Функции памяти (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Садился всегда поближе, с видимым удовольствием предлагал помощь в преодолении препятствий даже там, где я вполне справилась бы самостоятельно, охотно пользовался каждой возможностью дотронуться. Причём в последнем, усиливая мою растерянность, особо усердствовал хвост, который так и норовил то обвить мою руку, то приобнять бедро. И я представления не имела, как на это реагировать: одно дело, когда мужчина распускает руки, а хвост… Поди пойми, специально он это делает или нет! Тем более вид у хозяина хвоста настолько спокойный, как будто он ничего не видит и совсем ни при чём.

И, наверное, стоило бы возмутиться и высказать ему собственное недовольство, но… не было никакого недовольства. Внимание и интерес Нидара доставляли удовольствие, и я вдохновенно делала вид, что не замечаю его поведения. Охотно и даже зачастую сознательно играла в игру «ничего особенного не происходит», сама с не меньшим удовольствием касалась в ответ… и частью собственного сознания буквально выпадала в осадок, не веря, что это всё происходит на самом деле.

Нет, Нир безусловно очень приятный мужчина. Мне импонировало его немногословие, нравилась невозмутимость, обстоятельность и монументальная надёжность, которой харр до странности напоминал отца. Нравилась чуть снисходительная, осторожная мягкость в общении со мной — не столько с женщиной, сколько просто слабейшим существом. Я знала такую породу сильных мужчин, снисходительных и очень терпеливых к «маленьким», и всегда ей восхищалась. И будь он человеком…

Собственно, вот именно в этом заключалась главная проблема. Официально имперское законодательство не делало различий между биологическими видами своих граждан. Но как большинство землян, видящих представителей иных цивилизаций разве что в роли туристов, я никогда не понимала, как вообще можно заинтересоваться чужаком. Ну ладно еще те инопланетяне, которые внешне не отличаются вовсе, но… харр? И что, я всерьёз рассматриваю его как привлекательного мужчину, вот с этими ушами и хвостом? Извращение же в чистом виде! И, похоже, эти сны — не единственная и не самая большая моя проблема с головой.

Но последняя мысль посещала меня довольно редко и, увы, никак не сказывалась на поведении.

В этот раз на ночёвку мы остановились еще до заката на каменистом берегу потрясающе живописного темно-зелёного озера, у небольшого водопада, которым впадал в него прозрачный ручей.

— Нир, а купаться можно? — спросила я, с вожделением и насторожённостью глядя на близкую воду. — Там ничего хищного или ядовитого не водится?

— Можно, — с улыбкой разрешил мужчина, бросив свой рюкзак на землю. Подошёл, встал за плечом, опять обвил хвостом моё бедро. И я опять сделала вид, что не заметила. — Но сначала лагерь. И ты обещала меня учить.

— Ага, — зачарованно кивнула я и усилием воли заставила себя отвернуться от манящей водной глади. — А вода зелёная из-за водорослей?

— Да.

Пока Нидар устраивал шалаш, я причёсывалась, чтобы переплести косу. Волосы у меня не очень длинные и довольно жёсткие, почти не путаются, так что особых неудобств они в дороге не доставляли, но для тренировки лучше бы убрать потуже.

И в процессе я поймала себя на неожиданном мандраже. Неужели так боязно ударить в грязь лицом? Глупости какие. Я же и так прекрасно понимаю, что всерьёз с этим типом не справлюсь, и совершенно уверена, что вреда он не причинит и будет очень осторожен. Тогда чего я беспокоюсь?

А может, потому и беспокоюсь, что знаю: не будет драки. И даже в глубине души надеюсь на это.

Но я быстро взяла себя в руки и заставила встряхнуться, а потом и вовсе настроилась на серьёзный лад. Что бы я там себе ни надумала, а незнакомые приёмы интересовали рыжего на самом деле, и он действительно хотел научиться.

Не удивляло и то, что схватывал он на лету и оказался гораздо более талантливым учеником, чем я в своё время. Чтобы он понял принцип, оказалось достаточно один раз показать приём медленно, чтобы освоить — несколько раз медленно повторить.

Я показала несколько интересных бросков, сама заодно выучила хитрую подножку, отлично работавшую против аборигенов с их специфическим строением ног. Как и следовало ожидать, отрабатывая броски, Нир очень осторожничал и ни разу меня толком не уронил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Понемногу мы увлеклись и перешли от обучения к небольшому спаррингу. Нидар в этот раз больше парировал, брал в захваты и лишь изредка обозначал удары лёгкими тычками, а вот я вокруг него прыгала с азартом и даже не пыталась сдерживаться. Давно я не тренировалась с живым противником, только разминалась на тренажёрах, чтобы совсем не забыть, оказывается — соскучилась.

Рукопашный бой вот в такой лёгкой, тренировочной форме всегда мне нравился, и — да, это служило ещё одним предметом шуточек на тему пацифизма. Но для меня это был в первую очередь спорт и разминка, близкая скорее к танцу, чем к сражению. А тут еще и партнёр неприлично хорош, как отказаться!

И то ли я слишком увлеклась, то ли Нир непозволительно расслабился, но в какой-то момент я умудрилась удачно уронить харра. Правда, торжествовала недолго: лёгкая подсечка, и мир кувыркнулся, а я с размаху шмякнулась о землю рядом с рыжим. И почти сразу оказалась надёжно прижата к земле и зафиксирована этим же самым харром в весьма провокационной и даже почти интимной позе — c заведёнными за голову руками и крепким мужским бедром между моих ног.

А в следующее мгновение меня с головой захлестнула бесконтрольная, дикая паника.

От ужаса затрясло, я закричала и забилась, пытаясь освободиться. Когда Нидар, явно не ожидавший такого поведения, в растерянности отпрянул и откатился в сторону, я вскочила и, ничего не видя из-за застилающих глаза слёз, попыталась спастись бегством.

Опасности леса в этот момент не волновали, главная угроза исходила от мужчины.

— Мара, стой!

Но я на оклик даже не оглянулась.

Харр быстро сориентировался. Догнал меня на краю поляны, крепко обхватил поперёк туловища поверх рук, поднял. Я продолжила орать и биться, попросту не слыша уговоров и задыхаясь от ужаса.

А потом воздуха перестало хватать уже по объективной причине: проводник со мной в охапке прыгнул в воду. Но нахлебаться я не успела, уже через пару мгновений голова оказалась на поверхности. Я судорожно задышала, по — рыбьи открывая рот, и Нир ослабил хватку, давая свободу.

Это был бы подходящий момент, чтобы предпринять новую попытку к бегству, но паника схлынула. Вернее, инстинктивный страх сменил направление: пугал уже не харр, а потеря опоры и полная дезориентация в пространстве. Я развернулась и крепко вцепилась в жилетку мужчины, даже обвила его ногами за талию. Зажмурилась, уткнулась лицом в плечо.

Осторожно придерживая меня под бёдра, Нидар вышел на берег. Сел, одной рукой обнял, а второй начал ласково гладить по голове, и не думая отцеплять от себя. И это замечательно, потому у меня пока не было ни сил, ни желания существовать отдельно. Большой, горячий, надёжный харр, который совсем недавно и поверг меня в панику, сейчас вдруг стал единственным ориентиром в пространстве и якорем. Казалось, если разжать руки, то с головой захлестнёт что-то неопределённое, но совершенно точно — чудовищное. Меня била крупная дрожь, в руках и ногах собиралась вязкая слабость, а в голове не нашлось ни одной внятной мысли, только какая-то мутная гелевая субстанция.

Нир долго молчал. Заговорил только тогда, когда я перестала трястись. В голове моей к этому времени как раз начало понемногу проясняться.

— Что случилось, маленькая урши?

— Не знаю, — выдавила с трудом, сипло. — Кажется, это называется «паническая атака».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты подумала, что я могу… — Его ладонь на моей голове замерла.

— Нет! — поспешила возразить. — Не подумала, я доверяю тебе и понимаю, что ты не сделаешь ничего плохого. Это что-то подсознательное, инстинктивное. Извини, я…

— Хватит извиняться, — резко и неодобрительно оборвал он.

— Да, прости, я… — тут я уже сама осеклась, а харр хмыкнул и прижал мою голову к плечу. Его мокрая грива пахла странно, остро, но я бы не сказала, что неприятно.