Топот бессмертных - Илья Тё

Аспирин, которому, естественно, было насрать на нравственные копания горе-напарника, тем временем надыбал где-то длинную палку и двигался вперед, тыкая ею перед собой. Делал шаг, переставлял палку и снова шкандыбал. Брели соответственно неспешно, зато безопасно. Неожиданно Аспирин застыл, смотря в воздух прямо перед собой. Ничего необычного перед ним не было, разве что два кривых деревца. Тем не менее проводник достал из кармана гайку и метнул перед собой, словно игровую кость.

Гайка осыпалась на землю тремя кусочками, словно распиленная турбинкой.

– Ага, – крякнул Аспирин. – Мясорубочка.

– Мясо-рубочка? – переспросил Белошапка, глядя на бренные останки распиленной гайки, тоскливо лежащие на земле.

– Не тупи. Аномалия, называемая «мясорубкой». Ты когда в Зону манатки собирал, наверняка сидел в интернете, точно? Чё гонишь тогда? Вот возьми гайку. Сюда встал. А теперь кидай в эту точку. Во-он туда.

Белёк встал перед Аспирином, переспрашивая:

– Сюта? И ничего не пудет?

– Шашлык из тебя будет, – вспомнив советский мульт, ковырнул напарника Аспирин. – Кидай, не ссы. Мясорубка по-научному – это гравитационная аномалия, изменяющая силу тяжести попавшего в нее объекта. Скачки происходят очень коротко и резко. Поле может меняться несколько раз за доли секунды. Причем не равномерно по площади аномалии. В результате человеческое тело, например, за счет собственного веса перемалывается буквально в фарш. Отсюда, понимаешь, название.

Интурист послушно бросил гайку. Пролетев по воздуху, она вдруг резко вильнула в сторону и как бы «выстрелила» из зоны аномалии вверх, мгновенно скрывшись из виду. Аспирин услышал непонятный звук, который, признаться, его сначала страшно напугал. Но тут же понял, что слышит идиотское хихиканье Белошапочки – тот радовался фокусу как ребенок. Типа, было круто. Сдержавшись от желания влепить полудурку смачную затрещину, Аспирин махнул рукой в чащу.

– Обойдем другой тропкой тады, – сказал слегка охреневший от поведения Белошапочки сталкер.

Возвращение к месту последней стоянки погибшей группы заняло по дуге минут тридцать. За это время не встретилось ни одной аномалии, что было странно. Или мутанта, что было подозрительно. Так что когда через полчаса из-за кустов раздались звуки шумной возни и злобное рычание, Аспирин почувствовал даже некоторое облегчение.

Особо распространенных четвероногих друзей человека в Зоне Три-Восемь на данный момент обитало два вида – горбатые гиены и светящиеся псы (светящиеся, разумеется, обилием лишних микрорентген). Оба любили сапиенсов необычайно. В основном, естественно, гастрономически.

Светящийся пес обычно скулил и ныл (что не мешало ему нападать), а вот горбатая гиена предпочитала рыкать. Причем совершенно по-собачьи – коротко, злобно и с этаким ярким эмоциональным придыханием, словно бы на вдохе.

Сталкер совершенно по-американски поднял вверх сжатый кулак (в спецназе Аспиринушка ни фига не служил, однако не знал, как еще показать иностранцу без слов, что надо застыть на месте), а сам, сняв трещотку с предохранителя, поперся на звук, что твой партизан на фрицев.

Как и ожидал сталкер, за невысоким кустами стайка песиков обедала. Аспирин давно догадался, что именно увидит, однако сейчас, при виде зрелища, к горлу сам собой подкатил комок. Выворачивать наизнанку Аспирина не выворачивало, но было неприятно. Кушали Малину.

Предками светящихся псов считались обычные собаки с добросердечными хозяевами-учеными. По телосложению радиоактивные псинки походили в основном на доберманов, однако без шерсти, которая покрывала поджарый торс лишь частично. В основном собачки радовали глаз коричневой голой кожей приятного говнистого оттенка, в жутких, безобразных рубцах. Окрас светящейся собаки был достаточно беден, всего две масти. Либо грязно-буро-коричневая, классическая, либо серебристо-пегая, в светлых пятнах. Таких, впрочем, на запретной территории почти не осталось, поскольку цвет был жутко палевый и их первыми выбивали люди. Вот и сейчас перед Аспирином тусовались только грязно-коричневые особи.

Радиоактивный пес сам по себе был интересен тем, что в одиночном состоянии действовал весьма осторожно и нападал лишь тогда, когда кто-то вторгался в границы его владений. Несмотря на то что стаи обычно мигрировали в поисках пищи, для многих псов был характерен оседлый образ жизни. Обнаружив места стоянок сталкеров либо постоянные тропы, такие псы селились в непосредственной близости, очевидно, понимая, что добыча придет сама. В этом случае собаки не просто праздно шатались по округе, но прятались в ямах, оврагах, кустах, поджидая путников.

Аспирин помнил, что случае нападения светящегося пса лучше рассчитывать не на оружие, а на ноги, поскольку псы бегают не слишком быстро, преследуют жертву не бесконечно, а максимум в радиусе двухсот-трехсот метров, и, если им не удается догнать добычу сразу, возвращаются в засаду.

Более интересным считалось то, что радиоактивная собака была более устойчива к воздействию электрических и гравитационных аномалий, нежели хорошо бронированный человек. Зато на термических «жарках» мгновенно превращалась в шашлык. Конечно, загнать псину в подобную аномалию было сложновато – заразы тонко чувствовали повышение температуры, но это было больше, чем ничего.

Насколько изучили четырехногий сброд, тактика нападения светящегося пса была такова: стая резко снималась с места и на коротком спринте кидалась к жертве с разных сторон, пытаясь нанести несколько укусов. После чего откатывалась назад. Затем следовала еще одна волна атаки. Затем еще одна, пока жертва не будет истощена. Каждый сталкер знал: в такой ситуации главное – не стоять на месте. Развернувшись лицом к врагу, следует упорно отстреливаться, убегать, отстреливаться снова. Собак много, они не бессмертны. Одной пули хватает на одну тварь. Впрочем, у Аспирина не было желания растягивать удовольствие на весь день. Бегать от стаи, отстреливая по одной-две псины за атаку, занятие утомительное. Поэтому Аспирин приложил автомат к плечу и не долго думая прицелился, выискивая вожака. По обыкновению, это был самый крупный монстр в стае. Словно почуяв приближающееся мочилово, собаки запоздало подняли бошки, очевидно, ощутив тепло или запах.

Палец коротко вдавил курок, выплюнув один-единственный дуплет. Патронов у Аспирина осталось мало, так что следовало экономить. Тактика нападения радиоактивных псов всегда была массовой, то бишь нападали они организованной толпой. Сталкер сделал ставку именно на это. Как только бронебойные пули снесли череп самому рослому псу, все остальные уродцы как по команде метнулись в лес. Это, собственно, и была альтернативная тактика.

Аспирин цокнул зубом со знанием дела и вылез на поляну, держа ствол нацеленным на издохшего пса. Он помнил много случаев, когда, казалось, мертвые твари Зоны вскакивали, даже изрешеченные свинцом словно решето. И жрали своих убийц. Поскольку аппетит у псинок был зверский, Аспирин старался избегать подобных эксцессов.

Но монстр не двигался. Пуля угодила выше височной доли, превратив мозг в понос. Только убедившись, что тварь мертва, сталкер склонился над ее трапезой. Вблизи скандинав Малина выглядел еще хуже, чем издалека. Да еще и отвратительно пах. Лицо драчливого туриста было лишено мяса, живот разодран, а правое бедро основательно пожевано – торчала кость. Песики, в общем, оттянулись вовсю. А челюсти у мутантов мощные.

«Надо, чтобы Белошапочка не смотрел, – мелькнула рациональная мысль, – а то еды мало, а его, блин, наверняка рвать потянет».

Но было уже поздно. Когда сталкер повернулся к лесу, Белошапка стоял на краю поляны. Подойдя поближе, интурист закрыл рот рукой. Во второй дрожал пистолет. Аспирину на миг показалось, что сейчас напарник застрелится или расплачется (он не знал, что хуже). Но иностранец лишь постоял немного и убрал потную ладошку ото рта. Молча.

Сталкер усмехнулся: ну, молодца интурист. Кость викингов все же не зря несла на себе весь оставшийся беспонтовый ливер цивилизованного человека.

– Брателло, давай свалим отсюда на хер, – осторожно начал Аспирин, поднимаясь с корточек и кладя руку на плечо Белошапке, – зачем на мясо смотреть?

Но турист скинул его ладонь…

С поляны убрались только минут через десять. Видимо, Белошапочка что-то говорил мертвому приятелю. Во всяком случае, глядел на него не отрываясь. Несмотря на запах. Несмотря на вид. И даже не пустил слезу. Удивительным было другое. Вместо того чтобы пнуть салагу под зад и согнать с поляны, сталкер Аспирин стоял за спиной охамевшего сосунка и ни слова не говорил.

«Как на привал станем, надо будет чаем отпоить, – думал Аспирин, – совсем мой турист охренел от впечатлений. Да уж, это тебе не дайвинг на Карибах».

Их проблемы, однако, еще только начинались. Спустя два часа они с Белошапочкой все же закончили свои поиски. И тогда Аспирину стало по-настоящему жутко.