Южный фронт - Сергей Зверев

– Поругайся-поругайся. Выплесни из себя все это дерьмо, – не стал перечить комбат.

– Видишь? Все очень просто. Теперь отпускай заложников.

– Идите же. Чего стоите?! Разве не понятно, что я вам теперь не указ, – сокрушаясь, промолвил он.

Есения сразу же направилась секретной тропой через трясину, уводя за собой атташе. Порученец, обливаясь потом и слезами, стоял на кочке посреди болота. Вокруг шипели змеи. Огромные комары так и норовили впиться в его тело.

23

Между тем лагерь потерпевших авиакатастрофу продолжал жить своей жизнью, где царило уныние и страх. Почти никто не ждал от ближайшего будущего чего-то хорошего. Опять же, странная смерть посольского водителя лишь подогревала подобные настроения. Бедолагу похоронили на устроенном ранее кладбище, где уже лежали погибшие при крушении и умершие от ран. Слез никто не лил. Даже вдова, успевшая вдоволь нарыдаться до этого. Теперь она сидела возле больной дочки и беспрестанно повторяла, что папа сел на маленькую лодочку и поплыл за подмогой. Девочка обнимала свою любимую игрушку и улыбалась, веря в правдивость рассказа мамы. Неподалеку пассажиры, согласившиеся быть поварами, готовили на костре рыбный суп. Котелки, воду и необходимые продукты своевременно доставили из деревни рыбаки. Свое обещание они выполняли. И это вселяло в пострадавших призрачные надежды на то, что помощь в принципе возможна.

Пока готовился обед, Селиванов и Сенников решили снова наведаться к самолету. Никто из жителей лагеря не обращал на них внимания, все занимались своими делами: несколько мужчин играли в карты, кто-то строгал из дерева то ли шахматные фигурки, то ли игрушки для детей, некоторые женщины умудрились даже устроить стирку.

– Вот могли бы ведь спокойно жить и ждать помощи от наших, – заметил посол. – Но это уныние, эта «печать скорби на челе» просто выбивают почву из-под ног.

– Это вполне объяснимо, – ответил пилот. – Людям необходима хотя бы относительная уверенность в завтрашнем дне. А ее сейчас нет ни у кого. Даже у нас с вами. И отсюда возникает то, что называется «паническими атаками». То есть неожиданные приступы страха. Они и в обыденной жизни современного человека стали нередким явлением. А уж здесь и подавно. Нас, летчиков, хотя бы обучали преодолевать этот недуг. Но ведь большинство даже не в курсе, что это такое…

– Да-да, – кивнул Александр Викторович. – Но ведь мы с вами сделаем все возможное, чтобы дать обитателям нашего лагеря новую надежду на спасение?

– Кусочек новой надежды, – тут же уточнил Артем. – Думаю, аккумуляторы еще не до конца разрядились.

Они приблизились к самолету. На всякий случай внимательно осмотрели его, обойдя вокруг. Не хотели повторить судьбу водителя. Когда стало понятно, что посторонних нет, пилот и посол стали пробираться в кабину. Носовая часть самолета была приподнята, покоясь на вдавленных, но не до конца сломленных деревьях. Приходилось идти под наклоном вверх. Каждый новый шаг порождал иллюзию качки и ощущение, что вот-вот провалишься вниз. Сенников продвигался, не держась за что-либо. А вот Селиванов то и дело хватался за кресла. Наконец они оказались в кабине пилотов. Командир экипажа с удовольствием для себя отметил, что с момента его последнего визита там ничего не изменилось. Все оставалось на своих местах, а рация была цела. Подозрения, что убийца водителя мог побывать и здесь, мгновенно растаяли.

Под нетерпеливым взглядам Селиванова Сенников включил рацию. Заряд батарей действительно приближался к нулю. Однако возможность выйти в эфир еще оставалась. Это вызвало ликование со стороны посла. Летчик тоже был рад, но не выказывал своих эмоций. Используя одному ему известные хитрости, Артем все-таки сумел связаться с «большой землей». Без лишних подробностей он доложил обстановку и уточнил насчет обещанной подмоги. Ему ответили, что все идет четко по плану. Обещанный спасательный корабль с Кубы был уже на подходе к острову. «Скоро вас всех эвакуируют и окажут необходимую помощь. Надо лишь немного продержаться», – словно заклинание, звучали слова «большой земли».

– Надо уточнить насчет обещанной группы спасателей, – встрял в разговор Александр Викторович.

– Поздно, – грустно промолвил Артем. – Аккумуляторы сдохли. Больше мы не сможем ни с кем связаться.

– Вот елки-палки! – негодующе воскликнул посол. – Они ведь нам ничего нового и не сказали. Опять судно, опять на подходе. Когда ж оно, в конце концов, сюда подойдет!

Летчик отнесся к сообщению с «большой земли» более спокойно и не стал развивать тему.

– Может быть, порыться в багажном отсеке? – спросил он. – Вдруг найдется что-нибудь полезное…

– Да вроде же рылись уже… Хотя, с другой стороны, почему бы и не попытаться. Как говорится: попытка не пытка.

– Главное, чтобы не так, как с водителем, – хмуро отреагировал командир экипажа.

– Действительно, – качая головой, согласился посол. – Но мы же с вами более осмотрительные. Посторонних здесь нет. А в багаже наверняка может найтись что-нибудь нужное. Думаю, что сразу стоит оговорить, на что будем обращать особое внимание.

– Еда, вода и лекарства – три главных предмета поиска, – мгновенно выдал Сенников. – Значимость всего остального будем оценивать по ходу дела.

Селиванову к этому и добавить было нечего.

Мужчины выбрались из кабины и направились в багажный отсек. Оказавшись там, Сенников сразу же взглянул своим наметанным глазом на разбросанные вещи. Следов недавних поисков незнакомцем чего-то в отсеке заметно не было. Многие вещи лежали в том же положении, как их оставили, унося отсюда тело погибшего водителя. Поколебавшись, «искатели» принялись за работу. Чемоданов, сумок, баулов и прочего добра в отсеке было очень много. На осмотр каждого багажа уходило много времени. Результат же не всегда соответствовал ожиданиям. Впрочем, нельзя сказать, что поиски происходили безрезультатно. Находились и банки с консервами, и вакуумные упаковки с печеньем и хлебцами. Нашлась даже целая упаковка больших бутылок минеральной воды. И лекарств отыскивалось немало. Однако по названиям трудно было понять, что именно это за медикаменты. Тем не менее все лекарства бережно складывались в отдельную коробку. «В лагере уж точно разберутся, что к чему!»

Выискивая нечто полезное, мужчины старательно избегали предметов из числа дипломатической почты, также находившихся в багажном отсеке. Даже на несколько огромных увесистых ящиков сначала не обращали внимания. Когда же стало понятно, что «добыча» в итоге оказалась не такой большой, они задумались и о ящиках.

Пилот заговорщическим взглядом посмотрел на посла и высказал предположение:

– А вдруг там что-нибудь полезное?

Селиванов с пониманием отнесся к мысли летчика, но сразу же напомнил:

– Может, и полезное. Но диппочту вскрывать не положено. Это четкое правило, и его нарушение преследуется по закону. Так что об этих ящиках следует забыть.

Говорил он складно, как и полагалось дипломатическому работнику. Однако по глазам можно было понять, что его самого одолевают противоречивые мысли.

– Так, а вы сами не знаете, что там в них? – словно не услышав предыдущую реплику посла, поинтересовался Артем. Он явно не собирался отказаться от задумки проверить содержимое ящиков диппочты.

– Это может показаться странным, но я абсолютно не в курсе, что находится в этих ящиках, – ответил тот. – Ну вот так получилось. Я как глава российского посольства, по идее, должен бы знать это. Ведь отправку диппочты обычно курируют послы. Но это вовсе необязательно. Вот и в нашем случае эту обязанность взял на себя военный атташе. В порядке распределения обязанностей. У меня ведь и так забот по другим направлениям моей деятельности хватало. Так что именно эту вот почту отправлял не я, а подполковник Сергей Ткачев. Был бы он сейчас с нами, то наверняка бы все рассказал. Это с виду он разбитной малый, а так – человек дела.

Сенников выслушал тираду посла, затем, размышляя, покусал губы.

– Да, человек дела, – машинально повторил он и продолжил гнуть свою линию: – Конечно, правила о пересылке диппочты нарушать нельзя. Но это в нормальных условиях. А у нас разве нормальные? У нас ведь форс-мажор! Речь идет о жизни и смерти наших сограждан, а мы колеблемся, вскрывать или не вскрывать какие-то ящики!

– Я, конечно, вас понимаю и в чем-то даже разделяю ваше мнение, – проговорил Александр Викторович. – Но прибудут сюда спасатели и спецслужбы. И что они увидят? Раскуроченную диппочту? Начнутся разбирательства. Зачем нам эта лишняя нервотрепка? Нам и так уже переживаний с верхом хватило. Аж до гробовой доски. Мне скоро уходить на заслуженный отдых. Я не хочу, чтобы из-за каких-то ящиков меня раньше времени уволили.

– А если бы эти ящики оказались поврежденными в результате катастрофы? Кто бы тогда нес ответственность? – не сдавался командир экипажа.