Тафгай - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может враги что-то в чай подлили? — Спросил я без всякой надежды на положительный ответ.
— После чая дёрнули по глоточку домашней наливки, — пояснил странное поведение одноклубников Валера.
— А потом? — Я потормошил физорга.
— Потом ещё по глоточку, а затем после первой и второй перерывчик небольшой, — отец семейства развёл руками. — А наливка фамильной разработки оказалась с секретом. Видишь, какие сидят.
— Ладно, — хлопнул я в ладоши. — Нам главное не победа, главное сейчас на паркет выйти. Снимут ведь теперь к едреней фене с соревнований!
Я быстро прошелся по раздевалке, открыл дверь в душевую и включил холодную воду.
— Валера давай по одному телу подталкивай! — Скомандовал я.
Первым пошёл под ледяную воду Толя, который мне сообщил, что Роллинг Стоунз — форева. Затем Колян высказался после холодного душа, что гив пис — это чанс.
— Говорит, чтоб дали миру шанс, — пояснил я Валере бред неформала. — Получи, зараза! — Я тут же влепил волосатику смачный подзатыльник.
Кирилл и Мефодий под струями воды тоже начали припоминать, как изобрели славянскую азбуку. Пытались произносить буквы в произвольном порядке. Иногда даже выходило что-то наподобии: «Я больше не буду».
Последним пошёл под холодный каплепад из душевой лейки сам виновника торжества.
— В моей настойке, — бормотал физорг, — главный секретный ингредиент, это гриб! Но какой я не скажу.
— Не скажу, не скажу, — бубнил я, поливая голову Палыча из душа. — Совсем сдурел, настойку делать на мухоморах? Подумаешь бином Ньютона — секретный гриб.
— Валера, в зале должен быть врач возьми у него нашатырь, — я немного выдохнул, так как у одноклубников вроде проявилась некоторая осмысленность в глазах.
На финальную игру против команды заводоуправления мы вышли нельзя сказать, что бодрячком, но на ногах в целом держались уверенно. И даже сумели побороться, забили целых пять очков за три партии. Две проиграли со счётом 15 — 2, и одну 15 — 1. Если бы ещё Коля, Толя, Кирилл и Мефодий не так активно радовались, когда мяч вбивали в нашу половину площадки, то вообще было бы замечательно. А так кое-какие вопросы у зрителей возникали, насчёт адекватности поведения.
— А нам и второе место — хорошо! — Выкрикивал несколько раз с места Олег Палыч. — Много вы в волейболе понимаете? Нихрена не понимаете! Вот и не свистите!
* * *В кинотеатре с мест для поцелуев лично мне американский вестерн за счёт богатырского роста виден был хорошо. А вот Света, намучилась. То одна голова часть экрана закрывала, то вторая. В общем, пришлось мне вернуться в вестибюль и выпросить, а точнее вытребовать деревянный ящик, чтобы сев на него человек скромного роста мог нормально посмотреть, что наснимали в Голливуде.
А наснимали там ерундистику полную. Ни драк нормальных, ни стрельбы, ни трюков постановочных в фильме не предусмотрели. Скромненько, уныло и бюджетно. Про постельные сцены, причём про групповушку, был лишь один намёк. И надпись на афише, что дети до 16 лет не допускаются, лично я счёл рекламным трюком, чтобы баблишка срубить с честных советских граждан.
И где-то минут за двадцать до конца «киношедевра», глаза мои слиплись и я забылся крепким богатырским сном. Поэтому когда провожал Свету домой, всю дорогу она на меня дулась. Ну как же, места для поцелуев — были, а поцелуев этих самых — не было.
Но в подъезде набравшись смелости, которой девушке было не занимать, она спросила в лоб:
— А мы целоваться будем?
— Могу чмокнуть в щеку, ведь друзья в губы не целуются, иначе дружба может перерасти в фиг знает во что, — хохотнул я.
— Ладно, — выдохнула Света, повернув ко мне свою румяную щечку.
Я поднес к ней губы, и вдруг чертовка резко повернула голову и подставила мне губы. Но и я оказался казачком тёртым, вовремя процесс чмоканья затормозил на середине. Быстро отпрянул и нажал пальцем на маленький вздёрнутый аккуратный носик девушки.
— Ну-у-у? — Обиделась она.
— Шалость не удалась, — улыбнулся я.
И тут открылась дверь, в которую высунулся физорг в трико, в майке и с красной пластмассовой пылевыбивалкой в руке.
— Света, иди домой! — Гаркнул Палыч.
Последствия дневного происшествия кроме покрасневших глаз больше ничего необычного ни на лице мужчины, ни в поведении не выдавали.
— Олег Палыч, появилась такая идея, — сказал я, пока Светка усиленно делала вид, что уже взрослая и в опеке родного отца не нуждается. — Нужно будет с понедельника начать хоккейные тренировки. Сами же говорили, что за хоккей в зачёт «Спартакиады» дадут больше всего очков.
— А как же теннис и баскетбол? — Самсонов немного остыл, переключив сознание на свои рабочие обязанности.
— В теннис завтра, в воскресенье, как-нибудь отстучимся, — я безразлично махнул рукой. — В баскетбол как-нибудь на неделе отбросаемся. А вот на лёд должны встать уже в понедельник. И первым делом посмотреть, кто на коньках вообще кататься из цеха может. Чувствую, выставят против нас, простых работяг, заводоуправление и конструктора хоккеистов из горьковского «Торпедо».
— Не исключено, — согласился физорг.
Глава 12
Странные ощущения. Я уже думал, что мои сны, где гоняю шайбу по льду, рассекая на невероятной скорости, так и останутся снами. Ведь после той злосчастной травмы колена, даже игра в ночной хоккейной лиге могла сделать меня хромым инвалидом. Но нет. Невероятный кульбит, весёлая шутка высших сил, если они конечно есть, неведомым образом перекинула меня из 2021 года в 1971, и вот я на льду дворца спорта горьковского «Торпедо».
Грязно-серый лёд, обшарпанные деревянные борта без всякого намёка на рекламу, всё это мелочи. Главное я сейчас скольжу широким раскатистым шагом вдоль пустых трибун, а в руках у меня бюджетная клюшка марки «ЭФСИ», то есть продукт экспериментальной спортивной фабрики. Кстати, выложил я за эту склеенную из разных слоёв древесины «хоккейную кочергу» четыре рубля, и пока не пожалел. Так как по шайбе ещё ни разу не засветил от всей души.
Я сделал ещё пару
