Марьяжник - Евгений Сухов

– Всенепременно. Я в этом уверен.

– Что ж, – Ирина Александровна нервно подернула плечами. – В таком случае спрашивайте.

Головацкий предпочел не ходить вокруг да около, а сразу перейти к главному.

– Вам известно о том, что ваш муж… ваш покойный муж… принадлежал к одному из антиправительственных кружков?

Ирина Александровна ответила не сразу, а через паузу. И при этом впервые посмотрела в лицо визитеру.

– Скажем так, я догадывалась об этом, господин Головацкий. Его постоянные отлучки, подозрительные личности, частенько бывавшие в нашем доме…

– Вот об этих личностях я и желал бы говорить с вами, Ирина Александровна, – невольно выдал свое нетерпение Матвей Евграфович.

Женщина неспешно сложила руки на коленях. По ее сухому востроносому лицу пробежала едва заметная тень, но она тут же вновь мужественно взяла себя в руки.

– Кто вас интересует, господин Головацкий?

– Вам знаком человек по фамилии Звонарев?

– Степан Германович?

Головацкий виновато развел руки в стороны:

– К сожалению, мне неизвестно ни имя, ни отчество этого человека. А разве среди знакомых вашего покойного супруга было много людей по фамилии Звонарев?

– Нет. – Ирина Александровна слегка прикусила нижнюю губу. – Только один. Степан Германович Звонарев.

– Невысокий, упитанный, смуглый? – предпочел уточнить Головацкий. – Прихрамывает на левую ногу?

– Да, это он, – кивнула Шевелькова.

– И часто он бывал в вашем доме?

И вновь ответ на поставленный Матвеем Евграфовичем вопрос последовал не сразу. Ирина Александровна подозрительно прищурилась.

– Так это Звонарев – убийца?

– Я не знаю, – уклонился Головацкий. – Выясняем. Так как часто, Ирина Александровна?

– В последнее время довольно часто. Он бывал практически через день. Обедал, иногда ужинал… Много рассказывал о своих приключениях в Германии…

– Он из Германии?

Ирина Александровна кивнула:

– Эмигрант. Вернулся с год назад.

– А когда Звонарев был у вас последний раз? – Матвей Евграфович, желая скрыть волнение, степенно разгладил усы.

– Вчера, – на этот раз без запинки ответила Ирина Александровна. – Он приехал уже под вечер, ужинать отказался, и они с Назаром уединились в кабинете. Назар был очень взволнован приездом Степана Германовича. Мне показалось, что Степан Германович привез какое-то дурное известие…

– Степан Германович был один?

– Один.

– И во сколько он уехал?

– Я не видела.

Головацкий сверкнул единственным зрячим глазом.

– Вы хотите сказать, что не видели, как Звонарев уезжал вчера от вашего мужа? Я правильно истолковал ваши слова, Ирина Александровна?

– На что вы намекаете? – живо подобралась хозяйка.

– Пока ни на что, – Матвей Евграфович решительно поднялся с кресла. – Я могу осмотреть место гибели вашего мужа?

– Вы хотите подняться в спальню?

– Если вы не против.

Ирина Александровна не выказала протеста, и, покинув гостиную, вместе с гостем поднялась на второй этаж. Маленьким ключиком, спрятанным до этого в рукаве, отперла дверь спальни. Покорно отступила в сторону, пропуская Головацкого вперед.

Матвей Евграфович вошел в помещение. Бегло осмотрелся, едва удостоил взглядом предположительно то место, где был найден убитым хозяин апартаментов, и тут же решительно двинулся по периметру спальни. Наибольший интерес профессора вызвала дверь в смежное помещение.

– Куда ведет эта дверь? – обернулся Головацкий к Ирине Александровне, продолжавшей скромно стоять в метре от порога.

– В кабинет Назара.

– В тот самый кабинет, где он накануне принимал Звонарева?

– Да.

– Можете открыть эту дверь?

Ирина Александровна отрицательно покачала головой.

– Ключ от этой двери был только у мужа. И я, к сожалению, не знаю, где он его держал…

– А есть возможность попасть в кабинет иным путем?

– Да. Из общего коридора.

– У вас есть ключ?

– Есть.

– Идемте.

Матвей Евграфович еще раз окинул взглядом спальню, словно удостоверяясь, что от его цепкого взгляда не ускользнула ни одна деталь, а затем вышел в коридор вслед за хозяйкой. Ирине Александровне потребовалось время для того, чтобы спуститься за ключом вниз, и, лишь вернувшись, по просьбе гостя она отперла нужную дверь. Головацкий вошел и почти сразу же удовлетворенно качнул головой. Розовая ажурная подушечка, прислоненная к изголовью дивана, и характерная ее примятость явственно свидетельствовали о том, что здесь кто-то провел ночь. Подозрения Матвея Евграфовича полностью подтвердились. Убийцу никто не видел входящим в дом профессора Шевелькова сегодня, потому что он никуда и не уходил со вчерашнего вечера. Звонарев провел ночь здесь, в доме. И, надо полагать, с согласия самого Шевелькова. Но почему?.. Головацкий подозревал, что он уже знает ответ и на этот вопрос. В этом запутанном деле для Матвея Евграфовича практически не осталось ни одной неразрешенной загадки. Равно как и то, что профессор с огромной долей вероятности мог предсказать следующий шаг убийцы. Вопрос заключался лишь в том, чтобы опередить палача, как про себя Матвей Евграфович успел окрестить Звонарева. А помочь в этом мог теперь только человек с родимым пятном. Только он – и никто другой…

Головацкий прошел к окну, отдернул штору и выглянул наружу. Вид из окна открывался на небольшой садик с противоположной стороны дома. Убийца, сделав свое дело, ушел этим самым путем. Матвей Евграфович склонился и детальнейшим образом изучил оконный шпингалет. Здесь тоже обошлось без загадок.

– Что-то не так? – раздался за спиной профессора голос Ирины Александровны.

Он обернулся.

– Еще один вопрос. Последний, пожалуй… – Матвей Евграфович достал из нагрудного кармана сигару и вставил ее в рот. Задумчиво и в то же время довольно нервно пожевал ее. Прикуривать не стал. – Я хотел бы поинтересоваться у вас, Ирина Александровна, относительно еще одного человека. Белла Розенталь. Вам это имя знакомо?

– Да, – по лицу Шевельковой, как и прежде, пробежала легкая тень. – Эта женщина также относилась к числу сомнительных знакомых моего мужа. Она бывала у нас. Иногда со Степаном Германовичем.

– А вчера? – нетерпеливо бросил Головацкий. – Вчера ее не было? То есть я слышал о том, что Звонарев явился один, но… Может быть, госпожа Розенталь приходила ранее? Или чуть позже?

– Нет, вчера ее не было, – ответила Ирина Александровна. Она была бледна, и Головацкий понимал, что женщина держится из последних сил. Не стоило злоупотреблять ее вниманием. – Но мне известно, что муж отправил ей записку с каким-то уличным сорванцом.

– Вечером? После прихода Звонарева?

– Именно. Это важно, господин Головацкий?

– Важным может оказаться все, Ирина Александровна, – нераскуренная сигара перекатилась из одного уголка рта в другой. – Огромное вам спасибо за содействие, и извините, что мне пришлось…

– Я все понимаю.

Они спустились вниз, Ирина Александровна попрощалась и, слегка ссутулившись, прошла через гостиную в соседнюю комнату. Головацкий покинул дом профессора. Легкие санки с извозчиком на козлах стояли там же, где Матвей Евграфович и просил его обождать. Он сел и распорядился отвезти его обратно к дому.

Буйчилов встретил Головацкого у дверей.

– Однако же вы долго, Матвей Евграфович, – с укором произнес он, едва профессор шагнул на тротуар.

– Пройдемте в дом? – по-деловому предложил Головацкий.

– Боюсь, уже никак, – начальник Третьего отделения нервно кусал ус. – Я только что получил уведомление. Мне надлежит немедленно вернуться на службу. Но… Мне, знаете ли, все же хотелось бы получить от вас некоторые объяснения, Матвей Евграфович. Были вы у Ирины Александровны?

– Был. И узнал все, что хотел узнать. Я близок к разгадке, как никогда, Кондратий Ксенофонтович, – в голосе Головацкого не было ни радости, ни торжества.

– Извольте объясниться. – Буйчилов бросил короткий взгляд на часы. – Вам известен убийца?

Санки, на которых вернулся Матвей Евграфович, уже уехали прочь. Навстречу пронеслись запряженные парой лошадей низкие сани с двумя барышнями на жестком сиденье. Молодой человек в форменном кителе и фуражке, шествовавший по противоположной стороне улицы, проводил их долгим заинтересованным взглядом. Редкие кружевные снежинки, плавно кружа, оседали на булыжную мостовую у ног Головацкого. Матвей Евграфович неторопливо раскурил сигару.

– Известен, Кондратий Ксенофонтович, известен. Да-с…

– И кто же он?

– Некто Звонарев. Степан Германович. Хотя я подозреваю, любезнейший, что и имя, и фамилия у этого человека вымышленные… Этот человек принадлежит к антиправительственному кружку, организованному генералом Корниевичем и князем Рушанским. Во всяком случае, с недавних пор, я так думаю… – попыхивая сигарой, продолжил Матвей Евграфович, в то время как стоящий напротив Буйчилов, не перебивая, слушал своего собеседника. – И сейчас Звонарев занят планомерным истреблением людей, относящихся непосредственно к верхушке кружка заговорщиков. Могу предположить опять же таки, что изначально работа его должна была ограничиться гибелью генерала, а потом… Потом, видимо, этого оказалось недостаточно. Что-то нарушило планы исполнителя, и в первую очередь заказчиков…