Русские сказки, богатырские, народные - Михаил Чулков

– Шубу свою ищу, отвечал тот.

– Какой еще «своей»? – отвечал ему один. – Вот она на мне. Да и с чего ты решил, что она тебе принадлежит?

– Потому, – отвечал ему Тимоня, – что я взял её для себя, а не для вас.

– Но мы ведь твои учителя! – воскликнули оба, – а потому в сегодняшней добыче нет никакой твоей части.

– О нет! – воскликнул юноша громко, – Я для вас достал деньги, в них моей доли нету, согласен. Но шубу я брал для себя.

– Врёшь ты, дурак, – молвили оба брата.

– А коли так, по я пойду спросить об этом архимандрита, кому он отдаст, того и шуба, – заявил Тимоня.

– Посмотрим, как ты пойдёшь, засмеялись они.

– А вот так и пойду, только чур не робеть, – отвечал тот, и побежал к окну архимандритовой кельи, у которого спал его келейник, малый забавный и притом сказочник.

Тимоха прислушался: келенйник еще не спал, а архимандрит храпел во всю глотку. Он стукнул в окошко. Келейник, его открыв, выглянул наружу. Но лишь хотел он спроси ть, кто тут, как Тимоня вхватил его обеими руками за уши и выдернул вон, завязал ему платком рот и отдал под караул своим учителям. А сам с осторожностью забравшись в окно, лег на келейникову постель. Немного погодя начал он будить архимандрита. Учителя его, стоявшие под окном, услышав как будит архимандрита, взмолились оба, что бы он вышел вот оттуда. Провавлись ты, ругались они, чёрт с тобою и с шубою. Мы до беды с тобой дойдём. Но Тимоня не слушал их и закричал: «Отец архимандрит! Ваше высокопреподобие!

«Что? – отвечал тот томным голосом спросоня.

– Я видел сон дурной, – отвечал Тимоня. – Будто бы воры залезли к вам в кладовую и забрали деньги. А между тем взяли и шубу вашу. Тот, который лазил красть, взял её из сундука для себя. Деньги он все отдал товарищам, а сам желает одной только шубы. Но и той ему не дают. Кому бы вы приказали её отдать?

Архимандрит посчитал его за келейника своего, почему и сказал:

– О, как ты надоел! Куда ночь, туда и сон. Пожалуйста, не мешай мне спать.

Тимоня, помолчав немного, как только архимандрит снова стал засыпать, опять его раскликал и спросил:

– Да кому ж вы шубу-то отдать велите?

– Экой ты несносный человек! – сердито сказал архимандрит. – Кому ж еще, как не тому, который красть лазил? Но пожалуйста, дай мне покой!

Итак Тимоня, дав ему заснуть, вылез наружу и надел на себя шубу без всяких споров с учителями своими, которые при том еще и похвалили его умысел. Они возвратились домой, а придя первым делом припрятали добычу. После чего господа учителя стали между собой разговаривать об ученике своем Тимоне.

Проворство и вымыслы его крайне им понравились. Они надеялись от него и впредь видеть большей себе помощи, и чтобы удержать его при себе задумали отдать за него сестру свою, которая собой была вовсе не дурна, а чем и было Тимоне объявлено. Тимоня не упрямился столь выгодной женитьбе, ибо давали за невестой весьма приличное приданое. Он женился и став их зятем, стал уже не учеником двоих братьев, а товарищем.

По прошествии некоторого времени сказала ему жена:

– Худо нам, муженёк, и дальше жить с ними. Они воры отъявленные. Сверх того, ты ведь знаешь пословицу: «Сколько вору не ликовать, а палачевых рук не миновать». Слушай же моё желание и совет: лучше будет нам с тобой от них отойти. Хотя и не столь богато, но нам с тобой будет спокойнее в доме отца твоего.

Тимоне этот совет понравился. Он желание свое открыл шуринам своим, господам обдираловым. Хотя им слышать то было и досадно, но удерживать его они не могли. Они отпустили его на условии, дав ему свинью, с тем, что если они её у него в будущую ночь украдут, то им с него следует взять 200 рублей. А если нет – ему следует с них получить такую же сумму.

Когда же они у него эту свинью украдут, то и ему не следует от них обоих отходить, пока он ни них такую сумму денег не заработает.

– Очень хорошо, – говорит Тимоня, – я посмотрю как вы свинку-то у меня украдёте.

После чего собрал свой скарб и переехал вместе с женой в дом к своему отцу.

По прибытии домой замесил он в корыте для свиньи корм на одном вине. И свинья, наевшись досыта, стала бесчувственно пьяна. Тимоня тотчас же нарядил её в сарафан и положил её на печи в углу, где та и растянулась неподвижно. А сам вместе с женою лег в клети спать. Лишь только они заснули, как воры уже искали по всем хлевам и закуткам, но не сыскав желаемого, подошли к избе. Тотчас один из них влез в избу и потихоньку ощупал свинью. Но нащупав сарафан, без памяти выскочил вон.

– Что ты? – спросил его товарищ.

– Эх, брат, – отвечал тот, – ведь я чуть было беды не наделал. Это сопит та старая хрычовка, сватьюшка наша. Я её хватил за бок, как только не проснулась? А вонища от неё такая, что я чуть было не задохнулся! Однако постой, я знаю что теперь делать. Пойду спрошу у сестры – она мне спросоня скажет.

Он влез тихонько на клеть, прокопал крышку, и пошевелив сестру свою шестиком, сказал:

– Жена, а куда мы свинью-то дели?

– Как, ты не помнишь? – отвечала та, – мы в избе её положили на ночь, одев в сарафан.

Услышав это, брат спрыгнул с клети, как бешеный, бросился в избу к печи, сволок оттуда пьяную чушку, которая беспрестанно опорожняла излишек пищи, что было весьма неприятно для воровских носов. Однако они сволокли её со двора долой и, отойдя подалее, связали ей ноги, продели между них шест и помчали бедняжку на шесте во всю прыть. Однако, ехать на шесте ведь не в качалке, растрясло обожравшуюся свинью и учинился с ней обоюдный фонтан, который без остановки орошал воров и тем изобильнее, чем ускоряли они свой бег. Воры надеялись что выдумали наилучший способ для возвращения Тимони к прежней службе. Но опасаясь лишиться двухсот рублей, терпели они это жестокое искушение, и поспешали дорогой.

Тимоня же после отъезда свиньи скоро проснулся, а проснувшись и сам не сразу вспомнил, куда он дел свинью.

– Жена, жена, – воскликнул он, толкая жену под бок, – а куда мы свинью-то спрятали?

– Долго ли ты будешь меня об этом спрашивать? – отвечала та. – Ведь я тебе уже раньше сказала, что она лежит на печи в сарафане.

– Когда ты мне об этом сказывала? – вскричал он с ужасом.

– Недавно, – отвечала та, – конечно, ты ведь после этого заснул.

– Ну, прощай же наша свинка! – воскликнул Тимоня, соскакивая с кровати. – Конечно, её уже спровадили. – И побежал в избу.

Но на печи вместо свиньи на ощупь обнаружил он нечто мягкое, и совсем не схожее с приятным запахом, а именно то, что свинья ему оставила вместо благодарности за похмельное угощение.

Затряслись и у Тимони поджилки, но опасность и дальше жить у воров в работниках принудила его отложив бесплодное уныние, искать средства к поправлению беды. Он бросился к лошади и поскакал догонять путешествующую свинью, что ему вскоре и удалось. Воров он догнал вскоре, на самом входе в лес, и поехал за ними потихоньку. Довольно тёмная ночь препятствовала ворам его увидеть.

Вскоре оба весьма устали и решили отдохнуть, бросив в сердцах свинью на землю. Один из них сказал:

– Тьфу! Пропасть какая! Уморила! Но уж за двести-то рублей потрудиться можно.

Другой отвечал ему:

– Теперь бы я, брат, не пожалел бы рубля за подводу, чтобы эту стерву отвезти.

Тимоха между тем привязал свою лошадь, отведя её в сторонку, а сам, подойдя потихоньку, начал бренчать удилами узды, скинутой с лошади. Одни из воров, услышав это, сказал:

– Брат! Послушай-ка, никак спутанная лошадь ходит?

Тимоха продолжал бренчать. Вор уверился в своем предположении и без лишних околичностей бросился ловить лошадь, а другой между тем отдыхал, сидя близ свиньи.

Между тем Тимоха продвигался вперед от вора, который вознамерился поймать клячу. Так он незаметно завёл его далеко, где и оставил, а сам побежал к другому. Приблизившись к нему сажен на десять, стал он его окликать, говоря:

– Пособи, брат, расковать лошадь.

Тот, решив, что разговаривает с братом, двинулся к нему со словами:

– Экой же ты детина! Не можешь распутать лошади.

А Тимоня, будто не в силах удержать лошади, подвигался прочь и как отвёл его от дороги подалее, так и оставил его искать своего брата, который искал попусту лошадь, а сам побежал к свинье. Подхватив ее, он сел на лошадь и увёз домой.

Там он привязал путешественницу за ногу к стоящему посреди комнаты жернову, вокруг насыпал ржи, итак свинья начала кушать рожь и ходя кругом, принялась молоть жернова.

Сделав это, Тимоня опять отправился в постель и, ни о чем не думая, заснул спокойно.

Между тем воры сошлись вместе. Один спрашивал где лошадь, другой отвечал что и в глаза её не видел.

– Как? Ведь ты меня кликал «пособи распутать». – промолвил первый.

– Ты бредишь! – возражал второй. – Я ни слова не говорил.

– Ну, – сказал первый, – знать это Тимоха подшутил над нами. Пойдём-ка посмотрим, тут ли свинья?

Но довольно долго проискав свою добычу, так и не смогли её найти, из чего и догадались, что она в сопровождении зятя из возвратилась обратно в дом свой, куда они опять и побежали.