Рюрик - Галина Петреченко

Старый Верцин, одетый в пурпурную длиннополую одежду, скрепленную старинной фибулой на правом плече, медленно махнул правой рукой и величественно произнес:

— О, верховный жрец рарогов! Ответь верным слугам нашего священного божества: готов ли Святовит принять приглашение для созерцания собранного урожая?

— Да, мой вождь! — взволнованно ответил Бэрин. — Взойди в святое место и узри все своими глазами! — Друид поклонился присутствующим и первым вошел в храм.

Вслед за ним медленно и торжественно ступали Верцин, Рюрик, Ромульд, Гюрги, Эбон, Дагар, Геторикс, Аскольд, Дир и все остальные…

Дойдя до изваяния Святовита, Бэрин взял из руки бога рог с напитком и внимательно рассмотрел его содержимое.

— По состоянию души и тела Святовита, по велению его голосов весь следующий год ожидается плодородным и изобильным, — медленно проговорил друид, уставившись на рог, и в подтверждение того, что все сказанное им правда, пронес рог перед лицами присутствующих.

Все вглядывались в отметки на наружной стороне рога, заглядывали внутрь его, улыбались, довольные благим предсказанием, и ждади, когда Бэрин покажет священного коня.

— Завтра ты покажешь рог всему племени, — повелел Верцин. — А теперь покажи нам священного коня, — тихо приказал он и, поклонившись Святовиту, первым пошел вслед за жрецом…

И вот наступило долгожданное завтра. Мужчины-рароги, собравшиеся со всего Рарожского побережья, вели к священному храму жертвенных животных и радовались, предвкушая пир в завершение торжества. Длинные синие волосы их были перехвачены височными разноцветными повязками с металлическими украшениями, празднично развевались на легком теплом ветерке пурпурные одежды.

На священной поляне уже горели костры, на которых зажарят туши жертвенных животных. Не хватало только бочек с хмельным напитком: их выкатят перед самым началом веселья.

Бэрин ждал, чтобы народу собралось как можно больше. И когда толпа людей заполнила всю священную поляну, жрец поднял руку вверх и провозгласил:

— О люди героического Рарожского побережья! Святовит рад принять ваши богатые жертвы, ибо Свято-вит счастлив. Он благословил вас, и вы победили германцев! И за все ваши подвиги и труды, свершенные в этом году, Святовит дает вам весь следующий год такой же изобильный, как и нынешний!

Толпа загудела, задвигалась, закричала: «Слава Святовиту, давшему нам сильные руки и ноги! Слава Сварогу, давшему нам победоносное оружие! Слава Перуну, делающему нас искусными воинами», — и начала передавать параситам жертвенных животных.

Когда шум стих, Бэрин переступил порог храма и скрылся в глубине его. Мужчины выстроились в ряд длинной цепочкой и молча по двое стали медленно входить в святилище, где главный жрец племени держал в руке заветный рог. Убедившись в том, что предсказания жреца были правильными, пары отходили к противоположной стене и все так же молча ждали кульминации таинства. И все-таки они не могли скрыть возбуждения, которое уже охватило их всех. Они переминались с ноги на ногу, подталкивали друг друга локтями, радостно заглядывали в лица соседей. Наконец прошла последняя пара. Жрец выплеснул из рога старую жидкость и налил в него свежую.

— Мы благодарим тебя за наши успехи, Святовит!

Выпей с нами! — ласково предложил Бэрин и быстро вставил в руку изваяния священный рог. Людям показалось, что Святовит кивнул им всеми своими четырьмя головами.

— Ты, славнейший из всех богов, — начал Бэрин праздничную молитву, вечно творящий жизнь на земле и на небе, милостиво оберегающий край морской от бед и лишений, прими дары малые по сравнению с твоей добротой великой и в день снятия урожая отведай с нами нашу пищу! Да будет вечно силен и добр дух твой! Да прославятся в веках люди-русы, что открыли нам вечное твое благословение! — торжественно проговорил Бэрин, затем ловким движением выхватил рог из рук бога, молниеносно выплеснул из него напиток и тотчас же налил снова.

— Он принял наши дары! — пояснил Бэрин и отошел в центр святилища.

Толпа зашевелилась, задвигалась, и через мгновение возле Бэрнна оказался огромный, величиной с самого жреца, пирог.

Бэрин быстро спрятался за него и весело крикнул:

— Сладок ля пирог этот, соплеменники мои? Все дружным хором отвечали:

— Сладок, жрец, сладок!

— А виден ли я из-за пирога?

— Нет, жрец, не виден, — весело и громко отвечала толпа.

— Я хочу, чтоб всегда наши поля были с хлебом! Чтобы всегда их поливал благодатный дождь! Чтоб всегда на наших столах были теплые пироги. И в будущем году, как и ныне, я хочу стоять за таким же пирогом! — В голосе Бэрина звучала неподдельная радость. После этого он вышел из-за пирога, и те, кто находился к нему ближе других, встали в круг. Он вошел внутрь этого круга и, медленно кружась, звонко и четко выкрикнул первую заповедь:

— Вечно чти бога своего Святовита! Люди, стоящие в кругу, хором повторяли:

— Вечно чти бога своего Святовита! И вся толпа громко и дружно вторила зову верховного жреца:

— Вечно поклоняйся богу своему Святовиту! И соплеменники так же горячо повторили и эти его слова.

— Жертвуй для своего бога Святовита! — изрек Бэрин последнюю, самую важную заповедь и, остановившись, добавил: — Да вознаградит вас Святовит за это успехами на море и на суше.

И толпа обрадованно подхватила:

— Да вознаградит нас Святовит за это успехами на море и на суше!

Люди с усердием кланялись Святовиту и, выполнив весь ритуал, неспешно покидали храм…

А на священной поляне на кострах уже жарилось сочное мясо, и возле каждого парасита стояла объемистая бочка с хмельным напитком…

Сгущались сумерки, и начинался тот знаменитый мужской пир, на котором прославлялось мужество и отвага рарогов и укреплялся боевой дух этих славных потомков венетов и кельтов…

Старый Верцин умел не пьянеть. Он с вниманием слушал своих развеселившихся военачальников и жрецов, восседавших в центре поляны на медвежьих шкурах. Наконец он решил, что пора раздать награды, иначе захмелевшие победители не оценят его щедрости, Вождь поднял руку, привлекая к себе внимание, и торжественно сказал:

— Бэрину за победу над Истрием дарю двадцать наложниц!

Все хором загалдели:

— Ура! Вот это дар!

Бэрин в ужасе схватился за голову, чем вызвал дикий хохот даже у вождя.

— Бэрин, тебе придется подзанять сил на красавиц у Святовита! — кричал ему Рюрик.

— Юббе! Тебе дарю таких наложниц, из-за которых позабудешь своих фризских соблазнительниц! — продолжал Верцин.

Смех грянул с новой силой, так как хромающий Юббе продемонстрировал, что он будет делать со своими новыми наложницами.

— Аскольду с Диром я дарю по пять наложниц! — прокричал Верцин, вытирая слезы, выступившие у него от смеха.

— Мало! — кричали в ответ знатные волохи.

— У вас уже есть пленницы! — пригрозил им пальцем вождь. — Оставьте женщин и для наших воинов, — полушутя-полусерьезно потребовал он.

Аскольд с Диром снова и снова брались за кубки.

— Дагар и Гюрги! — зычно выкрикнул Верцин, покрывая общий хохот. — И вам дарю по пять наложниц! Гюрги склонил голову в знак благодарности. И тут вождь поймал испытующий взгляд, который бросил юный князь на Дагара.

— Рюрик! — властно обратился вождь к князю.

— Мне хватит моих жен… — отмахнулся рикс, прячась от проницательного взгляда любимого вождя.

— Тебе что, не по нраву пленницы? — перебил его вождь.

— Больно костлявы, — пьяно захохотал Рюрик и добавил: — Мои наложницы лучше!..

Хмельному князю дозволено идти после бурного веселья только к наложницам, многочисленное потомство от которых его наследниками не считалось. Но нынче Рюрик, как никогда прежде, захотел увидеть свою первую жену, свою пламенную Руц. Натыкаясь в темноте на какие-то предметы, проклиная узость переходов и коридоров своего вытянутого в длину дома, он наконец нащупал дверь, за которой находилась уютная одрина его ладушки.

— Руцина, — язык князя заплетался, — это я. Ты спишь? — спросил он, широко распахивая дверь. Руцина спала, разметавшись на постели.

— Руцина, — простонал Рюрик, угадывая под меховым покрывалом тело жены. — Как ты можешь спать, когда я так стосковался по тебе? — Он рванул покрывало с жены.

Руцина проснулась, откинула длинные рыжие волосы с лица, но испуга на ее лице не было.

— Рюрик? — удивленно переспросила она саму себя, а руки уже потянулись навстречу любимому.

Князь сбросил с себя одежду и рухнул на кровать, душа Руцину в объятиях и крепко целуя в губы.

— Ты… пьян? — прошептала Руцина. Голос ее был теплый, ласковый, счастливый. Ей не верилось, что она снова в его объятиях, что снова в ее губы впиваются жадные губы молодого, горячего князя рарогов. — Ты пьян, да? — смеясь, спросила она.