Кровавые кости - Лорел Гамильтон

– Пойдем искать его сегодня. Сейчас.

– Вы давно женаты? – спросила я.

– Пять лет, а что?

– Вы любите Бет?

– Да, мы еще со школы были влюблены. К чему такие вопросы?

– Если вы отправитесь на охоту за вампиром, вы можете никогда больше ее не увидеть. Если вы никогда не охотились ночью на вампира на его территории, вы понятия не имеете, с чем нам придется иметь дело, и что бы я вам ни рассказала, это вас не подготовит. Подумайте, что значит никогда больше не видеть Бет. Никогда не взять ее за руку. Никогда не услышать ее голоса. Мы можем пойти утром. Может быть, вампир не станет ночью переносить гроб или перенесет его из пещеры на ферму или наоборот. Завтра утром мы его можем поймать, не рискуя ничьей жизнью.

– Вы думаете, он сегодня ночью не будет перебираться?

Я сделала глубокий вдох – я хотела солгать. Видит Бог, как я хотела солгать.

– Нет, я думаю, он сегодня же ночью покинет эти места. Вот почему, наверное, он пришел сразу же после полной темноты. Это дает ему всю ночь для бегства.

– Тогда мы идем его ловить.

Я кивнула:

– О’кей, только сразу определимся. Командую я. Мне приходилось уже это делать, и я пока жива. Если будете делать все, как я говорю, может быть, к утру все еще будут живы.

– Кроме вампира, – сказал Сент-Джон.

– Ну да, конечно.

Я уже давно не выходила на охоту на вампира ночью в открытом поле. Вампирский комплект валялся у меня дома в шкафу. Таскать его с собой без конкретного постановления суда было запрещено законом. У меня был крест, тот, что на мне, пара пистолетов, два ножа – и все. Ни святой воды, ни запасных крестов, ни ружья. Черт, даже кола и молота не было.

– Серебряные пули у вас есть?

– Могу достать.

– Достаньте. И найдите, кстати, еще и дробовик с патронами серебряной дроби. Тут поблизости есть католическая или епископальная церковь?

– Конечно, – ответил он.

– Нам нужна будет святая вода и освященные облатки, гостии.

– Я знаю, что можно облить вампира святой водой, но что в него можно кидать облатки – слышу впервые.

Я не смогла скрыть улыбку.

– Нет, они не служат святыми гранатами. Я хочу дать их Квинленам, чтобы они повесили гостии на каждый подоконник и на каждый косяк.

– Вы думаете, он может напасть на них?

– Нет, но его пригласила девушка, и только она может отменить приглашение, а она мертва. Пока мы этого гада не взяли, лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Он задумался, потом кивнул.

– Я заеду в церковь. Посмотрю, что смогу сделать. – Он направился к двери.

– Да, шериф…

Он остановился и обернулся.

– Постановление суда должно быть у меня на руках до выхода. Я не хочу попадать под обвинение в убийстве.

Он закивал нервно, закачал головой – как деревянная собачка за задним стеклом автомобиля.

– Оно у вас будет, миз Блейк. – И он вышел, закрыв за собой дверь.

Я осталась наедине с мертвой девушкой. Она лежала бледная, неподвижная, становилась все холоднее, все мертвее. Если ее родители не передумают, так оно и останется. И это будет моя работа – сделать, чтобы так и было. Возле кровати валялись учебники, будто она готовила уроки до его прихода. Я перевернула ногой обложку одной книги, не меняя ее положения. Матанализ. Перед тем как накраситься и надеть черную комбинацию, она учила матанализ. А, черт!

12

В ожидании постановления суда я разговаривала с ее родственниками. Не самая приятная работа, но необходимая. Это не было случайным нападением, а тогда они, вероятно, знали этого вампира или знали его до того, как он умер.

Гостиная продолжала пастельные мотивы с преобладанием голубого. Бет Сент-Джон сварила кофе и зафрахтовала Ларри, чтобы отнес его наверх. Думаю, она не хотела снова видеть тело. Нельзя сказать, чтобы я ее не понимала. Я видала куда более кровавые убийства, куда более, но каждая смерть имеет свои неприятные особенности. Что-то было очень жалкое в зрелище Элли Квинлен, лежащей на розовых простынях, а я ведь ее не знала. Бет Сент-Джон знала. И ей было труднее.

Семья сидела, обнявшись, на белом диване. Мужчина был широким – не толстым, а квадратным, как полузащитник. Черные волосы, красиво тронутые сединой у висков. Лицо румяное – не загорелое, а именно румяное, но все равно смуглое. Он был одет в белую рубашку, расстегнутую на шее, но с безупречными манжетами. Лицо у него было зажатым, неподвижным, как маска, будто под ним происходило что-то совсем другое. Он казался спокойным и собранным, но по дрожанию кожи было видно, каких усилий ему это стоит. В темных глазах сверкали искры гнева.

Он обнимал жену за плечи. Она прислонилась к нему, тихо плача, закрыв глаза, будто так ей было лучше. Тушь поплыла по щекам, оставив длинные радужные потеки, как бензин на воде. Черные короткие волосы уложены в прическу, которая, казалось, должна быть слишком твердой на ощупь. На ней была блузка с длинными рукавами с тонким цветочным узором – господствующий цвет розовый. На ногах у нее были только темные чулки. Единственными украшениями были миниатюрный золотой крест и обручальное кольцо.

Мальчик был моего роста и изящен, как ива. Он еще не вошел в возраст усиленного роста и потому казался моложе своих лет. Кожа на лице мягкая и гладкая, и было видно, что никогда еще у него не было угрей, а бритье – далекая мечта. Если девушке было семнадцать, то ему – лет шестнадцать, ну, не меньше пятнадцати, а между тем он мог сойти за двенадцатилетнего. Идеальная жертва, если не считать выражения глаз и того, как он себя держал. Даже пораженный горем, со следами слез на щеках, он был уверен в себе и владел собой. В его глазах играли живой ум и ярость, которая наверняка держала хулиганов на расстоянии.

Волосы у него были такие же черные, как у отца, но по-детски мягкие – наверное, как у миссис Квинлен, пока она их не заукладывала до смерти.

У него на коленях сидел пуделек. Собачка гавкала, как пулемет, перемежая лай повизгиванием, пока мальчик не взял ее к себе на колени. Из пасти у пуделька свисала струйка слюны.

– Тихо, Равна, – сказал мальчик и погладил собаку, тем самым вознаграждая за рычание. Собачка снова зарычала – он ее снова погладил. Я решила не обращать внимания. Если пудель вырвется на свободу – отобьюсь. В конце концов, я вооружена.

– Мистер и миссис Квинлен, я Анита Блейк. Я должна вам задать несколько вопросов.

– Вы уже пронзили тело? – спросил мужчина.

– Нет, мистер Квинлен, мы с шерифом решили подождать двадцать четыре часа.

– Ее бессмертная душа в опасности. Мы хотим, чтобы это было сделано немедленно.

– Если завтра вечером вы не передумаете, я это сделаю.

– Мы хотим, чтобы это было сделано сейчас же. – Он крепко обнимал жену, и его пальцы вдавились ей в плечо.