочного погашения.

Рассмотрение книг по досрочному погашению привело экспертов к заключению о невозможности определить, правильно ли сделаны в них записи; сличение же с выборками из дел о досрочном погашении показало, что только за 1878 год записи книг досрочного погашения не согласованы с записями в главной книге, да за 1880 год записи не согласованы по двум суммам. Далее усматриваются серьезные неправильности по ссудам Киреева, Ларионова и Теплякова, например, не списано в убыток 33 тысячи 574 рубля 72 коп., не изъяты из обращения подлежащие изъятию металлические листы на 122 тысячи 200 рублей, при перезалоге имения Теплякова из выданной ссуды 80 тысяч рублей не погашено листов на 38 тысяч 800 рублей, издержанных на погашение первоначальной ссуды; листы эти удержаны, но не уничтожены.

По отчетам банка, на уплату процентов по излишне выпущенным закладным листам отчислено: в 1883 г.— 32 тысячи 575 рублей 9 коп.; в 1884 г.— 33 тысячи 711 рублей 40 коп., в 1885 г.— 32 тысячи 14 рублей 50 к.

Что касается счетов подсудимого Сергея Борисова, то свидетель Чиж и подсудимый Алфимов удостоверили, что такие счета поступали в банк и передавались в бухгалтерию; бухгалтер же Трухачев категорически утверждал, что никогда никаких счетов от Борисова не получал, и он, составляя отчеты, оставлял пустые места, которые правление, а иногда и сам Борисов уже заполняли цифрами.

Эксперты, кроме г. Митаревского, признали, что Борисов остается должен банку 368 тысяч 700 рублей 92 коп. вопреки заявлению самого Борисова, подкрепленному представленным им счетом, что банк ему должен на 1 июля 1881 г. закладными листами 40 тысяч рублей и деньгами 34 тысячи 105 рублей 98 коп. Эксперт Митаревский пришел к заключению, что выводы прочих экспертов неправильны вследствие неправильности приемов исследования и сличения и вследствие принятия во внимание черновых счетов и других документов, на которых нельзя основывать серьезной экспертизы. По мнению г. Митаревского, банк должен Борисову около 390 тысяч рублей.

Судебное следствие было объявлено оконченным, и начались прения сторон.

Товарищ прокурора Судебной палаты Москалев в начале своей речи сказал, что Саратовско-Симбирский банк представляет первый пример полного разрушения такого кредитного учреждения, в котором ссуды выданы были под залог недвижимой собственности и притом не в полной ее стоимости. В банках коммерческого личного кредита возможны ошибки главным образом от изменения имущественной состоятельности кредитующихся лиц. Из поземельных кредитных учреждений было хищение сумм только в Обществе взаимного поземельного кредита, но там не было полного расхищения; Общество оправилось и продолжает, существовать. До 1882 года в Саратовско-Симбирском банке было все, по-видимому, благополучно. За 1881 год чистая прибыль определялась в 147 тысяч 500 рублей, а в марте 1882 г. С. Борисов уже объяснял акционерам, что убыток банка простирается до 1 миллиона 250 тысяч рублей. Кто же из подсудимых главный виновник разрушения банка? Прежде всего прокурор обратился к председателю правления Алфимову и обвинял его в покупке до 1800 акций Саратовско-Симбирского банка на средства этого же банка с целью захватить в свои руки влияние в акционерных собраниях, чтобы противодействовать слиянию с Петербургско-Тульским банком. Акции эти в банк не поступили и деньги, затраченные на покупку их, возвращены не были. Акции в то время представлялись временными свидетельствами, оплаченными только первым взносом. Второй, третий и четвертый взносы по этим свидетельствам, до 227 тысяч рублей, вовсе не были сделаны, а между тем суммы эти были записаны на приход по книгам банка и на свидетельствах сделаны были надписи о получении означенных взносов. Книга временных свидетельств хранилась у Алфимова; к нему же поступали и временные свидетельства в обмен на акции, но ни книг, ни временных свидетельств при следствии не оказалось; по показанию Алфимова, и то, и другое было уничтожено, как ненужное. Упомянутые надписи на временных свидетельствах сделаны были с целью скрыть непоступление складочного капитала по ордерам, подписанным Алфимовым и Трухачевым. Поэтому Алфимов обвиняется в подлоге. По Уставу банка, акции выпускаются, когда все временные свидетельства оплачены взносами. Выпуск акций последовал в 1877 г., когда по большинству временных свидетельств второй, третий и четвертый взносы вовсе не поступали, а министерству финансов было донесено, что весь складочный капитал поступил сполна.