Кожа - Евгения Викторовна Некрасова

постройке. Домна вскрикивала. На нее беспокойно глядели лошади. Кожа легко разорвалась, и из разрывов побежала кровь, размывая белую пыль. После третьего удара хлыст у него забрал Хозяин и принялся сечь ее гораздо сильнее. Она испортила важную и красивую его идею. Домна кричала. Он запихнул ей в рот сена, чтобы обедающие неработающие не услышали. Хозяин попадал не только по спине, но и по плечам и бокам. Отдельные раны быстро сплелись в одно красное варенье, сквозь которое виднелось мясо. Домна уже не кричала. Ее разбудила та самая домашняя работающая, которая ее причесывала и намазывала белой пылью. Она помогла Домне надеть рубаху (Домна узнала ее, с вышитой ей самой Длиннорукой на рукавах и подоле), обувь из коры дерева и вывела ее на дорогу, ведущую к деревне. Белая Домна шла и качалась. Солнце начало отступать, но это уже не было важно. Рубашка сзади напиталась кровью и казалась просто красной наполовину, будто ее так сшили. За Домной тянулись красные капли по пыльной дороге из засохшей почвы. Работающая посмотрела на свой низ, из середины шла кровь, не пачкая рубаху, а просто отправляясь по ногам на землю. Внизу живота стало очень тяжело. Домна взялась бело-пыльной рукой за свою середину. Из деревьев выступила рыжая собака, подошла к Домне и полизала ее ноги. Потом вышли черная и еще две коричневые. Домна, придерживая рукой свою середину, поковыляла дальше. Собаки тихо пошли за ней. Внизу сильно болело. Дорога и лес, собаки, на которых Домна оборачивалась, шатались. Но дорога изгибалась, за поворотом сидела деревня, Домна помнила, она пошла быстрее, собаки тоже. Тут внизу нестерпимо дернуло, и Домна упала.

Проснулась она животом на печи. На противоположной стене среди цветов сидела птица с головой женщины, оставленная Рисовальщицей. Домна удивилась, что не помнит, как дошла домой. Она приподнялась, на ней была чистая рубашка, кровь ниоткуда не шла. Домна дотронулась до своего живота и поняла, что ребенка там нет. Появился Муж, попросил ее лечь обратно отдыхать. Накрыл ее. Домна сказала, что их ребенка съели собаки. Он сказал, что все это скоро закончится и они вдвоем освободятся. Домна звала Мужа, но его не было. Приходила Анюта, поила Домну водой, кормила водой, сваренной с мясом, следила, чтобы она не переворачивалась, водила ее на улицу. Анюта рассказала, что, когда Домну увели, Хозяин заставил их после обеда работающих танцевать прямо так, в белой пыли, голыми и что ее бабушку, их Соседку, продали. Потом Домну поил и кормил Муж, успокаивал ее. Она просила его не пить алкоголь. Дни капали. Мясо, перемешанное с кожей, подсыхало. Домна начала слезать с печи, делать с помощью Анюты домашние дела.

Через полторы недели после того, как собаки съели Домниного ребенка, Муж попросил ее подготовиться к дороге и взять самое важное. Его слушала Анюта. Ей он хотел оставить дом и корову. Куры уже умерли. Кошка исчезла, еще когда Домна болела. Анюта говорила, что она просто ушла, но Домна решила, что ее тоже съели собаки.

Домна собрала тюк, в него положила три рубашки, две юбки, варежки, три платка, чулки без пятки теплые и легче, набитую внутри хлопком верхнюю рубашку. Сложила Нину, плетенку хозяйки и свою детскую одежду. В другой тюк сложила хлеба, вареного мяса, алкогольной воды, картошки, крупы. В третий – зерна. В четвертый – железный котел, соль, варежки для домашней работы с Домниной вышивкой. Домна оделась красиво, празднично, в юбку с цветами, обувь из кожи, нежную на ощупь верхнюю куртку. Работающий с металлом собрал свой отдельный мастеровой тюк. Они погрузили все тюки на телегу и козу. Муж достал из-за напольной доски железный язык с деньгами и спрятал за тюками. Они решили говорить, что едут в город на ярмарку, чтобы продать, что есть, и заработать денег. Домна с Мужем не успела выехать за ворота. Через них въехали Хозяин, его Полуработающий, управляющие лошадьми, несколько работающих. В седле вместе с одним из управляющих лошадьми сидела Анюта.

Муж сказал Домне возвращаться в дом. Она пошла и забрала свой личный тюк с собой. Прикрыла двери. Достала Нину с растопыренными десятью соломенными руками, поставила ее на сундук, стала плакать и звать Длиннорукую, плакать и звать Длиннорукую, просить, чтобы та снова подарила ей дополнительные руки, чтобы помочь Мужу отбиться. Со двора пробивались крики людей и лошадей, смешанный вязкий шум. Домна плакала и трясла Нину. Дверь прорычала. Домна оглянулась. Длиннорукой не было. Зато Нина в Домниных руках заговорила своим красным стежком и сообщила, что никогда помощь Длиннорукой не будет использована для того, чтобы отбиться – только если от мужа или другого жестокого родственника, если он мешает выполнению хозяйственных дел или воспитанию детей, но никогда подаренная Длиннорукой сила не будет направлена против Хозяев. Домна поднялась с колен и бросила Нину в еще горячую печь.

* * *

Не на Севере, не на Юге, а посередине океана плыл корабль Хоуп. Ее Хозяин, бывший Новый хозяин, и его работающие мучились от морской болезни. Хоуп единственную из пассажиров не тошнило, будто она была из матросов. Хоуп знала, что натренировалась качке на теле Голд, когда та постоянно работала с привязанной к себе дочерью. Среди матросов плыли три человека с кожей, как у работающих, но при этом они были полуработающие.

Хоуп чуть-чуть надеялась, что Хозяин разместит ее в отдельной каюте, как неработающую, но он поселил ее как работающую – вместе с другими работающими. Но Хоуп знала, что ей, Алисе и Робу повезло: они жили внутри корабля в отдельном узком пространстве с четырьмя спальными местами, два из которых находились над другими двумя. И Хоуп знала по рассказам других работающих, как именно их или их предков везли из Африки на кораблях. Она написала про это текст в столбик прямо на досках их с другими работающими плавучей комнаты.

На двух нижних спальных местах лежали Алиса и Роб. Хоуп спала на верхнем. Первые несколько недель она спала совсем мало, потому что бегала от болеющего Хозяина, который жил и плыл в большой комнате, к болеющим и молящимся Алисе и Робу. Она поила-кормила их всех одинаково: водой, жидкими супами. Алиса шипела: как она смеет их, работающих, кормить и поить как неработающих. Хозяин сквозь рвоту спрашивал, пишет ли она свои тексты в столбик, пока они плывут. Хоуп помогла неработающему переодеться в чистую рубашку и посоветовала ему спать дальше. Она переписала стихотворение про перевозку краденых предков через океан со стены каюты в еще одну пустую книжку в обложке