Топот бессмертных - Илья Тё

Куда именно топали эти люди? Саня сталкерил не первый год, но не мог отыскать в своей памяти место в зоне Разлома, которое могло стать целью таких чудиков.

Янсен в принципе ответил на этот вопрос – группа должна была выйти к концу оврага. Но что с того?

Аспиринушка покачал головой. Странное поведение Рыжняка, весь этот странный поход, бунт иностранцев, а теперь еще и смерть иностранцев… В принципе смерть эта все проблемы решала. Нет группы – некого вести. Бабки остаются за ним. Сейчас только вывести назад Белька и можно опускать занавес над делом – заказ, типа, закрыт, рассчитайтесь. Хотя… конечно же, нет. Во-первых, когда наступит утро, нужно будет тщательно изучить поляну. Просто носом изрыть. Посчитать трупы, посмотреть, куда сгинули секачи. Найти издохшего Ёжика, похоронить. Или прикончить, если стал зомби. Потом закопать. Главное, отыскать тех, кто успел разбежаться. Враги они ему или нет, но они станут трупами, если не попробовать вывести их из Зоны. Аспирин снова криво усмехнулся. Улыбка вышла косой, нехорошей. Если все мертвы, подумал он, – проблем нет. Но вот если живы… Придется найти. В любом случае завтра нужно осмотреть следы и составить себе картину. А уж потом…

Кроме поиска возможных выживших членов враждебной группы, которые тем не менее оставались его подопечными, сталкера смущал еще один нехилый нюанс: было очевидно, что группа «туристаф» двигалась в Зону не наобум и не просто так. Янсен не врал. Это был не отдых и не туризм. Не щекочащий нервы досуг с риском для жизни. Эти люди на что-то надеялись и точно знали, к чему идут. Неужели действительно к исцелению? Сталкер не знал. Но понимал, что убивать вооруженного проводника гражданские, в том числе женщины, просто так бы не решились. Аспирин чувствовал – тут было завязано что-то важное. Но что?

Поразмыслив и признавшись себе, что информации для дельных выводов недостаточно, Аспирин решил отложить аналитику до следующего раза. А перед этим пресловутым «следующим разом» как следует – по мере физической, так сказать, возможности – расспросить Белошапочку. Пожалуй, сейчас только он знал нужные сталкеру ответы. Но сможет ли рассказать? Да вообще, говорит ли на родном славянском? До этого, во всяком случае, не произнес ни слова. Но ведь (опять-таки вроде) Белёк все, сука, понимал.

Вздохнув и поглядев в сторону, в которую утопал необычный напарник, Аспирин вдруг подумал, что поступил со своим единственным выжившим подопечным довольно подло. Отправив закапывать мертвецов на поляне, оружия Бельку он не дал. Все вещи, пища, патроны лежали рядом с ним. И, признаваясь откровенно, Аспирин в каком-то смысле рассчитывал, что Белёк – проклятый участник предавшей его группы, – может, и не вернется обратно. Надежды на это, конечно, было маловато, поскольку поляна уже была избавлена от секачей-монстров, а время для пробуждения зомби еще не настало, но все же… Посмотрев на автомат, Аспирин покачал битой головой.

К немалому облегчению его совести, спустя полчаса интурист вернулся обратно. Молча бросил топор и, ни слова не говоря, отсел. Чтобы напарник не расслаблялся, Аспирин немедленно подозвал его к себе. Получив инструкции и сознавая, что без советов и помощи раненого сталкера ему не выжить, Белошапочка покорно принялся заниматься походно-хозяйственными делами. В результате солнце еще не успело спуститься за край размытого горизонта, как турист и сталкер уже сидели возле прикрытого шалашиком костра в неглубоком окопе. С кружкой чая вскрывали сухие армейские пайки и прислушивались к звукам, доносившимся из чащобы. В целях безопасности Аспирин велел Белошапочке натянуть вокруг временного лагеря проволоку в два широких кольца. Кроме того, охрану периметра обеспечивали инфракрасные датчики, воткнутые в землю на длинных ножках-штырях. Каждый штырь имел два датчика. Каждый датчик упирался невидимым лучом в такой же датчик на соседнем штыре, образуя, таким образом, надежную, но примитивную по устройству и энергопотреблению тревожную сигнализацию. Пульт управления и беззвучная вибросирена лежали у Аспирина в кармане куртки. Самый дальний край «обороны» теперь окружал палатку широким радиусом в сорок – пятьдесят метров. За ним в определенном порядке с четким интервалом «по секторам» были разбросаны осколочные, звуковые и световые гранаты, реагирующие на сигналы со второго пульта. Оружие (свое и трофейное) было тщательно проверено, перезаряжено и разложено под рукой вместе с запасными магазинами.

Теперь на пару часов можно было расслабиться. Расспрашивать напарника Аспирин не торопился. Он приглядывался, присматривался, говорил по-русски, ожидая реакции. Но Белёк был мрачен и как-то подавленно тих. Его занимал стоящий за спиной лес. Темный лес в Зоне всегда был гораздо тише своего собрата за периметром. Ни стрекота кузнечиков, ни уханья сов здесь невозможно услышать. Но звуков хватало. Белька эти звуки пугали. Грызя безвкусный обезвоженный хлебец, интурист думал, что некоторые источники звуков уже раздаются практически с границы, очерченной вокруг лагеря. Кто-то сейчас за нее заступит. Сигнальный пульт завибрирует, сталкер схватит свой ужасный «Kalash» и саданет в темноту свинцом… Но разумеется, ни хрена не происходило. Датчики оставались спокойными, тревожную линию никто не переступал, а до ужаса безразличный к страхам Аспирин методично намазывал хлебец джемом из упаковки. Слишком тяжелые для легкого ветра колокольчики на периметральной проволоке понапрасну не звенели, а когда особо сильный порыв едва-едва заставлял язычки биться о края металла, проводник не вел даже ухом. Видимо, знал: если мутант наступит или запнется о бечеву, звук будет ясным и четким, совсем иным. Инфракрасники же вообще были настроены на массу более тридцати килограммов, так что молчали как немые. Глядя на сталкера, Белошапочка успокоился. Тоже намазал джемом и доел хлеб, запил сладким чаем и подтянул рюкзак. Достав из него палатку, показал сталкеру. Тот зыркнул и покачал головой:

– Нет, Бельчище. Ляжем спать и не проснемся. Надо сидеть до утра на стреме. Знаешь, что такое сидеть на стреме? Начеку, значит. Мониторинг, андерстенд? Не дежурить один за другим, а именно обоим сидеть. На стреме сидят, когда сильно очкуют. Или когда попадалово. Андерстенд? А то мало ли. Ты меня вообще понимаешь? Нет?

Белошапочка вздохнул и откинул свой рюкзак в сторону. Очевидно, это значило, что он понял.

Глядя на напарника, «Санья» скуксился. Возможности разговаривать остро не хватало. Он, Аспирин, мог думать про действия и мысли Белька что угодно. Но не факт, что Белек будет думать и действовать именно так. Он же не понимает, сидя спиной к гуще леса, почему Аспирин посадил его подобным образом – самым первым. Когда гипотетический, но вполне реальный сейчас мутант или просто добрая тварюшка из Зоны преодолеет защитный периметр, тогда следующим защитным периметром для сталкера станет как раз Белошапочка собственной персоной. Возможно, Белошапочка думает именно так. На самом же деле все обстояло совсем наоборот. Вооруженный трещоткой Аспирин лег дальше от чащи, но ближе к поляне – поскольку опасность, по его мнению, в большей степени исходила именно оттуда. Аспирин не стеснялся таких мелочей и не испытывал особого желания кому-то их объяснять, но все же…

– Эх, Бельчище, Бельчище, – сокрушенно выдохнул сталкер. – Давай я тебя нормальной речи немного поучу, достало меня твое безмолвие, понимаешь? Сайлент хилл какой-то. Ну чё, согласен?

Услышав вопрос, Белошапка важно повернул голову.

– Сокласен, – выдавил он с ужасным акцентом. – Конечно, сокласен, сталкер.

Аспирин был зол. До этого, оказывается, скандинавский ушлепыш молчал из чувства глубокого, так сказать, стеснения. Русский он учил по какой-то заумной книге, таскавшейся у него в рюкзаке, но говорить не решался. Как всякого толкового иностранца, его интересовала русская грамматика, а вот словарный запас был катастрофически мал. Писать он также не мог и с произношением не заморачивался.

Аспирин решил восполнить этот пробел – беседой, так сказать, с носителем. Странный, почти непонятный обоим разговор продолжался полночи. Точки соприкосновения подбирались медленно, неохотно. Аспирин указывал на какие-то вещи или рисовал их в блокноте, потом по нескольку раз повторял их названия, стараясь, чтобы Белошапочка запоминал. У гомика, как ни странно, оказался талант к языкам – схватывал он на лету и запоминал огромное количество слов, пользуясь, очевидно, какой-то неизвестной сталкеру ассоциативной системой.

Со своей стороны интурист пытался чему-то обучать Аспирина, однако тот обучался хреновато – о чем прекрасно знал со школы. Так что взаимного обмена культур не получилось. Так сказать, не срослось.

В любом случае, посмеиваясь друг на другом, оба не замечали, как летит время. Страх, первые напряженные часы, само ожидание внезапной атаки – все это медленно выветривалось, отступало на второй план. И лежащий под рукой пистолет, и разложенные на земле обоймы уже не казались чем-то неотъемлемым и необходимым. Не крайне необходимым. Не панацеей, во всяком случае.