Дети утренней звезды - Алексей Олейников

… Алхимия смешивает несмешиваемое – не просто вещества, а субстанции разного порядка. Что значит – «возьмите терпение и нагревайте его с принципиальной ртутью?» Или «смешайте тоску с серой и прокалите, пока черный дракон не осядет по краям сосуда?»

От такого у кого угодно голова пойдет кругом, но студенты бойко стучали по клавишам, скрипели ручками, записывали аудио– или видеоверсию лекции. Кто-то умудрялся еще и спорить с коллегами по поводу неясных мест, воздух в аудитории слегка потрескивал от возбужденного энтузиазма, в каковом пребывали студенты после демонстрации философского камня, и Дженни чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Эжен вообще расстелил большую тетрадь (стулья в зале были с откидными столиками, как в самолетах). Желтые страницы были густо исписаны красными и зелеными чернилами, заполнены рисунками. Он внимательно слушал профессора и периодически касался листа черной ручкой с серебряным пером. В ответ на полях отображалась синяя закорючка на неведомом алфавите.

«Артефакт, да еще и зашифрованный» – тетрадь замерцала в ясном взоре. Дженни пригляделась. Шифр явно не рассчитан на ясный взор, она легко разбирала слова, но не понимала смысла написанного.

В тоске она посмотрела в окно – о, это прибежище школьников всех эпох! – и вздрогнула. К стеклу с той стороны прилипла улыбчивая морда с острыми зубами. Уродец, похожий на глиняного крокодила, зашебуршил лапками и полез выше: припал серым, в трещинах, пузом к стеклу, заскрежетал зазубренным хвостом.

– Опять эта дрянь, – бледная девушка с русыми волосами, затянутыми в пучок, метнула раздраженный взгляд на существо.

– Что это?!

Девушка взглянула искоса:

– Голем. Вчера из деревни, что ли?

– Угу, ясно, – Дженни не обижалась на… Эмилию, кажется, так ее звали. Она и правда в каком-то смысле из деревни: весь мир темников для нее – сплошная загадка, так что спасибо всем, кто помогает в нем разобраться.

Черный контур, внутри которого блуждала золотая искра, – так выглядел голем в ясном взоре. Существо с заемной жизненной силой, кто-то вдохнул в него искру существования, и она ходит и ходит неустанно по кругу, давая ему силы двигаться. Голем медленно пополз вниз, оставляя липкие разводы на стекле.

– Уберите эту гадость! – возмутилась Эмилия. – Чья ящерица?

– Каин никому не мешает, – спокойно заметил рыжий коротышка. – Сиди скреби в тетрадке.

– Он на меня смотрит!

– Поверь, Эмилия, на тебя не смотрят даже големы, – успокоил коротышка.

– Ты не доживешь до конца лекции, Хенниг Бранд!

– Господа студенты, вы хотите выступить вместо меня? – неожиданно ясным и глубоким голосом поинтересовался Беренгар.

Хенниг и Эмилия синхронно замотали головами.

– В таком случае я буду благодарен, если вы снизите звуковую интенсивность вашей полемики до приемлемого в приличном обществе уровня, а лучше всего – вообще на время ее прекратите. В свою очередь хочу добавить, господин Бранд, что если ваш голем – весьма небрежно созданный, надо заметить, – не отлипнет от окна и не перестанет отвлекать остальных студентов, то вы рискуете его лишиться. Total contritio, так сказать.

– Это собственность семьи Бранд, – с вызовом заметил коротышка.

– А это лекция Беренгара Сиракузского! Я снимаю с вашей пятерки пять баллов, мистер Бранд.

Бранд немедля заткнулся, но было поздно – остальные члены его пятерки взглядами изничтожили своего командира на корню. Если бы он был деревом, то уже бы вспыхнул. Но если бы он и был деревом, то точно дубом, а дуб плохо горит.

Дженни вздохнула. Лас бродил по окрестностям, сказал «надо разведать что к чему». Он будет разведывать, а ей, значит, здесь томиться? Ну уж нет, ей есть чем заняться, например считать овец… то есть однокурсников. Вот, например, красный как рак Хенниг Бранд – рыжий коренастый коротышка, подвижный, с короткими крепкими руками, веснушками и щербатым ртом. Лидер пятерки «Бета». Импульсивный, вспыльчивый и не очень умный. Зато решительный. Вот Адонис Блэквуд – полная его противоположность, стройный мулат с черными дредами до плеч. Ходит в дорогих белых костюмах, носит золотые перстни-артефакты, белую трость, внутри которой холодное лезвие. Он сам похож на эту трость – внешнее изящество и броский вид, за которыми таится опасность. Он сидит, откинувшись на стуле, уперев ногу в блестящем ботинке в стол, вертит в руках трость и слушает лекцию Беренгара с выражением легкой скуки на лице. Он и не думает записывать – зачем, когда рядом прилежно стучит по клавишам ноутбука Франческа Блажек, девочка из его пятерки. Адонис – лидер пятерки «Альфа», явный фаворит в Игре пятерок, харизматичен, властолюбив, коварен и опасен. А вот Эмилия Альмквист, бледная и худая, как щепка, девушка. О подбородок можно порезаться. Холодные глаза цвета зимнего северного моря – Дженни хорошо помнила этот цвет. Русые волосы туго стянуты прозрачной нитью в пучок, в прическе сверкают две иглы, увенчанные жемчужными шариками – два очевидных артефакта. Она пишет лекцию сама, методично выпестряя страницу за страницей быстрыми стенографическими знаками. Эмилия – лидер пятерки «Йота». Умна, беспощадна и гораздо более коварна, чем Адонис.

Ясный взор не позволял читать мысли – только прямые намерения в момент атаки, но он обострял интуицию. Любой человек, умеющий наблюдать за людьми и делать выводы, пришел бы к таким же умозаключениям. Ясный взор просто ускорял процесс. К тому же ей помогала Маха… в те моменты, когда Лас с медальоном был рядом.

Остальные пятерки не так сильно выделялись. То есть для обладателя ясного взора любой из темников разительно выделялся в толпе обычных людей. От них шел знобящий холодок всепобеждающей уверенности, самолюбивой, амбициозной, властной. Они все были рождены и воспитаны с чувством, что вся земля дана им во владение, и обращались с симплами с великодушным презрением и равнодушием, которое можно бы принять за доброту, не будь она так безразлична. Дженни видела, как они разговаривают с обслугой, она помнила, как Сара помыкала своими охранниками – взрослыми сильными мужчинами. Такая сила притягивает слабых и держит на расстоянии сильных. Казалось, темники рождались с даром повелевать и управлять, они были волками в мягких овечьих шкурах, которые им предоставило современное общество.

«Если собрать в одном месте пятьдесят молодых волков, будет драка, – подумала девушка. – Не этого ли добивается Фреймус?»

Глава тринадцатая

Директор цирка «Магус» Билл Морриган встретил его на пороге:

– Марко Франчелли! Ты еще жив?

– Я тоже рад тебя видеть, Билл, – ответил Марко.

– Сбежал с Авалона? – Билл Морриган опирался на трость, серебряный лев рычал в его ладони. – И пришел сюда?

– Билл, глупо затевать ссору сейчас. Ты же в курсе всех новостей.

Директор мрачно взглянул на него:

– Заходи.

Он рухнул в кресло, вытянул ногу, принялся растирать голень с болезненным вздохом.

– Опять? – сочувственно спросил Марко. – Сколько лет уже?

– Десять, – буркнул директор. – Да что толку, эльфов прострел не лечится. Нынче ты без Синей печати, как погляжу.

– Хранителем печати стала Дженни.

– Ты доверил ей последнюю из печатей? – нахмурился Морриган. – Совсем из ума выжил.

Марко не ответил, он откинулся на стуле и смотрел на директора цирка ясными сосредоточенными глазами. Морриган заерзал.

– Как обстановка, Билл?

– Все прекрасно. – Морриган выдохнул, согнул ногу. Достал из коробки сигару, отрезал кончик карманной гильотиной, раскурил, хлопая толстыми губами. Окутался клубами белого дыма.

– С тех пор как ты удрал, все отлично. Никто не раздражает.

– С Той стороны гости не тревожат? Или ты уже забыл, зачем существует Магус Англии?

Билл перегнулся, ткнул в сторону Марко багровым оком дымящейся сигары:

– А что я могу, когда ты увел лучшую часть моего Магуса?! Если случится большой прорыв, нам не поможет никто, даже Авалон! Теперь Служба Вольных Ловцов вне закона – мыслимое ли дело?! – Он в изумлении развел руками: – Ты и на Авалоне умудрился все испортить. Даже Замок Печали тебя не исправил. Кто нам теперь поможет? Лекари? Талос? Теперь мы сами по себе, и лучшее, что я могу сделать, – это сберечь цирк до лучших времен.

– То есть опять спрятаться, – подытожил Марко.

Билл Морриган побагровел:

– Зачем ты здесь, Франчелли? Выкладывай!

– Ты знаешь, – спокойно сказал Марко. – Отдай его.

Билл Морриган подавился сигарным дымом.

– Ты знал, что так будет. Что рано или поздно я приду за ним.

Директор справился с кашлем и грянул о стол тростью. Серебряная голова льва сверкала – слишком ярко для вагончика с опущенными жалюзи, лев рычал, лев рвался в бой.

Марко подался вперед, выставил острый подборок, сжал пальцами колени, лицо стало хищным и злым.