Московские тени - Роман Сенчин

Борис уже было направился к выходу, но тут женщина, раскачавшись для спора, чуть не вскрикнула:

– А как же сероводородный анализ?! Да есть масса способов определить возраст археологических находок.

– Фигня эти анализы просто-напросто, – Борис презрительно морщится. – Сделайте анализ вот этому стулу, получится разброс в тысячу лет. Смешно доверять анализам. – И он, вспомнив интересное, вновь бешено заверещал: – Уже доказано, что все труды античных авторов – ну там Аристотеля, Гомера, Платона – были написаны в эпоху Возрождения. Петрарка был в Риме, когда ни Колизея, ни всех этих дворцов еще не было, они только строились. Он сам выдумал легенду, что Рим был великим городом, а по правде это наступило как раз при жизни Петрарки. И такие факты на каждом шагу…

Никто речь Бориса, вижу, всерьез не принимает. Я – тем более. Стою и хмыкаю. Женщина занялась наведением порядка на столе… И, отчаявшись нас убедить, Борис плюется, выбегает из церквушки-музейчика.

– Книги надо читать настоящие, следить за наукой! – повизгивает. – Еще Ньютон об этом писал хрен знает когда, и до сих пор приходится доказывать!.. Им дали сказочку, а они пятьсот лет в нее верят!

Гостиница, конечно, убогая. На желающих в ней пожить смотрят как на инопланетян. Да и кто здесь что забыл, в этом беспонтовом городишке…

С большими проволочками нас оформили на сутки и запустили в трехместный номер.

– Ну ничего, – оглядывая его, оценил Борис, – почти как в общаге. Клопов, надеюсь, нет.

Я хмыкнул:

– Какая же гостиница в русской провинции без клопов…

Пожилая, унылая горничная принесла белье. Сунула все три комплекта в руки Дэна.

– За семьдесят рублей можно бы и застелить, – пробурчал тот.

Горничная стала еще унылей, ответила кое– как:

– Сейчас ключ принесу. – Вышла.

– Это тебе, Синь, не «Измайлово», – объяснил Борис, понюхал простынь. – Пять лет в шкафу лежало – пылью пропахло.

Помаялись в номере, не зная, что делать. Наполнили графин водой, выпили по стакану. И как только горничная выдала нам ключи, отправились совершать то, зачем забрались в этот Можайск.

5

– Кур-раж-мураж! – провозгласил Борис, завидев на противоположной стороне площади «Бородино». – О, как долго я ждал!

Уже почти стемнело, «КамАЗы» перестали выскакивать из ворот предприятия или стройки. По тротуарам и прямо по проезжей части не спеша шли люди. Видимо, с наступлением вечера и здесь принято отдыхать.

– Сейчас выпьем по паре стопок и надо мутить овец, – планирует Дэн, закуривая свой «Пэлл Мэлл».

– А может, лучше по гашу? – Борис вдруг приостанавливается и задерживает Дэна. – Что такое водка, когда гаш есть. И бабы на него лучше клюют…

– На овец гаш изводить?! – возмущается Дэн. – У тебя мозги есть, идиот?

Мне не очень-то в кайф идея Бориса – я уже твердо настроен как следует долбануть. Говорю торопливо и твердо:

– Нет, только водку! Какое веселье от гаша? Воткнется каждый в себя и будет сидеть грузиться. Давайте нажремся, повеселимся!

– Видишь, Мускат, – Дэн пожимает плечами, – Хрон против… Да и надо было тогда уж в номере закумарить. Где здесь-то?..

Борис прямо извивается – понятно, курнуть ему с каждой минутой хочется все сильней и сильней. Чуть ли не визжит:

– Да Хрон и есть Хрон, ему лишь бы залиться! Сейчас купим бутылочку колы, пойдем на то место, где склон. Вытянем по две точки – и самый ништяк! – И тормошит, наседает на Дэна. – Дав-вай!..

– Я укуриваться однозначно сегодня не буду, – заявляю, видя, что Дэн колеблется. – Завтра с утра – другое дело.

Спорим яростно. В основном я с Борисом. Дэн же помалкивает, потягивает свой «Пэлл Мэлл». Наконец устает слушать нас:

– Короче, так: заваливаем в «Бородино», пьем по сто пятьдесят, ужинаем как следует и снимаем овец. А там разберемся, пить дальше или курить.

– Ну, я же так не могу, – морщится Борис. – Если уж глотну водки, меня понесет.

– И хорошо, и хорошо! – я радуюсь. – А утром гашем похмельнешься как раз.

Чтоб не мелочиться, Дэн с ходу заказывает пузырь «Праздничной» за пятьдесят рублей, каждому по салатику. Выпив по первой, изучаем меню.

– Гля, даже бифштексы у них есть! Попробуем?

– Жесткие стопроцентно. Последние зубы в них оставишь…

Заказываю тефтели с картофельным пюре, Дэн – бифштекс и рис, а Борис пельмени с кетчупом и вдобавок бутылку кока-колы.

– Вам разлить в бокалы? – осведомляется бармен тихим, но внятным голосом.

– Нет, нет, мы сами! – Борис хватает бутылку, и я вижу, что ему не терпится опустошить ее, прожечь в боковине отверстие и, напустив внутрь гашишного дыма, засосать в себя.

– Ну, ты наркот, Мускатыш! – говорю ему.

– Угу, наркот… Уже забыл, когда укуривался. Кокс с герой легче купить, чем гашиш. А как без него? Вся мудрость Востока, да и Запада последние два века была порождена гашем…

В баре полутемно, столики пусты, кроме одного, где бесшумно наслаждается каким-то вином и друг другом влюбленная парочка.

Под потолком висит телевизор, крутя клип старого, заигранного хита группы «Кренберис».

– Вот правильная песня, – говорит Борис.

– О чем?

– О зомби. Что человек к двадцати пяти превращается в полного зомби. По юности трепыхаешься, а потом… – И Борис подпевает коротко стриженной, страшноватой девушке на экране: – Им ё хэд, им ё хэд, зомби, зомби…

Распили бутылку, взяли еще по сто граммов.

– Теперь пора овец, – отодвигая пустую посуду, объявляет Дэн.

– Это обязательно!

Встаем, выходим на улицу. Борис поигрывает бутылочкой из-под колы.

– Выкинь, – прошу его. – Ты с ней как бомж конченый.

– Чего?! Ты на себя посмотри, поскоть болотная!

– Я пустые батлы не таскаю.

– Заткнитесь, мудилы! – Дэн одновременно пихает нас обоих. – Вон, глядите вперед.

Там вышагивают две неплохие вроде бы девушки. Фигуры, по крайней мере, что надо.

– Подгребаем?

– Их две всего…

– А сколько надо? Хрон и сам с собой покуражит. Купим ему водяры, пускай в холле заливается.

– Слушай, Мускатина!.. – Борис меня всерьез бесить начинает.

– Ладно, прибавляем газу. – На ходу Дэн оправляется, как петух, намереваясь курицу потоптать.

Девушки идут медленно. Мы без особого труда их нагнали.

– Добрый вечер! – улыбается Дэн, заглядывая им в лица.

Я тоже успеваю оценить. Одна, слева, чернявая, ничего, мягко говоря. Я не против… Правда, выше меня на полголовы, но это даже к лучшему – женщину такого роста мне поиметь еще не доводилось.

– Отдохнуть не хотите, девчата? – Дэн завязывает разговор.

– Мы и так отдыхаем.

– Ну, поинтересней. В баре вон посидеть, выпить винишка хорошего…

– Соглашайтесь, чего вы! – вставляет Борис. – Гарантируем ослепительную ночь!

– Мы как-нибудь так, – говорит та, что справа, светловолосая и страшненькая; лучше б ее вообще не было.

– Вместе-то интересней, – Дэн подмигивает симпатичной. – А?

Которая справа – морщится:

– Отвалите, парни. У нас тут везде знакомые, так что лучше…

– Ну, мы ж по-хорошему.

– Мы тоже…

Останавливаемся, овцы не спеша удаляются по тротуару. На меня вдруг накатывает жуткая злоба.

– Лесбиянки, блядь! Твари, – говорю им вслед довольно громко.

– Э, – пихает меня Дэн, – кончай. Сейчас в натуре приведут своих гопников…

– А что, я подраться не против.

Борис пугается:

– Иди ты на хрен! Мне рожа для работы нужна… – И видя, что никакие гопники к нам не бегут, снова принимает отвязный вид: – Ну, где оглушительный праздник, афинские ночи?!

– Надо так, – вспоминаю. – Я когда в армейке в увал ходил, в Петрозаводске, так там ленинградцы телок снимали запросто: покажут штамп в военнике, что они из Питера и что, мол, иметь будут в виду насчет жениться, если понравится…

– И как, получалось?

– Еще бы! Клевала каждая третья!

Ну, это уж я сочиняю. Видел, что показывали запись о приписке, но велись ли телки на это дело – не знаю.

– Во, у Синьки как раз подходит, – смеется радостно Борис, – регистрация постоянная, холостой. Давай, Синь, начинай.

– Отвали… Лучше в «Трактиръ» зайдем. Пора еще накатить.

С девчонками так и не выгорело. Не соглашались посидеть с нами за столиком, даже на вопросы не отвечали… Дэн, потеряв терпение, предложил одной бумажку в двадцать долларов – она убежала без оглядки.

– А ящик посмотришь – везде проституция, везде чуть ли не за кусок колбасы согласны на все, – ругался Дэн, открывая очередную бутылку «Праздничной». – Тут смотрел какую-то передачу, так там показывали, что Подмосковье просто с голоду пухнет. Вот, пожалуйста, сто десять камушков от Москвы – и ничего, терпимо вроде живут…

– По какому каналу передача? – спросил Борис.

– Да какая разница…

– Да огромная! Если по первому – одно дело, если по НТВ – другое. Везде проплаченные материалы, у каждого свой хозяин.