Еще одна чашка кофе (СИ) - Лунина Алиса

— С чашки кофе, конечно! — усмехнулся Леша. — Я вообще так всегда определяю сложность задачи. Бывают задачи на две чашки кофе, а если предстоит сложный проект, тут уже счет идет на литры. Думаю, что для разгадки твоего птичьего квеста нам придется выдуть кофейный океан.

— Господи, Белкин, ты все о своем! Прежде всего нам надо узнать, кому принадлежит эта квартира. Сегодня припру Манану к стене — пусть рассказывает!

— Разумно, — согласился Леша.

— И вот еще что. Тот мужчина с собакой, что каждый день приходит в «Экипаж» — действительно владелец антикварной лавки?

Леша кивнул, не понимая, к чему она клонит.

— Он наверняка должен знать толк в старинных вещах! Давай покажем ему картину?!

— Ты хочешь показать ему своего попугая? — Леша покатился со смеху.

Теона промолчала — она решила показать антиквару все три найденных предмета.

По дороге в кофейню Леша рассказывал Теоне разные истории о кладах и таинственных находках. Теона слушала его рассеянно — сейчас ее куда больше интересовали городские архивы, старые домовые книги, из которых можно было бы выудить информацию о жильцах, проживавших в ее квартире хотя бы последние сто лет.

Пройдя вдоль набережной, они свернули в Михайловский сад. Теона на минуту остановилась, потянула Лешу за рукав: как красиво, смотри! Ветер подул чуть сильнее, и с деревьев картинно полетели листья.

На аллеях парка уже вовсю хороводил август, задававший так много вопросов.

КНИГА 1. ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

ДЕВУШКА С ТЕНЬЮ

Лина решила тщательно подготовиться к первому свиданию с фотографом и с утра отправилась в дорогой салон красоты.

Косметолог — женщина без возраста и, судя по ее безупречной внешности, без каких-либо жизненных драм в анамнезе, постаралась стереть с лица пациентки следы усталости и былых переживаний. В результате косметологических манипуляций лицо Лины посвежело, а пара складок на лбу разгладилась; правда, в ее глазах все равно остались печаль и опыт много повидавшей женщины, разгладить эти глубокие морщинки души было невозможно.

В комплекте к посвежевшему, засиявшему лицу шли также новая прическа и макияж. «Освежим цвет волос, сделаем поярче! Поищем лицо!» — ворковал стилист.

В итоге через час маханий волшебными палочками, то есть кисточками и расческами, современная фея-крестная, замаскированная под стильного парня, наколдовала для Лины лицо принцессы. У Лины нашлись и длинные темные ресницы, и большие глаза, и высокие скулы, на которых добрая крестная-стилист даже изобразила легкий румянец.

— Вам нравится? — спросил мастер красоты, закончив магический ритуал превращения девушки-замарашки в королевишну подиумов и городских улиц.

Лина посмотрела на свое отражение в зеркале и кивнула: неплохо, кажется, это именно то, что нужно.

По дороге из салона она заехала в бутик, где подобрала себе черное узкое платье. Оно было адски дорогим, но очень ей шло. Подумав с минуту, Лина все же его купила. В конце концов, она могла себе это позволить — это было ее первое приобретение одежды за несколько лет. В последние годы она донашивала свою старую одежду, не вылезая из джинсов и свитеров. К платью полагались туфли — не пойдет же она на свидание в своих видавших виды брутальных ботинках?! В итоге Лина «взлетела» над землей на десять сантиметров на тончайших и острых — нож в сердце любому мужчине — каблуках.

Оценив себя в зеркалах примерочной со всех сторон, Лина усмехнулась. «Я смогу его соблазнить! Мы переспим, и это упростит задачу. Он размякнет, потеряет бдительность, и все станет проще!»

Она также купила себе пару комплектов сексапильного шелкового белья и чулки со стрелками (эти стрелы, девочки, выбивают только десятку!). Ее боевая экипировка была почти завершена, но оставалось вооружиться еще парой патронов — красной помадой (женское оружие, посильнее любых боеголовок) и парфюмом. К выбору духов Лина отнеслась вдумчиво. Любая женщина знает, что если правильно просчитать аромат и дозу, то удачные духи подействуют на самца как одурманивающий яд, от которого он потеряет рассудок. В итоге она выбрала легендарный, скандальный аромат, источающий сладкий яд и животное тепло; в нем смешались мирра и ладан, амбра, ваниль и корица, вековые кедры и целая клумба прекрасных, изысканных цветов. Одна капля этого аромата сводила с ума, две — уже были убийственны для окружающих. Лина нанесла одну каплю магического яда себе на яремную впадину и почувствовала, что ее кожа теперь словно излучает и рассеивает в разные стороны лучи особой энергии и чувственности.

Удивительно — когда-то она все это любила: красивую одежду, белье, духи. В той прошлой жизни, в которой вообще было много маленьких радостей и большого неразведенного счастья. В те времена она любила посидеть в кофейне за чашечкой кофе, встретиться с подругами в кондитерской, зайти в магазин и на последние деньги купить себе красивое платье или новую — ну пусть будет еще одна! — помаду. И новые туфли, и сумки, и красивое белье радовали ее так же, как и осознание того, что она — красивая девушка, которой смотрят вслед и которую так любит один-единственный, самый важный в ее жизни мужчина. Потом, после трагедии, она утратила вкус к этим простым женским радостям. А сейчас красивые новые вещи: платье, чулки, шелковое белье, красная помада — были всего лишь камуфляжем, военной формой солдата, который отправляется на войну.

По выражению лица фотографа Лина поняла, что ей удалось произвести на него впечатление — кажется, он впервые взглянул на нее как на женщину. Что до нее самой, то она не думала о нем не только как о мужчине, но даже и как о человеке. У нее была определенная цель, ради которой она была готова на все.

Они шли по аллее Летнего сада. Поскольку ее спутник в принципе не был разговорчивым собеседником, говорить большей частью приходилось ей. Интересная задача — как сказать многое, но при этом ничего значительного, чтобы не дать лишней информации о себе…

Они выпили кофе в уже закрывавшемся кафе, постояли у фонтана, обошли сад несколько раз. Все это время она бодро — главное не сбиться — о чем-то ему рассказывала и улыбалась, словно в ней завели какую-то механическую пружину.

Темнело. Из кофейного домика, где проходил джазовый концерт, доносились звуки музыки. Низкий, хрипловатый, чарующий голос джазовой певицы, печальная мелодия парили над засыпающим Садом и так сочетались с этим вечером и с чуть горчащим воздухом подступающей осени, что Лина вдруг остановилась, замолчала и перестала улыбаться. Пружина лопнула, механический завод кончился. Что-то невозможно грустное, хоть и давно забытое, а все же до боли родное, сейчас ожило в памяти.

Ну да, конечно, они были в Петербурге с мамой и с Павликом лет десять назад, и тогда тоже была осень, и они шли вот так же вечером по Летнему саду, и все еще были живы.

— Марина, а чем ты вообще занимаешься? — напомнил о себе фотограф, возвращая ее в эту осень, горькую и безжалостную.

А чем она занимается? К уже имеющемуся коробу лжи добавить еще немного.

«Я — детский врач, а еще я пишу романы и немного рисую в альбомах, и… да к черту слова! Присядем на лавочку?»

Вот эта укромная скамеечка в пустой неосвещенной аллее как раз подойдет.

Она села к нему поближе — еще ближе. А потом потянулась к нему и внезапно (так что он от удивления едва не отшатнулся) поцеловала его — горячо и страстно.

Сильно, с чувством обнять его, разомкнуть его губы своими, бесстыдно проникнуть в него умелым языком и ложью — доверься мне!

Он, конечно, опешил, и Лине показалось, что сейчас он ее оттолкнет. Но она не отступила — чуть сильнее обхватила его за шею.

И он ответил на ее поцелуй.

Пару минут они изучали трещинки и вкус друг друга, целуясь, а когда остановились, она обольстительно улыбнулась (пружина снова заработала!):

— Милый, а ты не хочешь пригласить меня к себе домой?

И без слов, глазами, она пообещала ему: все будет долго, разнообразно, так, как ты хочешь!