Общество поглощения. Человечество в поисках еды - Марк Биттман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беспокойство Крукса было совершенно обоснованным. Население промышленной Западной Европы обеспечивалось зерновым импортом из колоний и богатой пшеницей бывшей колонии, США. Законы «О зерне» были частично отменены, потому что импортируемое зерно было настолько дешевым, что европейские производители не могли конкурировать с его заморскими производителями. Все было прекрасно, пока Европа не начала понимать, что даже в богатых странах импорт продуктов питания целиком и полностью зависит от мирных отношений между участниками этой торговли. Вечного мира не бывает.
Когда британцы и другие европейцы решили снова вложиться в отечественное земледелие, предсказуемо оказалось, что у них не хватает земли – точнее, все еще плодородной земли. Росли конкуренция и напряженность, происходили стычки за колониальные территории, на которых почва еще оставалась достаточно богатой питательными веществами, чтобы давать урожай. Как отметил Крукс в своей речи, «первейшим и имеющим наивысшее значение оружием на войне является продовольствие»{103}.
Более того, вариант добычи удобрений за границей также быстро отпадал. Торговцы похищали китайцев, чтобы добывать гуано в бо́льших объемах, и его запасы истощились. На какое-то время его заменили другие две разновидности высокопитательного удобрения – нитрат фосфора, или селитра, и нитрат натрия («белое золото»). Они добывались и продолжают добываться по всему миру, от Индии до Кентукки и Чили, но, когда уменьшились и запасы азотных удобрений, цены выросли, а спрос на потребляемый растениями азот продолжал увеличиваться.
В мире очень много азота: он составляет почти 80 % атмосферы Земли. Однако азот инертен, растения не могут усваивать его в газообразном состоянии, а люди не знали способа извлечь азот из воздуха, чтобы его можно было использовать. Полезные формы азотных удобрений, такие как гуано и селитра, в долгосрочной перспективе были еще более ограниченным ресурсом, чем богатый азотом коровий навоз и куриный помет. Чтобы мировая экономика, основанная на товарных культурах, могла процветать, кто-то должен был принять вызов Крукса и найти способ использования атмосферного азота.
Это сделал Фриц Габер, немецкий еврей, родившийся в 1868 году, друг Альберта Эйнштейна, – став одним из самых влиятельных химиков в истории.
В 1909 году, всего через десять с небольшим лет после воззвания Крукса, Габер нашел способ в условиях высокого давления (свыше 200 атмосфер) и высоких температур (более 400 градусов Цельсия), используя железо в качестве катализатора, соединять атмосферный азот и водород и получать аммиак.
Впервые добыв азот из воздуха, Габер заложил основы для создания искусственного удобрения. Он сделал, как говорили немцы, brot aus luft – «хлеб из воздуха».
Новое удобрение, однако, не сразу получило широкое применение. Процесс Габера купила немецкая химическая фирма BASF, а его сподвижник Карл Бош адаптировал для промышленного использования. Полномасштабное производство началось в 1913 году, но вместо того, чтобы разрабатывать химические удобрения, компания BASF переключилась на другую бурно растущую отрасль – военную. Процесс Габера принес в мир новый класс химического оружия на основе азота и более мощные и простые в изготовлении взрывчатые вещества.
Сам Габер был успешным изобретателем новых видов химического оружия, превратившим хлор и другие газы в боевые вещества. Это привело к созданию «Циклона А», изначально предназначенного для уничтожения насекомых. Позднее с помощью той же технологии был получен «Циклон Б» – газ, который применяли нацисты в лагерях смерти, где были убиты многие родственники самого Габера{104}.
После Первой мировой войны, когда, наконец, удобрения на основе аммиака стали выпускать в больших объемах, производство зерна удвоилось, а затем снова удвоилось в течение пары десятилетий. Сидераты, севооборот и «зеленый навоз» были обречены повторить судьбу плугов на лошадиной тяге, поскольку химические удобрения стали использовать все фермеры, которым это было по карману. Наряду с трактором и химическими пестицидами, которые будут скоро созданы, новому удобрению суждено было предопределить путь сельского хозяйства в XX столетии и позднее.
Прежде чем это могло произойти, нужно было выиграть войну. Хотя об этом редко вспоминают, победа в Первой мировой войне была достигнута благодаря пшенице. К концу Викторианской эпохи, в 1901 году, и Британия, и Германия уже превратились из аграрных стран в величайшие в мире промышленные и военные державы. Обе являлись чистыми импортерами зерновых, шерсти, удобрений и других товаров первой необходимости, которые можно было доставлять в Британию практически только морем. Германия также зависела от заморского импорта таких жизненно важных товаров, как молочные продукты и пшеница.
В отношении поставок между этими двумя странами была огромная разница, создаваемая Атлантическим океаном. Если Британия всегда могла торговать через него со своими союзниками и колониями, доступ к нему Германии был (и до сих пор остается) ограниченным, поскольку осуществлялся через узкий и легко блокируемый Английский канал или через Северное море, также обычно контролируемое Великобританией.
Почти сразу после начала войны, в 1914 году, Британия перекрыла для немецких кораблей оба водных бассейна. Британские союзники Франция и Италия установили блокаду на Адриатическом море, самым северным портом на котором являлся Триест, в то время входивший в состав Австро-Венгрии. Все оставшееся время войны Германия, за редкими исключениями, не могла импортировать продовольствие морем (даже Балтика была частично заблокирована), и, поскольку большинство мужчин боеспособного возраста служили в армии, сельское хозяйство Германии испытывало нехватку рабочих рук, фуража, удобрений и животных (миллионы лошадей находились на фронте).
Как пишет Авнер Оффер в книге «Первая мировая война: Аграрная интерпретация» (The First World War: An Agrarian Interpretation), около 19 % калорий, потребляемых Германией, поступали из-за границы{105}, – несравненно больше того количества, без которого могло обойтись ее население. Имелись и другие проблемы, кроме импорта продовольствия. Немецкое питание включало много мяса, как в любой промышленной стране, а выращивание скота на мясо сокращает общее количество доступных калорий, поскольку часть калорий, «сконцентрированных» в животном, используется на поддержание его собственной жизни.
Это приводит нас к любопытному примеру Дании. Хотя Дания объявила нейтралитет, когда началась война, в 1917 году Германия отсекла эту страну от импорта удобрений, зерновых и других продуктов питания, объявив полную блокаду всего международного судоходства, которое могла контролировать{106}.
Датский рацион, как и немецкий, был очень уязвим в этих условиях. Страна выращивала вполовину меньше зерна на душу населения, чем Германия{107}, и значительная его часть шла на корм скоту. Однако правительство продемонстрировало впечатляющее здравомыслие, решительность и единство, решив увеличить поставки зерна гражданам за счет сокращения производства спиртного, введения нормирования белого хлеба, отказавшись от выращивания свиней и поощряя потребление цельного зерна. По словам доктора Миккеля Хиндхеде, одного из лидеров этой кампании, «мясо – последнее требование, которое должно быть удовлетворено [в рационе]. Если людям придется ждать, пока свиньи и крупный рогатый скот не получат достаточно пищи, они умрут от голода»{108}.
Хиндхеде был прав. Любая частично сбалансированная диета достаточной калорийности обеспечивает адекватное содержание белка. Поэтому после включения в рацион зерна, которое прежде скармливалось скоту, датчане максимально эффективно использовали сельскохозяйственное производство страны, сконцентрировавшись на цельных злаках, картофеле, фруктах и овощах.
В действительности Хиндхеде назвал год с октября 1917-го по октябрь 1918-го «годом здоровья». Смертность в Дании стала самой низкой в истории{109}. Средний показатель смертности от хронических заболеваний взрослых жителей Копенгагена с 1900 по 1916 год, судя по выборке, составлял 100 человек на 10 000; в «год здоровья» – 66 человек. Общая смертность в Дании в октябре 1917-го – 1918 году составила 10,4 человека на тысячу, меньше предыдущего самого низкого значения в 12,5 человека.
Следует признать, что улучшение здоровья граждан могло иметь и другое объяснение. Некоторые называют период 1917–1918 годов «годом сливочного масла»{110}, утверждая, что люди стали здоровее благодаря сокращению потребления алкоголя и исключению из рациона
